Я последний день в Алжире.
Сейчас он уже закончился, вещи собраны, все дела переделаны и мне осталось только не проспать утренний самолет, потому что тогда… виза у меня до 4 декабря и мне придется ждать другого самолета в безвизовой зоне. А кто меня туда пустит без билета? Так что нужно лечь пораньше. Сейчас уже 9 часов, Зино поехал куда-то ненадолго и скоро вернется. А я сижу и лакомлюсь в последний раз апельсинкой из райского сада, которую мне почистила и принесла Зино – дочь Ферука. Мы недавно у них ужинали. Я дорисовал ночью четвертной портрет дочерей Ферука. Мы с Зино пол дня ездили по городу в поисках хорошей рамки для группового портрета дочерей Ферука, которую я купил сам, несмотря на все возражения Зино. Мы оформили в нее пастель и я преподнёс девочкам сюрприз пред ужином.
Все очень обрадовались, восхищались, а когда я подписал с задней стороны дарственную надпись – даже зааплодировали!
После ужина, все вместе сфотографировались у портрета. Стали прощаться. Мне было до слез жалко расставаться. Как же я теперь буду без их: «Асени! Асени!» Они сейчас там опять бегают, ссорятся, кричат, а я уже грущу и не сержусь на них за это.
Ферука не было. Он уехал на поминальный ужин с другими братьями, только Зино, весь день провел со мной, хотя до него первого дошла страшная весть, что ночью умерла при родах их родственница, молодая женщина и ее первенец. Но, несмотря на это, Зино весь день возил меня по моим делам, правда и по своим тоже. Он хотел сделать подарок своей подруге, искал ей обувь. Мы обошли несколько магазинов, Зино купил ей итальянские полусапожки. Но этого ему показалось мало и еще он после долгих поисков, купил ей розы. В Алжире нет такой традиции, как у нас, дарить женщинам цветы. Поэтому и магазинов продающих цветы мало. Их цветочный магазин почти полупустой, и чтобы хоть как-то заполнить эту пустоту, хозяин поместил на стенах картины, репродукции на Алжирскую тему, в потрепанных рамках. Такие же, не самой первой свежести, самодельные вазочки и горшочки под цветы, в виде каких-то мифических персонажей, покрашенных бронзовой краской. Все это, видимо, плохо покупалось, потому что на полу стояли репродукции с уже развалившимися рамками. Рядом с ними, так же непрезентабельно, выглядели и чахленькие розы, стоящие в обычных ведрах. Цветы были разных цветов, но не свежие, и что самое удивительное, здесь же стояли и искусственные цветы. Мне было странно, потому что розы в Алжире не перестают цвести и теперь, встречаются часто на балконах, в парках и у зданий, как и другие цветы. Может быть, поэтому покупать и продавать их здесь нет традиции. Я объяснил Зино, сколько цветов можно дарить женщине, а сколько на похороны. Они видимо и на похороны цветов не носят – не принято.
Вот такая странная страна. Как опять же сказал помощник консула, если вы захотите еще раз сюда приехать, то лучше сначала позвоните нам. Потому что очень часто бывает, что они закрывают для посещения те или иные территории. А когда я спросил за Зино, как ему сделать новую визу в Россию, он сказал, что лучше, если я сделаю ему приглашение, потому что у нас могут алжирцу отказать в визе, их не любят.
Что касается меня, то я при всех своих высказываниях в адрес алжирцев и в адрес самого Зино, все же, прежде всего, благодарен ему и в невозвратном долгу перед ним. И мне хотелось бы, хоть на самую малость, суметь быть таким же гостеприимным, щедрым и заботливым, когда он соберётся и приедет к нам.
Итак, я в самолете. Признаюсь, что сейчас я выдохнул первый раз, за все время, как выехал из дома! Напряжение от неизвестности, что меня ожидает, не покидало до последней минуты, пока я не плюхнулся в кресло самолета Аэротранс. Мне еще предстоит две пересадки и дорога из Красноярска в Казачинское и, наверное, с каждым разом я буду выдыхать все глубже и глубже.
Зино и Мунир проводили меня до входа в таможенную зону. Зино напоследок напоил меня кафе с молоком и сладкими булочками, ну как без них?!
Вот сейчас, как раз смотрю в окно, как в багажное отделение загружают мои вещи. Огромный багаж, с которым не знают что делать. Большущая папка с холстами, к которой прикреплены: планшет с пастелями, художественный зонт и этюдник. Грузчики помучились и отставили в сторону, не забыли бы! Меня десять раз проверили. Больше всего настораживает пастель. Ее подозрительно осматривают, спрашивают, что это такое? Недоверчиво нюхают. Я рисую себе на ладони, чтобы объяснить. Хорошо, что пастель, я предусмотрительно выложил из этюдника, а то пришлось бы вскрывать весь багаж. Доплатил за 27 кг. лишнего веса 16100 динар. Если бы не предусмотрительность Зино, который все это время берег мои средства и не позволял мне их тратить, то мне бы не хватило денег на оплату багажа, и картины пришлось бы оставить здесь.
За окошком светает. Наконец-то положили и мою огромную связку. Положили неловко и она задевает за перила транспортера, выворачивается, тормозит, видимо не хочет улетать из Алжира, но все же и она пропала в брюхе самолета. Можно выдохнут еще чуть-чуть.
Мне сказали, что мой багаж долетит до Красноярска, что радует. Не нужно будет таскаться с ним по аэропортам и снова платить за лишний вес, за обмотку пленкой, потому что в Алжире такой услуги не оказалось, а у нас таким способом вымогают деньги с пассажиров. Интересно, где-то в мире еще есть такая услуга и требование? Думаю, что это ноу-хау России.
За окном уже стало светлее, небо разъяснивается. Видимо, я увожу из Алжира плохую погоду, неприятности и проблемы для Зино. Вчерашний день мы провели, несмотря на трагедию в семье Зино, очень хорошо и весело. Настроение было на подъеме. Видимо напряжение всех этих последних дней отпустило и его и меня. Мы снова стали с ним тем Зино и тем Арсением, что были до того, как он взвалил на себя эту неблагодарную обязанность показать сибиряку Алжир.
Уезжая из дома Ферука, проезжая по улицам Алжира, мне было грустно. Что-то внутри меня, независящее от моего сознания, страдало! И я задумался, почему? Ведь здесь мне не было хорошо? Было интересно, любопытно, полезно для творчества, но хорошо не было! Я не наслаждался ни пищей, ни красотами, ни теплом, ни гостеприимством. Все это я принимал, как не естественное и приходилось делать усилие над собой, чтобы улыбаться и быть вежливым и благодарным. О еде, погоде, красотах я уже писал. Красоты меня не радовали, потому что я не мог в полной мере насладиться ими, они были под запретом. То проплывали мимо в окне автомобиля, то сопровождались дождями. Море встретило меня сурово, могучее, оно только один раз улыбнулось мне, это было в самом начале, когда я писал с высоты у подножия католического храма.
Гостеприимство же алжирцев, имеет свою специфику. Оно такое, как крепкое объятие. Они так сильно любят, что не уютно и не комфортно в этих горячих тисках, из которых не можешь вырваться.
Именно поэтому у меня все это время было ощущение, что я пленник Алжира, его обычаев, людей, моего друга Зино.
Но когда мы ехали в аэропорт, что-то во мне все-таки страдало. Значит, что-то рвалось, какая-то частичка меня оставалась здесь в людях. В моих набросках, и портретах, оставленных на память. В глазах и сердцах людей, детей, друзей. И мне самому, многое здесь мило и приятно, и интересно! Значит, я полюбил Алжир. Значит, я пленник не только потому, что был лишен некоторых свобод в передвижении, поступках и привычных мне мелочах, а еще и потому, что я влюблен в Алжир! И частичка моей души навсегда в его плену.
Ну, а я?! Я сейчас оторвусь от алжирской земли, через несколько минут покину алжирское небо и улечу далеко-далеко! Может быть навсегда! А может быть, когда-нибудь я вернусь сюда, чтобы встретиться снова с друзьями, с Африкой и с самим собой, тем… этим. Прощай Алжир! И до свидания!
4.12.2013.
8.00 по Алжирскому времени.