В каком-то рассказе я уже упоминал это, а где - не помню. Но после уроненной оператором дядей Витей камеры в вулкан на Камчатке – вспомнилось.
В начале девяностых пришел я в "объединение национального фильма" на Свердловской киностудии. Говорю директору:
- Валера, давай снимем кино какое-нибудь?
- Ну давай, как раз деньги дают на производство, но темы нету.
Я поразмыслил. В нац-меньшинствах я разбираюсь не больше, чем в балете. Почесал затылок – и прямо осенило:
- А цыгане как, подходят под национальное кино?
- Мишка, там тебя зарежут!
- Валер, я заговоренный!
- Ну, пиши заявку, раз такое дело.
В общем, познакомили меня с цыганским бароном. Цыгане оказались удивительно дружелюбным и дружным народом. Моют с мылом ковры на асфальте под солнцем. У всех есть машины, но ни у кого нет прав.
Нашей съемочной группе устроили прием, словно мы приехали на свадьбу. За длинным столом с белыми скатертями сидели только мужчины. Во главе стола был барон – седой бородатый старик с лукавыми смеющимися глазами. Его звали Бахро. Мы с оператором Сережей – по правую и левую руку от него, дорогие гости. Пили очень знатную какую-то водку. Женщины стояли поодаль и приносили закуски.
Дочка моя со скрипочкой потом играла все лето в их ансамбле на концертах, ее наряжали в цыганское платье и монисты.
Со съемками этими был курьёз. Наметилась следующая экспедиция, далеко на Север. Новый фильм. Едва закончив «цыганские» съемки, мы вылетали в Норильск и далее «по программе», не дожидаясь, пока проявят пленку с Цыганским Бароном Бахро энд кампани. Монтировал уже после.
После завершения монтажно-тонировочного периода еще был «период ликвидации дел», пишем бумажки с отчетами (ну вот дядя Витя уронил в вулкан камеру – всё должно быть задокументировано).
Акт на списание оборудования.
Прилагаются срезки позитивной пленки с мордой лошади и бантиками за ушами, бантики тоже были включены в смету.
Пишу по памяти (акт нашел на листочке, где-то лежит, все подлинное, могу переврать лишь очередность слов):
Мы, нижеподписавшиеся (ну там режиссер, оператор, директор фильма), свидетельствуем:
Во время съемок фильма "Цыганское счастье" кобыла по кличке Муся (ну или там Машка), (фото прилагается), испугавшись звука включившейся камеры "Конвас", вздыбилась и понесла, зацепившись за провод на съемочной площадке. Что повлекло за собой следующие разрушения:
1. Кабель высоковольтный силовой, длиной 50 метров зацепился за коробку с галогенными лампами в количестве 80 штук, коробка с кабелем вместе с кобылой скрылись в неизвестном направлении (магазинный чек на лампы и кабель прилагается).
2. В коробке также находились плоскогубцы по цене 4 р. 50 коп. (чек прилагается);
3. На кобыле также были бантики и украшения, которые впоследствии найти не удалось (прилеплена ржавой уже сегодня скрепкой срезка из рабочего позитива цветная, - морда лошади с бантиками и чек из магазина).
Что замечательно - директору фильма это дело списали.
Сочинял режиссер, конечно.
А деньги были-то потрачены на покупку ящика спирта "Рояль" в пластиковых бутылках, почему-то в автомагазине покупали, ну «перестройка» же. Девочки-продавщицы написали чеки с проводами и лампами и плоскогубцами.
Мы летели на Север, снимать "Они живут на Таймыре". Ящик спирта был куплен для подарков населению.
А у малых народов отсутствует какой-то фермент в организме, один из липинов, который отвечает за переработку продуктов брожения – в глюкозу. То есть, чукча или манс пьянеет от квашеной капусты. Или хант, или нганасан. Они очень любят водку, но выпив полстакана, он может неделю ходить пьяным. Словом, спаивать малые народы нам не случилось, совестно стало, когда ученые нам это рассказали в интервью. Да и прохладно было - все время ниже 40 градусов, в общем, спирт выпили сами.
Только шаман к нам в гостиницу приходил каждый вечер, его звали Дульсимяку.
Про него Красноярские коллеги фильм сняли, так и назывался - "Шаман".
В те времена печатали тираж картины, она шла в кинотеатрах.
После фильма о цыганском народе меня перестали на улицах останавливать цыганки - "Не проходи, красивый, позолоти руку, погадаю!". Везде - в Москве, в Питере, в Екатеринбурге, во Владивостоке. Смотрят в глаза - но не пристают.
Улыбаются.