Предки народа тимукуа (timucua) индейцы таино относящиеся к аравакоязычным народам мигрировали во Флориду в первом тысячелетии н.э. с Карибских островов, оккупировав Северную, Северо-восточную и Центральную часть полуострова, а также Юго-восточную часть Джорджии, образовав в конечном итоге самый большой коренной народ, говоривший на одном языке и его диалектах.
Тимукуа, как полагают ученые, возможно, были первым из коренных народов Флориды, кто повстречал европейцев в лице Хуана Понсе де Леона недалеко от современного Сент-Огэстина в 1513 году. Однако и эта гипотеза сегодня является дискуссионной, поскольку большинство исследователей, склонны считать, что экспедиция Понсе де Леона, скорее всего высаживалась южнее, у восточного побережья, прилегающего к землям индейцев народа аис, в местечке Мельбрун-Бич (город в округе Бревэрд, штат Флорида – И.К.). Если это так, то первый контакт экспедиции Понсе де Леона с тимукуа маловероятен.
Однако маршруты экспедиций Нарваэса1528 года, и де Сото1539 года действительно проходили вдоль западных окраин страны тимукуа, то есть тогда, когда конкистадоры следовали в страну индейцев апалачи. Де Сото, как указывалось в предыдущих разделах нашего повествования, даже останавливался в нескольких тимукуанских городах: Окале, Потано, Ютина, и Юстага. В указанных городах его армада, для того чтобы выжить, проявляла насилие по отношению к индейцам. Испанцы забирали у них продукты питания, заставляли индианок сожительствовать с испанскими солдатами, а мужчин и юношей принуждали служить им проводниками. В это время в хрониках экспедиции зафиксировано всего два крупных сражения, которые провели конкистадоры де Сото с западными тимукуа.
Де Сото торопился в страну народа апалачи, где рассчитывал найти золотые копи и гораздо большее количество провианта, для того чтобы продолжить свой поход на север, поэтому он не стал задерживаться в стране западных тимукуа. Более того, быстрый отход армады де Сото объясняется еще и тем, что население вышеуказанных городов тимукуа оказало пришельцам сопротивление, отразить достойно которое конкистадоры не могли, по причине того, что индейцы применяли партизанскую тактику боя.
Когда армия де Сото добралась до города Кофачакуи (Cofachiqui) также населяемого индейцами тимукуа (Южная Джорджия), то испанцев там встретила женщина-вождь. Чтобы избежать кровопролития она приказала выдать испанцам все изделия из «белого и желтого металлов», которые были у индейцев этого города. Каково было разочарования де Сото, когда индейцы положили у его ног не золото и серебро, которых он жаждал, а обыкновенные листы слюды и изделия из меди. Усилия женщины-вождя оказались напрасны. Испанцы в поисках драгоценностей разграбили могильники тимукуа, откуда извлекли 158 кг пресноводного жемчуга. Возмущенные действиями испанцев индейцы взялись за оружие. Для того чтобы подавить восстание в Кофачакуи, де Сото приказал солдатам убивать индейцев независимо воин то или женщина, старик или ребенок. Ту же процедуру испанцы совершили и в Таломеко (Talomeco) – близлежащем по отношению к Кофачакуи городе тимукуа. Они ворвались в дом кацика и святилище индейцев, расположенных на вершине земляной насыпи и разграбили их. Дом кацика длиной 12 метров и шириной 30 метром, с крутой покатистой камышовой крышей был украшен морскими раковинами, которые испанцы разобрали на сувениры. Помимо этого в комнатах дома они нашли множество добротного разнацветного замша и большое количество церемониального оружия из меди сделанного руками искусных индейских мастеров. Из святилища испанцы забрали всех деревянных истуканов, украшенных жемчугом, которым поклонялись тимукуа в этом святилище.
Следующий контакт тимукуанских племен с европейцами произошел уже в 1562 и 1564 годах, в период высадки на северо-восточном побережье французских гугенотов из экспедиций Рибо и Ладоньера, предпринимавших попытки основать колонию в устье реки Сент-Джонс, а также изучить среднее течение этой реки и познакомиться с племенами, населявшими данный регион.
Следуя по намеченному маршруту, французы из экспедиции Жана Рибо вышли к поселению тимукуанского племени сатурива, где впервые повстречались с верховным вождем по имени Сатурива(ба). Рибо был впечатлен внешностью индейцев этого города: «Они были абсолютно голые. Тела их мужчин могучие, а фигуры женщин просто прекрасны, словно выточенные ваятелем. Они весьма учтивы и доброжелательны. Цвет их кожи рыжевато-коричневый. Волосы, мужчины собирают в пучок на макушке головы, а женщины носят их распущенными, ниспадающими до ягодиц. Лица женщин приятны, на вид они кротки и любезны».
После того как французы и индейцы обменялись подарками, последние пригласили Рибо к своему «королю». «Король сидел на троне из ветвей пальмы, – отмечал Жак Ле Мойн, – и даже не поднялся с места, когда наш капитан подошел к нему. Король подарил капитану большую шкуру животного, на которой были изображены сцены охоты на лесных зверей».
Двигаясь дальше от устья реки Сент-Джонс на север, экспедиция Рибо повстречала индейцев другого тимукуанского племени, которые стоя по плечи в воде переходили через реку. «Женщины несли на своих шеях малолетних детей, а мужчины тащили на спине большие корзины, полные кукурузы и ягод шелковицы», – отмечал Ле Мойн.
Когда французы и индейцы, переходившие реку, встретились на противоположном берегу, то к месту их высадки пришел вождь этих индейцев в сопровождении двух своих сыновей, вооруженных луками и стрелами. «Обменявшись приветствиями, мы углубились в лес, а индейцы пошли своею дорогой», – заключал Ле Мойн.
Гулен де Ладоньер, прибыв в устье реки Сент-Джонс в 1564 году, повстречавшись с индейцами в одном из селений племени сатурива, также отмечал дружелюбие и гостеприимство аборигенов, которые подарили французам подарки в виде выделанных шкур. «Шкуры служили им своего рода плащами», – отмечал Ладоньер. После этого, индейцы провели людей Ладоньера к месту, где капитан Рибо в 1562 году установил столб от имени короля Франции, указывавший на то, что эта территория принадлежит французам. Перед этим столбом тимукуа из вождества Сатурива поставили множество корзин наполненных фруктами, а также сосудов наполненных маслами и благовониями, и кучу различных съедобных кореньев и стеблей лекарственных растений. «Король этих индейцев по имени Аторе, – писал Жак Ле Мойн, также в то время являвшийся членом экспедиции Ладоньера, – красивый, статный, мудрый, благородный и физически сильный мужчина. Его рост намного выше остальных его соплеменников мужского пола. Он был женат, как ни странно на своей матери и имел от нее несколько детей обоего пола, которых с особой гордостью представил нам, ударив каждого по бедрам. Главный король этих туземцев Сатурива, как нам объяснили, передал свою жену, то есть мать своего сына Аторе, ему в жены по обычаю, после чего король Сатурива навсегда прекращал жить с ней».
В период строительства форта Кэролайн, французы заключили союз с племенем короля Сатуривы(бы), который тогда, как свидетельствовал Ле Мойн, являлся верховным правителем всех тимукуанских племен проживавших в Северо-восточной и части Центральной Флориды, а также части вождеств Южной Джорджии. Но чуть позже Ладоньер, как указывалось выше, в борьбе между вождествами Сатурива и конфедерацией Ютина (восточные ютина) под предводительством вождя Утины, принял сторону последнего, в связи, с чем тимукуа под предводительством короля Сатуривы, прекратили поставлять французам в форт Кэролайн продукты питания. Однако Ладоньер выполнил лишь часть обязательств данных им вождю Утине, что в итоге не удовлетворило последнего, и он также прекратил снабжать французскую колонию продовольствием. В отчаянии Ладоньер захватил Утину в заложники и предложил его подданным выкупить вождя за еду. Однако индейцы ютина, осадив форт, принудили французов освободить их вождя.
Спустя год (1565) данный конфликт с французами подвиг вождя Утину к союзу с испанцами, в результате чего тимукуанское племя ютина (восточные его подгруппы) совместно с испанцами захватили и уничтожили форт Кэролайн.
Прежде, чем продолжить рассказ об истории и культуре народа тимукуа, необходимо сказать несколько слов о происхождение названия «тимукуа», о его языке и о территориальном деление в целом.
Термин «тимукуа» (Timucua или Timuqua) первоначально являлся экзонимом используемым индейцам племени сатурива (от слова thimogona или atimoqua), селения которых располагались на территории современного города Джексонвилл, по отношению к своим врагам восточным ютина, проживавшим вдоль реки Сент-Джонс и далее на запад от нее. Это название приняли испанские миссионеры и в дальнейшем употребляли его по отношению ко всем племенам, говорившим на языке тимукуа и его диалектах. Это термин считается испанским и первоначально применялся для обозначения племен проживавших в Северной Флориде. В смысловом значении индейское слово «atimoqua» означает «господин» или «главный», испанцами же это слово связывали с именем верховного кацика индейцев, что, по мнению ученых, является ошибочным.
Французы, контактируя с племенами сатурива, потано, ютина, обозначали их термином «thimagoa» «atimaco», «tomoco».
В ХVI веке термином «тимукуа» испанцы стали обозначать всех индейцев проживавших к северу от реки Санта-Фе, между рекой Сент-Джонс и рекой Сувонни, то есть местность населяемую северными ютина.
С образованием провинции Тимукуа, в католических миссиях которой стали окормляться племена, говорившие на диалектах языка сатурива и восточных ютина, применения термина «тимукуа» расширилось еще больше, им было охвачено пространство между рекой Сувонни и рекой Акуилла. Таким образом, название «тимукуа» закрепилось за всеми племенами говорившими на различных диалектах языка тимукуа, то есть того наречия на котором говорили индейцы сатурива и ютина, одними из первых вступившие в контакт с европейцами в 60-х годах ХVI столетия.
Язык тимукуа относиться к аравакской языковой семье. На языке араваков говорили предки тимукуанских племен, мигрировавшие в первом тысячелетии во Флориду с территории Карибов. Со временем, под воздействием межплеменного культурного и торгового обмена, язык араваков на территории Флориды подвергся трансформации, породив множество диалектов, на которых говорили многие племена на момент их открытия европейцами.
Язык тимукуа – это единственный сохранившийся до наших дней язык, на котором говорили многие коренные племена Флориды, считающиеся сегодня вымершими. Этот язык считается языком-изолятом. Археологические и лингвистические исследования показывают, что язык тимукуа в том виде, в котором на нем общались племена Северной, Центральной Флориды и Южной Джорджии на момент встречи с европейцами, сформировался около 2000 года н.э., и генетически никак не связан ни с одним из известных языков, на которых сегодня говорят индейцы Северной Америки.
Первым, кто поставил изучение языка тимукуа на научную основу, был францисканский миссионер из мисси Сан-Хуан-дель-Пуэрто, отец Франсиско Пареха. На протяжении 31 года службы в провинции Тимукуа он разработал систему письма для языка тимукуа, записав на нем в 1612 году катехизис, а позже и грамматику этого языка.
В период между 1612 – 1627 годами Пареха опубликовал еще восемь работ (учебных пособий) в переводе с испанском на язык тимукуа, благодаря которым многие представители народа тимукуа научились писать и читать.
«В миссиях индейцы с интересом читали и писали письма друг другу на своем языке», – отмечал отец Пареха. До наших дней из всех работ отца Парехи относительно языка тимукуа дошли всего шесть.
Отец Пареха, из языка тимукуа выделял всего десять диалектов, на каждом из которых говорили одно или несколько племен Северо-Восточной Флориды и Юго-восточной Джорджии, хотя сегодня ученые это мнение оспаривают.
Тимукуа по праву считаются самым крупным из коренных народов Флориды. В период первых контактов с европейцами, по данным разных источников, тимукуанские племена на населяемой ими территории образовывали около 35 вождеств, численность которых в целом определялась от 50 до 200 тысяч человек. Земли, где проживали тимукуаговорящие племена занимали площадь примерно 50 000 км2.
В науке принято подразделять народ тимукуа на западные и восточные группы.
Ареал обитания восточных групп тимукуа простирался вдоль Атлантического побережья и Морских островов Северной Флориды, и Юго-восточной Джорджии, также вдоль реки Сент-Джонс и ее притоков во внутренней части восточных территорий полуострова, и связанных с ними внутренних районов Юго-восточной Джорджии. Указанный регион относиться к археологической культуре Сент-Джонс, характеристики которой освещались предыдущих разделах, а также отчасти к культуре Уилмингтон-Саванн (Wilmington-Savannah culture). Представители указанных культур в большей степени зависели от эксплуатации морских и водно-болотных ресурсов.
Самым крупным и более известным из восточных тимукуа считается племя мокама, города которого располагались в прибрежных районах Северо-восточной Флориды от устья реки Сент-Джонс, и далее на юг, до племенных земель сурукуи и аис, а также и в Юго-восточной Джорджии (округ Сейнт-Симонс). На момент контакта с европейцами на племенной территории мокама существовало два крупных вождества Сатурива и Такатакуру, в подчинении каждого из которых находился ряд небольших селений. В последствие, в период образования испанских миссий на базе указанных вождеств возникла испанская провинция Мокама позднее ставшая частью общей провинции Тимукуа.
В южном течении реки Сент-Джонс, в северных границах озера Джордж, и пресноводных лагунах этой области обитало племя ютина, позже известное как агуа дульсе (пресноводные), которое часто враждовало с вождеством Сатурива.
Вождество Ютина было скорее конфедерацией некоторых племенных групп тимукуа, включавшее в себя более 40 городов. Однако к концу ХVI века конфедерация Ютина распалась, и от ее былого могущества осталось всего шесть городов.
Вдоль реки Окловаха (Ocklawaha, приток реки Сент-Джонс – И.К.) проживало племя акуэра, входившее в конфедерацию вождества Ютина.
Другие восточные группы тимукуа проживали на Юго-востоке Джорджии. Племена икафуи (icafui) и каскангуи (cascangue) проживали к северу от реки Сатилла (Satilla River – истоки в округе Бенн-Хилл, впадает в Атлантический океан – И.К.) по соседству с племенем гуале.
Племя юфера (yufera) обитало на побережье острова Камберлэнд (Cumberland Island – один из островов на юго-востоке США, расположен на Атлантическом океане у побережья американского штата Джорджия – И.К.), в 50 милях от острова проживали индейцы иби или юи (ibi, yui). Окони (oconi) проживали западнее вышеперечисленных племен, предположительно на восточной стороне болота Окефеноки (Okefenokee Swamp). Все эти племена Джорджии говорили на диалекте восточных тимукуа Флориды.
Западные тимукуа были представлены тремя крупными племенными группами: потано, северные ютина и юстага.
Потано проживали на территории Северной и Центральной Флориды (современный округ Алачуа), граница территории племени простиралась на запад до устья реки Сувонни. Потано относятся к археологической культуре Алачуа (см. раздел Потано), они были одними из первых тимукуанских племен, кто во всеоружии столкнулся с конкистадорами де Сото в 1539 году.
В период вторжения во Флориду французов, последние застали потано в состоянии войны с конфедерацией Ютина, которой сначала удалось привлечь в борьбе с потано на свою сторону французов, а позднее и испанцев. В 1590-х годах в земли потано пришли миссионеры, основав там, к 1633 году пять миссий.
К северу от племенной территории потано, в междуречье Сувонни и Сент-Джонс обитали группы северных ютина (northern utina), которых археологи относят к типу культуры долины реки Сувонни (Suwannee Valley culture). Исследователи предполагают, что северные ютина из всех групп западных тимукуа были в меньшей степени интегрированы в одно племя. Северные ютина представляли несколько племенных групп, каждая из которых управлялась независимым клановым лидером. С 1597 году северные ютина стали подвергаться христианизации, в связи с чем, их племенная территория стала основанием для возникновения испанской провинции Тимукуа, к которой с течением времени были присоединены другие провинции, населяемые тимукуанскими племенами.
Самыми западными группами тимукуа считаются племена юстага (yustaga), которые проживали вдоль правого (западного) берега реки Сувонни и дальше на запад до реки Акуилла, которая являлась границей их территории с племенем апалачи. Как и северные ютина, юстага относятся к археологическому типу культуры долины Сувонни. Диалект, на котором говорили юстага, в большей степени соответствовал диалекту племени потано. В отличие от других групп тимукуа, юстага с отторжением встретили испанских миссионеров и на протяжении столетия сопротивлялись христианизации. В этой связи, как считает ряд исследователей, юстага удалось по сравнению с другими тимукуанскими племенами сохранять свою популяцию на высоком уровне, ибо по причине сведения контактов с европейцами до минимума, юстага меньше всех подвергались их влиянию, и как следствие, обезопашивали себя от воздействия завезенных европейцами болезней.
Также, одним из наиболее известных западных тимукуа являлось малое племя окале (см. раздел Окале), обитавшего на территории современного графства Марион, которое фактически было уничтожено в период нашествия армады де Сото в 1539 году. Остатки племени расселились среди других тимукуаговорящих племен, в точности часть окале поселилась в деревнях вождества Акуэра, то есть на территории восточных тимукуа.
Та же участь постигла и малое тимукуанское племя мокосо, проживавшего в устье реки Алафия на восточном берегу залива Тампа. Остатки мокосо в ХVII веке, также как и ранее окале, перебазировались в провинцию Акуэра, растворившись среди восточных тимукуа.
Большинство этнографических данных касающихся племенной жизни народа тимукуа дошли да наших дня благодаря дневникам французских путешественников Рибо, Ладоньера, Ле Мойна, а также неоценимому вкладу, который внес в эту сферу науки отец Пареха.
Вождества тимукуа никогда не были единым политическим блоком, по той простой причине, что все племена народа тимукуа между собой имели различие в культурных и религиозных традициях.
Каждое из 35 вождеств тимукуа в среднем включало в себя от двух до десяти деревень (городов). Время от времени, исходя из складывающихся политических или экономических условий, между вождествами заключались альянсы, в которых доминирующее положение всегда занимало то вождество, которое по сравнению с союзниками в военном и экономическом плане всех превосходило.
Каждым вождеством управлял верховный правитель или как его называли тимукуа «утина» (utina) дословно в европейском понимании король. Помимо власти верховного вождя (короля), управление в каждом подвластном селении осуществлялась через кланового лидера «холата» (holata).
Как свидетельствуют французские источники, все города подвластные королю (утина) должны были платить ему дань в виде части продукта производимого от того ремесла, которым занимался тот или иной член общества тимукуа. Недобросовестным в нашем понимании налогоплательщикам, в наказание выдавался деревянный «герб», указывавший на то, что этот человек живет за счет общества, ничего, не вкладывая в его развитие от своих трудов. Зачастую, весьма бедные слои по объективным причинам не могли платить дань, поэтому до определенного момента за них эту проблему решали родственники.
В источниках 1601 года испанцы отмечали, что 50 кациков (холата) из различных племен тимукуа подчинялись главным кацикам (утина), резиденции которых находились в миссиях Санта-Елена (юстага), Сан-Педро (такатакуру, сатурива и касканги) на острове Камберленд, Тимукуа (северных ютина и потано), в то время как кацики племен юфера и юи оставались независимыми.
Каждое отдельное селение того или иного тимукуанского племени представляло семейный клан, где родство определялось по материнской линии. Дети всегда считались членами клана матери. Клан состоял из родственных между собой семейных групп. Название каждого клана соответствовало названию того или иного животного, которого почитали члены клана.
Верховные правители тимукуанских вождеств, как правило, принадлежали к клану Белого Оленя, считавшегося самым привилегированным кланом из которого выходили только короли (утина) и жрецы.
Формой правления вождей (кациков) тимукуа была деспотия, где король (утина) имел абсолютную власть и свободно мог распоряжаться судьбой каждого члена подвластного общества. Управление вождеством король осуществлял с помощью класса так называемых «дворян» или племенной аристократии, то есть наследственной элиты из числа представителей своего клана. Остальные члены общества тимукуа принадлежали к кланам простолюдинов.
Власть вождя в клане передавалась по наследству от отца к сыну или, если кациком была женщина, что для тимукуа не являлось исключением, то от матери к сыну или кому-либо из братьев матери. Женщины-вожди имели такие же полномочия в управлении племенем, как и мужчины, без ограничений.
Аристократию составляли родственники короля, как по отцовской, так и по материнской линии. Это, как правило, были умудренные жизненным опытом старшие челны правящего клана, имевшие право заседать на совете в «длинном доме» – сооружении, устанавливаемом в центре селения, где проводились общественные собрания племени.
К племенной аристократии также относились знахари, которых называли «исуку» или «айсуку» (isucu) и шаманы (жрецы) «яба» (yaba). Знахари исполняли функции целителей, а жрецы занимались проведением различного рода ритуалов связанных с посевной, сбором урожая, предсказывали будущее, вызывая видения, помогали отыскать пропавшие предметы и тому подобное.
Система кланового родства и связанных с ним традиций настолько серьезно пронизывала племенную жизнь народа тимукуа, что даже в рамках существования системы католических миссий оставалась незыблемой.
Исследователи, опираясь на первоисточники, вывели весьма сложную систему кланового родства у тимукуанских племен.
Так, например, отец отца и отец матери обозначался одним термином. Этим же термином обозначались также и все старики племени мужского пола. Для обозначения бабушек существовал дополнительный термин. Отца и мать обозначали одним термином, но с добавлением приставки. Также приставка добавлялась к термину, обозначавшему братьев отца и сестер матери. Ребенка, независимо от пола, тимукуа обозначали одним термином.
Если этот термин в обиходе использовал мужчина, то он применял его только по отношению к детям своих братьев, но не к детям своих сестер, а также по отношению к детям своей кровной матери, то есть младшим своим братьям и сестрам. Когда же термином для обозначения ребенка пользовалась женщина, то она применяла его исключительно по отношению к своим детям и детям своей сестры. Одним термином обозначались внук и отец ребенка сестры, то есть шурин. Зять и невестка свекровь или тещу обозначали одним термином, а по отношению к свекру употребляли два разных термина.
Невестка, жена племянника, жена брата, жена сына сестры, обозначались единым термином «нубо» (nubuo). Зять обозначался термином «наси» (nase). Так же этим термином обозначались муж племянницы, и муж сестры.
Дочери и сыновья называли своих кровных родителей «мать в законе» («ано наси митачики» ano nasi mitachiqe) и соответственно «отец в законе» («наси-митама» nasi-mitama).
Если родственники между собой говорили, допустим, о ее или его родителях, то они также обозначали их как «твой отец в законе», или «твоя мать в законе». Если же братья и сестры говорили между собой о своих родителях, то употребляли термин «наш», «наша» или «наши» «мать или отец в законе».
В течение жизни родители, а точнее только мать и ее сестры, могли менять имена своим детям, исходя из складывающихся обстоятельств. Если же кровная мать и ее сестры умирали, то имена детям мог изменить брат кровного отца.
Детей, которые по той или иной причине оставались без кровных родителей и близких кровных родственников, тимукуа обозначали термином «пиликуа» (piliqua), что в буквальном понимании европейцев означало «полная безотцовщина», но никак не сирота.
Старший брат, старший сын, а также брат отца обозначались термином «хиоса» (hiosa). Этим же термином дети в семье обозначали друг друга в том случае, если умирал кто-либо из родителей. Термином «хиоса» нарекались также вожди равные по рангу.
Если мужчина говорил о своем собственном ребенке, то он употреблял термин «квай» (qui), что буквально означало «мой ребенок». Если ему было необходимо указать на старшинство этого ребенка, то он говорил: «мой старший ребенок» или «мой младший ребенок» или «мой последний ребенок» добавляя при этом лишь окончание «на», «нима», «ни». Например «квайна мисо» (qiena miso) – «мой старший ребенок». Также термином «квайна» мужчина обозначал ребенка брата своей матери, то есть дяди по европейской родственной градации.
Троюродные братья и сестры, а также пасынки и падчерицы обозначались термином «квайсотими» (quisotimi) и «квайсотина» (quisotina).
Дети сестры отцы, то есть двоюродные братья и сестры обозначались термином «ама» (ama). Когда же они взрослели, то по отношению к ним применялся термином «амамале» (amamale).
Дети сестры отца обозначались термином «иквита» (equeta) и соответственно, когда вырастали, их обозначали, как «иквитамаже» (eqetamaje).
Вдову, вдовца, и всех их родственников, тимукуа обозначали одним термином «убуа» (ubua).
Тимукуа не знали счета, поэтому для обозначения детей в семье родившихся не первыми и не последними употребляли термин «пакануква» (pacanoqua), означавший, что эти дети «родились между другими».
Отец Пареха утверждал, что тимукуа в своем лексиконе имели массу терминов для обозначения своей социальной, территориальной или клановой принадлежности.
Так людей принадлежавших к одной племенной территории называли «накоромале йети» (nocoromale ;ti), выходцев из одного селения обозначали термином «хика накоромале» (hica nocoromale), из одного дома «накоромале» (nocoromale).
Принадлежность к родственному клану тимукуа подчеркивали выражениями: «мы (ты, они) одного рода» или «мы (ты, они) одного поколения» (возраста).
Родственников по мужской линии обозначали термином «сиквита пахана» (siquita pahana), а родственников произошедших от, мужской и женской линий, обозначали термином «окоротасиквино» (ocorotasiqino), что означало буквально «те, кто произошел от двух лини».
Дальних родственников обозначали термином «укуканими» (ucucanimi), что переводиться как «отдаленные отношения».
Одним термином «анокомалема» (anocomalema), тимукуа обозначали несколько социальных категорий граждан: господина и вассала, рабов, как мужского, так и женского пола, ремесленников и слуг.
Как считает исследователь Джон Сватон, обозначение у тимукуа одним термином нескольких значений, объясняется не только принадлежностью группы родственников к одному клану, но своеобразным отношением этих индейцев к вопросу несения ими в своих жилах определенной крови, отличающей их род от остальных родов.
Отец Пареха отмечал, что дети тимукуа принадлежавшие к разным кланам, также считали себя братьями и сестрами, ибо подобное отношение уже было заложено их родителями. Мужчина из клана Волка считал детей своего брата из клана Аллигатора также своими детьми и обозначал их тем же термином, что и своих кровных, по той причине, что его отец и отец его брата были братьями. Различие заключалось лишь в том, что в обиходе говоря о своих кровных детях, мужчина из клана Волка употреблял выражение «мой сын» или «моя дочь», а в отношении детей своего брата из клана Аллигатора, которых он также считал своими детьми, он говорил: «мой мальчик» или «моя девочка», что указывало на факт того, что эти дети не его кровные.
У тимукуа существовало множество других терминов определяющих степень родства и отношения к родству, поэтому описать их все в одном повествовании практически невозможно. Поэтому считаю целесообразным кратко рассказать о существовавшей в обществе тимукуа сословной градации.
Как мы уже знаем, испанцы всех клановых лидеров флоридских индейцев обозначали термином «кацик», французы называли их «королями», а англосаксы, в итоге оккупировавшей Флориду в к середине ХVIII века, называли их «вождями» или просто лидерами, старостами, просто главными, правителями и сахемами (анг. leader, chief, chieftain, headman, ruler, sachem).
Главные правители тимукуа, то есть верховные вожди, которым подчинялись все остальные вожди (кацики) назывались «ано пурукуси холата ико» (ano parucusi holata ico) или кратко «олато ако», что означало «высший» или же «утина» (utina) – «утинама» (utinama) в разных диалектах, что в переводе значиться как «главный».
Все остальные клановые вожди, управлявшие отдельными селениями, назывались «холата» (holata).
К классу вождей тимукуа причислялись и его советники, которые всегда, перед тем как «главный» должен был ступить ногами на землю, обязаны были подать ему руку, опираясь на которую вождь должен был шествовать по земле своими царственными стопами. Таких советников падающих руку верховному правителю называли «инихама» (inihama). Этот термин также указывал на титул этого человека и в смысловом значении означал «тот, кто подает руку».
Второго по значимости советника верховного правителя называли «анакотима» (anacotima), то есть «тот к кому обращаются за советом». Анакотима были своего рода мудрецами, с которыми советовался верховный правитель по вопросам проведения внешней и внутренней политики своего вождества. Но к анакотима верховный правитель обращался лишь только тогда, когда не спрашивал мнения инихама то есть первого советника.
Помимо этих советников у верховного правителя тимукуа были и другие советники низшего ранга, например группа советников называемая «афетама» (afetama), то есть «сами себя выведем». Их в обиходе называли «вторые анакотима», потому что они выходили из рода, к которому принадлежали анакотима, или проще говоря, «выводили себя из анакотима».
Далее следовали группы советников «иниха» (iniha), формировавшие первую ступень советников снизу. За ними следовали «ибитано» (ibitano), которые информировали иниха о ситуации. Потом шла группа «топоноле» (toponole) – информаторов ибитано, за ней следовала группа советников «ибичара» (ibichara), так сказать «спускавшаяся в народ, чтобы приложить ухо к земле» и принять информацию или выслушать мнение так называемых «амалачини» (amalachini – «близко общавшиеся»), которые поддерживали связь со следующей самой нижайшей группой советников «иторимитоно» (itorimitono). Последние, как говориться были «приземленными» и знали все, что твориться среди простолюдинов. К группе иторимитоно вышестоящие классы советников испытывали мало уважения, но зато к остальным относились с почтением, и даже не брезговали заключать с ними браки.
В группе клановых вождей все ее члены рассматривали друг друга в качестве «племянников». Как указывалось выше все верховные вожди тимукуа, и вышестоящие группы советников принадлежали к правящему клану «Белого Оленя» (honoso nayo). У «пресноводных» (агуа дульсе) и потано лини вождей также происходили из клана «Людей Великого Оленя»
(quibiro ano).
Кланы простолюдинов вели сои родословные от «грязи» в буквальном смысле слова или от «земли», от рыб, и прочих низших представителей фауны. Те, кто в обществе тимукуа был немного выше простолюдинов, мастеровые или ремесленники, вели свои родословные от птиц, например, конюка (apohola).Те из тимукуа, кто были по рангу выше птичьих кланов, вели свои родословные от млекопитающих животных, например медведя (arahasomi).
В кланах простолюдинов могли зарождаться другие каланы таких же простолюдинов с аналогичными названиями тотемов. Например, клан «Куропатки» племени мокама имел в своем обществе больший вес, чем аналогичный по названию клан в обществе племени сатурива. Оба кланы куропатки в разных племенах родственными не являлись, хотя один мог произойти от другого.
Социальное расслоение общества тимукуанских племен, большое количество различных кланов с ведением в них доведенных до абсурда родословных, по мнению исследователя Хайнса Брауна, в итоге ослабило народ тимукуа, который не смог консолидироваться в тот момент, когда необходимо было выступить единым фронтом против колонизаторов и защитить традиционной образ жизни.