Золка
В моём далёком детстве, папа, страстный охотник, надумал завести собаку. Долго решали, какая порода лучше всего подойдёт нам для охоты, и содержания. Жили мы в четырёхквартирном доме и собака, создаст проблемы, двор-то общий. В конце концов остановились на породе - спаниель. Собачка маленькая и неприхотливая, а охотница замечательная, особенно по водоплавающей дичи. Охота на уток в те годы была весьма популярной. Сейчас мало кто из охотников ею увлекается, слишком уж незначительна добыча, всем подавай лося, кабана, волка, о сафари в Африке я уж и не говорю.
Щенок нашёлся быстро, охотники в сельской местности знакомы друг с другом. Из другого села привезли маленький серый комочек с вкраплениями чёрной шерсти - точно горстка золы с угольками после костра. Имя собачки, уже данное хозяином, очень точно подходило внешности - Зола. Никто, правда, этим именем её никогда не называл, всю свою жизнь она прожила под ласковой кличкой - Золка.
Всем, кто знаком с этой породой собак, известно, что спаниели незаменимы при утиной охоте, они выгоняют птицу из тех мест водоёмов, которые поросли осокой, камышом, рогозом. Для этого им приходится делать купирование хвоста, иначе собака может просто утонуть. Хвостик обрезают по длине ладони человека, чтоб в случае, если собака увязнет в болотистом водоёме, вытащить её за остаток хвоста, как за ручку. Купирование решили делать на другой день после того, как собачка немного попривыкнет к новым хозяевам. Папа и его закадычный друг - охотник Львович, нарядились в белые рубашки и приступили. Всё приготовили: скальпель, йод, бинт и операция не обещала быть очень болезненной, но после купирования Золка крутанула обрубком и окропила вивисекторов в белых одеждах кровью.
Хвостик быстро зажил и мы стали тренировать Золку, натаскивая на поиск и подачу предметов. Сначала она носила палку, которую бросали с командой -"апорт" так, что она видела, куда та упадёт, затем бросали любой предмет таким образом, чтобы собака его не видела и она находила и приносила его.
Добродушная и покладистая, небольшая собачка, вскоре стала общей любимицей дома. Однако, за внешней добротой, никто не подозревал в ней настоящего характера. Однажды в гостях у того же Львовича произошёл забавный случай, после которого, уважительное отношение к Золке неимоверно возросло. Друзья - охотники начали "воевать" за лучшие места перед телевизором - тогда ещё редкостью в селе, и один из них, в шутку, хотел стащить папу с дивана за ноги. Мирно дремавшая Золка, вылетела из угла со стремительностью молнии и ринулась на "обидчика" с таким рыком, что у того затряслись поджилки, как он потом рассказал. Я, играя с ребятами во дворе, мог улечься на снег и собака никому не позволяла меня задеть, даже пальцем, мгновенно показывая свой норов.
Пришло время первой охоты. Здесь Золка раскрылась во всей красе. Она без устали утюжила местные водоёмы, подавая дичь под выстрел и доставала всех добытых уток и чирков. Иногда могла поймать зазевавшуюся крякву и без всякого выстрела. За сезон, а это около месяца, папа добывал с ней более полусотни уток, вместо десятка раньше. Иногда, мы, приехав на охоту, не успевали расчехлить ружья, а Золка, к зависти горе - охотников, уже доставала подранка, которого не могли найти незадачливые стрелки. Авторитет небольшой собаки на протяжении нескольких сезонов рос, как снежный ком.
Особенно запомнилось одно событие - открытие охоты. Немного постреляв вначале, друзья, вместе с папой принялись готовить праздничный пикник. Золка в это время подняла несколько уток, а мы, пацаны, только и смогли, что полюбоваться, как красиво они уходят с водоёма, чётко соблюдая строй и иерархию. Трофеи для пикника уже взяли и никто сильно не расстроился, что дичь ушла. Каково же было наше изумление, когда Золка одну за другой принесла трёх здоровенных крякв. От неожиданности, народ на берегу, потерял дар речи. После этого случая много раз нам предлагали продать собаку за бешеные рубли, но такая мысль никого и никогда даже не посещала, собака, просто, стала нам родной!
Я всегда кормил утром перед уходом в школу Золку и однажды застал её спящей в своём закуте, в хлеву у коровы. Это показалось мне странным, она всегда встречала меня с восторгом крутя хвостом. Разбудить я её не смог. Ничего не поняв, бросил миску с едой и побежал за папой. Папа быстро вернулся и сказал, что Золка умерла. Её отравила соседка учительница, работавшая с папой в школе, из-за какой-то обиды на него. Мы с братом проревели целый день, я даже не пошёл в школу, а затем, похоронили нашу любимицу. Больше собаку такой породы мы не заводили - слишком яркие воспоминания о Золке остались у нас.
Гончий пёс, Амур
От Золки у нас остался щенок, породы дворовая лайка, а попросту дворняга - Лапа. Никчёмная собака в охотничьем деле, но зато с удовольствием таскавшая соседских кур. По этой причине её в конце концов и пришлось усыпить. С Золкой она не имела ничего общего.
Блудливый характер и воровство у соседей не только курей, но и всего съедобного, что плохо лежало, доставляли нам одни неприятности. В те времена редко на какой кладовой красовался замок, а открывала задвижки и щеколды она превосходно. Лапа напоминала экстерьером гончую, но окрас... Она была совершенно чёрной, никогда после я не видел гончей с таким окрасом.
Перед своей безвременной кончиной она осчастливила нас потомством из трёх щенят. Щенки совершенно на неё не походили окрасом, видимо в них в полной мере проявились папашкины гены, однако, кто этот папашка - неясно по сию пору.
Двух щенков мы отдали в хорошие руки, а одного решили оставить. Каково же было наше изумление, когда наш невзрачный щенок подрос и превратился в замечательную собаку по всем статьям: окрасу, экстерьеру и повадкам - русскую гончую. Выросший с матерью он почти в два раза превосходил своих братьев в комплекции, соответственно и имя он получил звучное - Амур!
Пока он был маленьким, мы с братом с удовольствием занимались дрессировкой и играми с ним. Совершенно бестолковый щенок, он один раз на охоте, оставшись на другом берегу водоёма, с разбегу пытался преодолеть его по ряске, плавающей на поверхности, как ковёр. Напугавшись и завизжав вначале, он быстро сориентировался и переплыл пруд, видимо, бабкины гены дали себя знать.
Я не очень помню, чтоб его кто-то натаскивал на основной вид дичи, по которой работают гончие, но к двум годам он вырос в непререкаемый авторитет в охоте на зайца. К тому времени у нас уже сложился крепкий коллективчик (хоть я ещё и учился в школе) мужичков, увлечённых этим видом охоты. В каждое воскресенье с открытием охоты мы выезжали или выходили на лыжах в окрестные леса и брали Амура с собой. Гонял зайчишек он исключительно.
Охота начиналась с отпускания его с поводка. Почуяв свободу, он начинал кружить по лесу, изредка погавкивая, чтобы обозначить своё местоположение. Но вот он находил свежий след зайца и начинал гон. Тон голоса мгновенно менялся и теперь он лаял уже непрерывно на более высоких нотах. Наша работа заключалась в том, чтобы быстро встать на номера в том месте, где он взял след.
Оставалось ждать несколько минут, рассредоточившись вдоль следа, так чтобы видеть друг друга. Амур подавал зайца под выстрел как по расписанию. Иногда у нас возникали перепалки, кому вставать на ближний номер, но обычно мы менялись, чтоб не было конфликтов.
Как же изменялся голос собаки, когда она гнала зайца взрячую. Буквально захлёбываясь, он выводил такие ноты, которые ласкали наш слух. Мы никогда не жадничали и брали дичи столько, сколько человек было в компании и одного зайца на прокорм собаке. Но, однажды, всего раз на моей памяти, мы решили взять сколько выгонит собака и добыли до обеда одиннадцать зайцев - больше такой охоты мы себе не позволяли. Нужно и честь знать!
Всё это продолжалось лет, наверно, шесть. Амур стал взрослой собакой, набрался опыта и уже, иногда, просто ловил зайца без всяких выстрелов. Мой подросший брат ходил с ним на охоту вдвоём и никогда не возвращался без трофея. Когда по какой-нибудь причине мы не могли с братом идти на охоту, Амура брали друзья и он работал на них с удовольствием.
В одну из таких охот с ним и случилась беда. Он гнал зайца вблизи дороги, по которой ехал поганый человечишко - милиционер из одной из недалёких деревень. Он не придумал ничего лучше как использовать собаку, как живую мишень и стал стрелять в неё из ружья, которое возил с собой, опасаясь за свою шкурную жизнь. Табельное оружие, тогда, участковым не полагалось. Амур, к несчастью, был приучен идти на выстрел, потому, что обычно с выстрелами кончалась загонка. Придурок выстрелил в собаку семь раз и практически изрешетил её. Когда друзья вышли с номеров, не дождавшись его, он лежал в луже крови и на шкуре, и морде не было живого места. Добить собаку, чтоб не мучилась, рука ни у кого не поднялась и друзья не нашли ничего лучше, как просто бросить его умирать, чтоб машину не испачкал кровью.
В это время я был на уроках, и когда отцу позвонили о происшествии, сбежал с них с другом и отправился на поиски собаки, чтобы похоронить её. Мы нашли следы, но самого Амура найти не смогли, он исчез. Удивлению и радости не было предела, когда Амур, полуживой, через два дня, приковылял домой. Он прожил у нас после этого ещё два года, но на охоту его почти не брали, гонять по-прежнему он уже не мог - задыхался. Умер он дома, своей смертью, и был похоронен как и Золка, со слезами.