Как я решил и стал писать прозу

Владимир Пасько
   В бытность свою администратором (чего именно – не скажу из скромности) я решил испробовать на себе роль, как говорится, творца, в частности, творца прозы, так как со стихами у меня сразу стало не выходить (тут нужен особый гонор, а лучше и гонорар, потому что на стихах не проживёшь); а так как человек всё равно, как говорится, говорит, то есть пользуется словом, при этом мысля, то получается, что если он и не пишет прозу, то всё равно она из него физически выходит в воздух. И так бывает, что целыми сутками напролёт, исключая, в основном, сон и еду, так как рот в это время обычно занят. Ну и, остаётся только записывать, как правило. А ведь у каждого взрослого человека, особенного достигшего чего-нибудь ещё, есть что сказать и помимо чтоб просто поговорить целыми днями. Тем грешили, конечно, Дюма и Купер, а также неизвестный русский повествователь наших дней, который на письме практически не умолкает – ну, наверно, есть что сказать, пока деньги платят. Ну вот и я решил что-нибудь предать бумаге, как говорится, так как, хоть денег мне не нужно, а славы нужно, иногда позарез (или – «до зарезу»?). Зачем человеку слава, известность и почтение, например, – этого я вам сказать не могу, не обязан и трудно адекватно высказать: даже невозможно. Но вот разве что, такая мысль, почтение нужно, кстати, в семье и на работе, так как оно воспитывает, как говорится, окружающих: тебя чтут и учатся у тебя хорошей жизни, которая выковывает современную мораль для окружающих тебя и далеко шире. Потому что жизнь – это сообщающийся сосуд. Одновременно проза должна быть уместной с точки зрения тех, кто её прочтёт, – а это, порой, далеко нелёгкие для совместного общения люди и могут подозревать, как говорится, что пишешь-то ты одно, а подразумеваешь отнюдь другое. А вот если ты прогуливаешься, или если ты на кухне, или в кровати лежишь с супругой или ещё с кем-нибудь (что я, конечно, порицаю, хотя у некоторых читателей такая позиция, может быть, вызвала бы обширный интерес: взять на заметку некоторым авторам!), то тут себя останавливать считай что не надо, если она, как говорится, не передаёт твои слова кому-нибудь ещё или даже в некие кулеары и учреждения, о которых много говорить не буду: да и есть ли они? А, известно, им иногда плевать, что ты там говоришь, а иногда и нет: как у них ухо встанет. Поэтому предпочту говорить на темы в свободном доступе: о быте, например, который давно не освещали с положительной стороны, а освещать снова с отрицательной – это, как говорится, не уважать тех и то, что выше не то чтобы всякого, но выше тех, кого выше. О красивых вещах можно говорить, если ты их не украл, не присвоил в качестве взятки и не в том духе прочее, а просто имеешь, тоже стоило бы написать: ведь не холст же работы Пикассо у тебя над камином, чтобы нести за него ответственность?! О природе, если, конечно, она не мешает указанию значительных людей о градостроительстве и прочем, с нами связанном, а, наоборот, обогащает тех, кто за неё таким образом борется – сначала обогащает духовно, а потом и, да, деньги тоже за свою борьбу они имеют, а почему нет? И вообще много тем можно выбрать, о которых следовало бы написать что-нибудь. Что-нибудь лёгкое, так как тяжесть считай что выдумана по большинству, а также, если и есть, то всем надоела уже. Так что написать хочется всё же что-нибудь положительное или, как говорится (и верно говорится!), позитивное! Вот, например, о милых старушках или о козочках (я не сравниваю!): вот как она подходит к тебе и тычется в руку своей лохматой мордочкой – почему нет? Пришвин же писал?! Но поскольку я человек и администратор от природы отдалённый, этого не отрицаю, то у меня выбор в этом смысле не очень велик. Хотя я тоже видел, к примеру, листопад! Вот мог бы и о нём написать, да не хуже прочих! Иногда скажешь жене: «Смотри, как листья падают!» – а она обычно как заплачет: в том смысле, что ей хорошо. В смысле благодарности. Это просто реакция души и организма – с тонкими потребностями, между прочим! Я не столько о жене своей, это было бы неприлично, а вообще о некоторых людях. Вот уже и конец страницы, вроде бы пока достаточно, тут важна мысль и мера, а я уже сказал так много, что от себя даже не ожидал. Не то чтобы тут уже целую мою книгу можно издавать, но основополагающие мысли я тут, смею надеяться, высказал, да к тому же вместо запятой всё время получается точка – не знаю, почему: это, вероятно, что-то цифровое. Не на машинке же печатаю! Однако в этом вижу символичность, как если бы сама судьба требовала бы покамест точку поставить.  Чтобы не возносился над, хотя бы, читателями, даже если имею на это полное право. А те, как говорится, люди, которые не поняли смысла слов, что я тут передал, пусть, подходя к ним демократически, считают это хоть пробой пера, хоть ещё чем-нибудь: мне их искренне жаль и, как бы это сказать, я им в целом совсем не завидую.