Где бы я не работал, где бы я не жил, везде мне приходилось заниматься общественной работой. Почти всегда я избирался в партийное бюро, был зам. секретаря партбюро. Много приходилось заниматься в рабочем контроле: проверять наших торгашей, чтобы не грабили народ. Например, в Б. Тазу или на Жжем-Жесе зав. магазином, он же и забойщик скота, забивает корову и не начнет продажу мяса, пока комиссия не проверит вес и содержимое внутреннее – ливер и тд. Так и цены проверялись, и списание залежалых продуктов, их уничтожение. Ежегодно в стране проводилась подписка на займы: то восстановление страны, то в фонд обороны. Эта кампания была всеобщей. Люди не хотели подписываться, а нам, да и мне, было поручено подписать всех на своем участке на месячный заработок. Вот и уговариваешь, убеждаешь людей. На руднике Одра-баш. Пришлось заниматься техникой безопасности. Для этого я купил вспышку и фотоаппарат и под землей, и на земле производил снимки. Выпускал плакаты. Где увижу нарушение по технике безопасности или безобразие в столовой, делаю снимки и на щит. Кроме того, я, как фотокорреспондент, посылал фотографии и статьи в газету «Красная Шория», орган Таштагальского РК КПСС. Они мне давали задание, какую тему осветить, что интересует редакцию и тд.
В марте месяце 1953 года я находился в санатории «Озеро Горькое». Там и узнал о смерти нашего вождя всех народов т. Сталина. Писать, как горевал народ, я не буду, написано много. А вот когда нам в Б. Тазу, членам партии, зачитывали документ о культе личности т. Сталина, были мы все в шоке. После собрания мы с В.Ц. Алексеевым у него дома сидели всю ночь и обсуждали, как это могло случиться. Такое же обсуждение и осуждение было и после ареста т. Берии А.П.
В те годы коммунистам зачитывали секретные материалы ЦК КПСС. Приезжал работник РК партии, зачитывал, и уезжал. Эти секреты не были опубликованы в печати, но население знало обо всем, т.к. мы делились со своими друзьями, сослуживцами. Кроме того, люди слушали «Голос Америки» и знали гораздо больше, чем мы на партийном собрании узнавали.
Зоя в Б. Тазу уже начала работать секретарем сельсовета, была депутатом сельсовета. Работала и в школе библиотекарем. В Одра-Баше работала на шлифовке образцов. Особенно она была занята в клубе, в драмкружке, в хоре и тд. Весело мы жили в Одра-Баше. У нас уже была квартира: комната и кухня, был и телефон. Начали приобретать вещи: комод, ковер и прочее.
Рудник Одра-Баш добывал железную руду, запасы его заканчивались, производство сокращалось. Я попросил нач. горного управления «Кузметкомбината», найти мне место на одном из рудников для работы по специальности геолога.
Работа на Майском руднике
В июле 1962 года я получил назначение и был переведен на Мойский рудник Павлодарской области. КМК дали мне товарный вагон, я все свои вещи погрузил в него, и со станции Мундыбаш мы всей семьей поехали в Казахстан. В вагон мы погрузили все вещи, поставили кровати. Везли с собой в клетках и кроликов. Поезд иногда долго стоял на остановках, и мы в степи рвали для кроликов курай (перекати поле). Другой травы там не было. Курай – это колючая трава, которой питаются верблюды. Ехали мы 3-4 дня, в Павлодаре перегрузились на грузовик и 250 км ехали по степи Казахстана. На руднике меня встретили хорошо. Управляющий рудником Щибря А.А. и гл. инженер Старыгин В.С. поддержали нашу семью. Дали квартиру трехкомнатную, стены из бутового камня, почти метровой толщины. Работать мне пришлось уже не только геологом, но и маркшейдером. На первых порах помог мне освоить эту работу В.С. Старыгин. Я быстро вспомнил и освоил приборы, приемы работы на них. Расчеты первое время проверял В.С., а потом я делал все сам. Особенно сложно было делать замер склада (остаток) огнеупорной глины.
На руднике добывали огнеупорную глину. Грузили в баржи и отправляли в Павлодар по р. Иртыш (350 км). В Павлодаре разгружали в склад, а затем грузили на платформы и везли в Новокузнецк примерно 600 км. Глина хорошая, содержание AL2O3 28-35%, но, видимо, дорогая. Она выдерживала до 15 плавок. Глина с других месторождений выдерживала 8-10 плавок.
В Мойске Зоя пошла работать в школу, сначала преподавала домоводство, а потом ей еще дали учить детей 2-3 класса. По домоводству у нее дела шли хорошо, некоторые девочки научились шить для себя.
На руднике мы занялись хозяйством. Разработали землю под огород, т.е сверх земли был навален слой глины белой, и вот мы ее снимали, выносили прочь. Дальше копали землю и садили огород. Росло все очень хорошо. Только дай полив и все вырастет. Картошку садили сначала в поле, а потом
на поливных землях совхоза. Развели хозяйство: кролики, курицы, поросенок, гуси. Все шло хорошо все росло и плодилось, кроме гусей. Эти птички никак не хотели разводиться, и пришлось с ними расстаться.
В первый же год я приобрел мотоцикл – ИЖ-Юпитер с коляской. В общем жили мы там хорошо, работа у обоих шла нормально, одно НО. В 90 км от Майска была запретная зона, и там взрывали атомные бомбы, т.е. испытывали. Первое время мы видели после взрыва грибообразное облако. Трясло нас там каждый день. Посуду, имеется в виду рюмки, мы в шкаф не ставили, а ложили на бок. Иначе все попадает и разобьется.
В Майске ели много арбузов, дынь. Ловили много рыбы сетями. Весной в затоне производили взрывные работы на льду. Вот тогда рыбы было много. Здесь же в Казахстане ели много конины, мясо очень хорошее.
В поселке был кинотеатр «Маяк». Ходили на все картины почти каждый день.
Как только приехали, Зоя увидела ядерный взрыв, начала плакать и звать меня уехать отсюда – детей можно погубить. Я ее уговаривал маленько пожить, а потом уедем куда-нибудь.
Дети наши учились в школе. И вот я подобрал себе работу в Павлодаре, в комбинате «Павлодарсоль».На руднике проработал четыре года.