Возвращение на заимку происходило почти в полном молчании. Алексей понимал, что как бы его ни распирали многочисленные вопросы по поводу всего только что случившегося, полноценного ответа на них ему сейчас не получить, это во-первых. А во-вторых, ему не хотелось прерывать её какие-то заметно серьёзные размышления. Вечерело. Очень быстро и резко удлинились тени, и вдруг показалось, что тайга в чём-то видоизменилась, причём, явно не в лучшую сторону: спокойной, уверенной в себе безмятежности, что наблюдали днём, как не бывало. Наоборот, она, словно насторожилась и отстранилась от них с Дарьей, пожелала оставить их наедине с тем, чему нет объяснения. На уровне подсознания, интуиции, он спиной ощущал какие-то колючие, недоброжелательные взгляды, и даже будто слышал чей-то осуждающий (за что?!) шёпот, понимая умом, что этого просто не может быть! Не может, ни в каком случае, поскольку легко можно привести на этот счёт сто тысяч объясняющих почему… Однако оно было. Страха как такого перед неведомым не возникло, во всяком случае, за себя и пока, но он не мог не переживать за молча идущую рядом с ним ту, которая стала единственной. Вдруг подумалось:
- Если мне так тревожно, то каково же ей? Скорее бы уже прийти.
Но и на заимке Дарина продолжала двигаться от печки к столу и обратно с отстранённостью и безразличием бездушного зомби. Попытки вывести её из этого состояния не увенчались успехом и тогда, смирившись с ситуацией, Алексей тоже замолчал, сел на лавку возле стола, закрыл глаза, и приготовился ждать. А она чисто на автомате вскипятила воды, забросила туда макароны и после закипания накрыла кастрюлю крышкой, отодвинув её на край плиты. Достала из рюкзака банку домашней тушёнки, открыла, а затем поставила на огонь чайник.
Переговариваясь ни о чём, поужинали.
- Даш! – не выдержал в конце концов Алексей – Ты почему всё время молчишь? Всё настолько серьёзно?
- Ох, прости… - тяжело вздохнула девушка – Я должна была подумать. Да, всё гораздо серьёзнее, чем мне представлялось.
- Настолько, что ты не в силах совладать, что ли?
- Провокационный вопрос, дорогой… как тебе сказать? На тему самоуверенности мы с тобой уже говорили, но она, самоуверенность эта, не является мне присущей чертой, но… Вряд ли те, кто сейчас по ту сторону обладают более высоким потенциалом, нежели я, но опять же «но»… Егор, ты здесь?
- Да, хозяйка! Можешь говорить открыто – вокруг всё чисто!
- И никто не пытался проникнуть?
- Нет, никого не было!
- Хорошо смотрел?
- Пошто обидеть хочешь?
- Егор, мне сейчас не до политеса… Повторяю: хорошо смотрел?
- Да!
- Не обижайся – понимать должен: вопрос жизни и смерти на кону…
Домовой промолчал, явно показывая своё недовольство от заданных ему в таком тоне вопросов. Однако извинения принял, показав это тем, что чем-то громко стукнул где-то за печуркой.
- Выходи, попей с нами чайку! – предложил Алёшка.
- Некогда нам чаи-то распивать – службу справлять надобно! – проворчал тот.
Услыхав последнюю реплику, Дарина улыбнулась и, махнув рукой (мол, пусть его!), повернулась к Алексею:
- Значит так… Ловушка, подстроенная нам с тобою сегодня, дело весьма коварное и более чем опасное. Поведись мы, понадейся я на свои силы и не знаю каким бы образом закончился сегодняшний день…
- Даже так?! – не смог не удивиться парень – Погибли бы?
- Не обязательно, хотя и не исключено… Наверное не скажу, но сплетено мощно, надо отдать должное! Неожиданно сильно, учитывая то, с кем приходится иметь дело.
- Дарь, а не кроется ли именно здесь ошибка?
- Что ты хочешь сказать?
- А вдруг тебе противостоят не Ермолай пусть и с Дуняшей, а кто-то совершенно другой, о ком пока ты не имеешь никакого понятия? Более могущественный маг или маги.
- Нет! В том-то и дело, что они… Скорее даже она, одна, без папеньки своего. Вот в чём шарада и кроссворд-то… Больше всего меня смущает то, что я там, в Листвянке, не распознала, не почуяла её…
- Почему именно это?
- Ну, как почему? Потому, что до сих пор не знаю достоверно природу её силы. То, что тёмная, сомнению не подлежит, но каков рабочий потенциал? Что ей подвластно? Если судить по тому, с чем мы столкнулись, многое…
- Может так оказаться, что она…
- Более могущественна, чем я? Вряд ли… Хотя… И вот именно за эту неуверенность я ругаю себя более всего. Огромный просчёт. Но поздно сожалеть о том, что могло бы быть, но чего нет, поскольку тут уже ничего не изменить.
- А нельзя ли вообще уйти от столкновения?
- Нет… Даже если мы сейчас просто уйдём, вернёмся в Сосновку, единственное что произойдёт, так это отсрочка… Понимаешь, теперешняя ситуация - это работа над ошибками. "Хвост", как говорят студенты. С огромной долей вероятности смею утверждать, что не листвянский староста прежде всего был тем объектом, к которому меня перекинули, а именно Дуня, его дочь. Ермолай просто подставился и, скорее всего, не намеренно - так вышло. Разгадай я там этот ребус, ничего из того, что происходит здесь, уже бы не было. Так что ни о какой отсрочке и речи не может быть, да я и не собираюсь отступать, о чём ты? Тем более, что наш противник, сделав первый шаг, сам того не понимая, сдал мне на руки несколько лишних, опасных для себя козырей!
- Ничего себе! Вот этот анализ твой, разбор полётов, он настолько невероятен, что… - Лёшка не скрывал своего потрясения - И, что это за козыри?
- А сам подумай: заманивая меня в свою ловушку, на которую я чуть было не повелась, чего тем самым добивалась противная сторона?
- Как чего? Сама же говорила: погубить, отстранить, напугать…
- Последнее слишком наивно, а вот первые два предположения весьма близки к цели, молодца! Всё так или почти так. Но что они имеют в результате? А ничего… Кроме, пожалуй, одного: я оказалась информирована, предупреждена. Не купившись на развод, я получила возможность более тщательно подготовиться, просчитать собственные ходы в предложено-навязанной партии, всячески исключив недопустимые для себя случайности, быть готовой ко всему и в любую минуту, даже к тому, чего не умею.
- Погоди! - перебил Алексей - Как это ты не умеешь, когда я сам видел, как ты, словно занавес, распахнула реальность, открыв проход уж и не знаю куда?
- Ну, это было просто - я всего лишь расплела то, что сплели они, понимаешь? Но вот взять и открыть портал для перехода - физического - мне пока не дано, но надеюсь - будет, когда войду в полную силу. Мысленно могу переноситься куда угодно в обе стороны: как в прошлое, так и в будущее, однако путешествовать нет. Тогда как они или она - да, чему служит доказательством их появление здесь.
- Даш, а я вот о чём сейчас подумал: а не может быть так, что их сюда перенесла та же самая сущность, что и нас туда?
- О! Как вариант возможно. Интересное предположение, очень интересное. Но обо всём этом потом. Будем решать по мере поступления, так?
- Так! Что потребуется от меня, кроме того, чтобы не мешать?
- Лёш… Спасибо уже за то, что так хорошо понимаешь и не обижаешься, ведь я бываю…
- И тем не менее.
- Единственно о чём я тебя просила и прошу: никакой самодеятельности! Полное послушание: скажу, замри - замрёшь, и отмереть сможешь только после соответствующей просьбы, команды, как хочешь, так и считай. А вообще, лучше бы тебе остаться здесь, коль не захотел дожидаться меня в Сосновке. Но мне почему-то кажется, что просить об этом не имеет смысла, так?
- Даже не заводи об этом разговора – я буду рядом и разделю с тобой всё, что бы там ни случилось. Иначе ничего просто не имеет смысла. Не сомневайся, я…
- Ладно. – Дарья встала из-за стола и подошла к нему – Честно говоря, я уже как-то и не представляю себя в отрыве с тобой…
- Господи! И когда уже закончится твой испытательный срок… Все нервы измотали. Если бы ты только знала, как я мечтаю о том дне, когда смогу наконец-то назвать тебя женой.
- Лёш… Если бы это зависело от меня… Уже большую часть года мы выдержали… Мне тоже ох как непросто… Но глупо рискнуть и потерять всё… Прямо, как в твоей любимой сказке!
- О чём ты? какая сказка?
- Ну, как же? Про Василису Премудрую… Помнишь, сжёг Иван-царевич шкуру лягушачью, поторопился, и что вышло? А ничего хорошего! Пришлось ему за три-девять земель топать, с самим Змеем-Горынычем биться.
- Да я готов за тебя не только с Горынычем, но и с каким-нибудь Низинычем сразиться. Однако пока получается так, что не мне, а моей Василисушке ненаглядной воевать-то приходится. А я… как сторонний наблюдатель… обуза.
- И никакой ты не сторонний, а самый что ни на есть ближний, любимый и единственный! Придумал тоже – обуза…
- М-м-м… Приятно! Говори, говори! – прошептал Лёшка, сграбастав её в объятия.
Разомлев от потока нежности, ласки и ещё чего-то такого, пока до конца неизведанного, но такого манящего, от чего легко было потерять голову, Даша вдруг ощутила саму себя сплетённой из тонких нитей воска, тающего в жарких руках любимого. Так хотелось махнуть на всё рукой, как сделала её мама когда-то, и позволить ему и себе всё, отхлебнуть колдовского напитка из сверкающего страстью кубка любви… Ах, если бы не долг перед родом… ах, если бы не долг…