Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)
Книга-фотохроника: «Легендарный БПК «Свирепый». ДКБФ 1971-1974».
Глава 674. Калининград. БПК «Бодрый». Первое дежурство по БЧ-1. 16-17.01.1972.
Фотоиллюстрация из первого тома ДМБовского альбома автора: ВМБ Балтийск. БПК «Бодрый» пр.1135 типа «Буревестник» - мой первый боевой корабль службы на Балтийском флоте. Бортовой номер БПК «Бодрый» в 1971-1972 годах 503, следующий бортовой номер в 1972 году будет - 222, затем - 517, 508 (1974), 204 (1975), 513 (1975), 505 (1977), 514 (1978), 788 (1978), 705 (1979), 724 (1981), 704 (1984), 722 (1988), 710 (1990). При каждом выходе на БС и заходе в иностранный порт, либо на время боевых учений и стрельб, бортовые номера кораблей могли меняться, чтобы дезориентировать «вероятного противника». С июня по июль 1972 года БПК «Бодрый» будет на первой БС (боевой службе) выполнять боевую задачу «по оказанию помощи вооружённым силам Египта и Сирии» перед Войной Судного 1973 года на Ближнем Востоке. 31 октября 1974 года БПК «Бодрый» будет награждён вымпелом МО СССР «За мужество и воинскую доблесть». На фотографии БПК «Бодрый» и мои друзья-моряки, с кем я начинал службу на флоте, уходят в Лиепаю, в Арсенал, на загрузку боезапаса перед первой БС (боевой службой). На заднем плане БПК «Бдительный», первый «Буревестник» пр.1135, бортовой номер 500. Фотоснимок автора с борта БПК «Свирепый». В этот момент шёл мелкий дождь. Июнь 1972 года.
В предыдущем:
- Всё. Подробно напишу и отвечу на ваши вопросы в другой раз, а сейчас извините, нужно идти по делам. Целую вас крепко. Ваш сын, Саша. Спасибо за дни рождения и адреса Наденьки и Верочки (наши с Юрой сёстры, дочери тёти Маруси, сестры моей мамы – автор).
Ну, до свидания!
Сказать, что я обрадовался, получив посылку и письма мамы и Галчонка (второй жены моего брата – автор) перед Новым годом и в день моего Дня рождения, это значит, не сказать ничего, это были вспышки энергии жизни и радости, которые окрылили меня на подвиги. Особенно подвигли меня на «подвиги» подготовки к экзаменам на классность телефонные переговоры с родителями…
Я быстро с одного захода сдал нашему командиру БЧ-1, лейтенанту Палкину и нашему командиру отделения рулевых, старшине 2 статьи Ивану все контрольные работы по экзаменационным вопросам экзамена на классность. Я чувствовал себя как никогда готовым к экзамену и гордился этим…
Прошло уже почти два месяца с момента принятия военной присяги, то есть два месяца моей службы в армии, вернее на военно-морском флоте (так говорили военные моряки и ревностно поправляли меня и других «салаг», которые говорили иначе – автор). Чего же я достиг за эти два месяца, многого или мало?
Странно, но оглядываясь назад, на момент призыва и прихода в военкомат в Севастополе, проводы призывников на Севморзаводе, на поездку призывников в автобусе в Симферополь, на пребывание на территории областного военкомата в Симферополе и поиск вместе с моим старшим братом, тогда милиционером, гада, изнасиловавшего юную девушку, на стремительный эшелонированный вояж по городам и столицам Украины, Молдавии, Белоруссии, Литвы и РСФСР (Калининград), прибытие в Пионерское и санитарно-врачебную комиссию, на максимально насыщенную учёбу и строевую подготовку в 9-м Флотском экипаже в Пионерское, на те события и приключения, которые там произошли, на грабёж флотского аттестата, которому мы подверглись, я вдруг совершенно спокойно понял и осознал, что за эти два месяца я столько испытал, сколько никогда до этого не испытывал, не ощущал и не чувствовал…
Когда я об этом вкратце рассказал своим боевым товарищам по БЧ-1 БПК «Бодрый», они мне не поверили и тогда я, удивляясь самому себе и своей насыщенной событиями двухмесячной службы на флоте, сообщил им, что ещё в 9-м Флотском экипаже меня включили в предновогодний приказ командира экипажа о поощрении личного состава.
- А за что тебя, новобранца, включили в приказ кадровой воинской части? – спросил недоуменно лейтенант Палкин.
- Не знаю, - также недоуменно ответил я. – Наверно за то, что говорилось в приказе о поощрении: «за выучку», «за высокие показатели в боевой и политической подготовке», «за активное участие в художественной самодеятельности», «за создание дружеской атмосферы взаимопомощи в подразделении» и т.д.
- Что за «подразделение»? – спросил командир БЧ-1 БПК «Бодрый».
- Так меня назначили командиром отделения 1-го взвода 2-й роты экипажа, - ответил я. – Мы на строевом смотре-соревновании первое место заняли.
- Ну, штурманское и рулевое дело посложнее строевой шагистики будет, - бодро заявил мой друг и наставник матрос-рулевой Олег Ховращенко и хлопнул меня по спине. – Молодец! Учи ответы, повторяй!
На следующий день за ужином Командир отделения рулевых, старшина 2 статьи Иван сообщил мне и всем в отделении рулевых БЧ-1 БПК «Бодрый», что «решением командира корабля, капитана 1 ранга А.Г. Кривоносова рулевой-сигнальщик, матрос Суворов, досрочно допущен к несению дежурства в качестве «дежурного рулевого».
Вот так в воскресенье 16 января 1972 года я заступил на дежурство по БЧ-1 БПК «Бодрый». Это неважно, что мы тогда стояли у заводской стенки в ПССЗ «Янтарь» в Калининграде, важно то, что я выполнял ответственную работу в соответствии с требованиями Корабельного устава и всерьёз отвечал за штурманское хозяйство и штурманско-рулевые дела.
Перед началом дежурства все кому не лень инструктировали меня как мне быть, что делать, куда бежать и к кому обращаться в случае чего, но я для себя решил, что за время моего дежурства буду подробно изучать Корабельный устав ВМФ СССР и должностную инструкцию дежурного рулевого, а действовать только так, как там написано. Я уже хорошо знал, что «лучшее правило – это действовать по правилам».
Так я начал сравнивать то, что мне внушали «старшие товарищи» и что написано в уставе и инструкции. Оказалось, что они были правы – «дежурный рулевой назначается из рулевых, допущенных к несению дежурства, он подчиняется командиру БЧ-1, а по вопросам, указанным в ст. 871 Корабельного устава ВМФ СССР, кроме того, дежурному по кораблю (вахтенному офицеру) и дежурному по низам».
Потом я начал читать свои обязанности дежурного рулевого и тут же совершать уставные действия…
Первым делом я проверил наличие и состояние гидрометеорологических приборов и навигационных инструментов, передаваемых по дежурству, чем сразу же озадачил моего сменщика, - ни он, ни другие этого ранее не делали. Однако «годок» крякнул, но показал мне, где что находится, подчёркнуто тщательно показывая мне всё, вплоть до моих же простых карандашей, который я сам положил в штурманский прокладочный стол.
- Извини, - сказал я сменщику виновато, - но тут написано: «Дежурный рулевой, принимая дежурство, обязан…».
- Ничего, ничего, - примиряюще сказал мой старший по сроку службы матрос-сменщик. – Продолжай учиться, салага!
Потом я ознакомился с записями в журналах записи наблюдений за гидрометеорологической обстановкой, прогнозов погоды, навигационных извещений и предупреждений (ИАВИП, НАВАРЕА и ПРИП), проверки морских часов за прошедшие сутки, измерил по приборам осадку корабля носом и кормой и пошёл в одиночестве осматривать служебные помещения и боевые посты БЧ-1, потому что мой сменщик сунул мне в руку связку ключей, нарукавную повязку дежурного рулевого и быстренько «смылся» в столовую личного состава смотреть кино.
Так началось моё первой «боевое» дежурство на настоящем боевом корабле.
Спать, вернее, дремать на штурманском страшно неудобном кожаном диване с потрескавшейся и облупившейся дерматиновой обшивкой, мне разрешалось с 00:30 до 05:30. После того, когда я сам по своим «внутренним биологическим часам» или «по побудке» дневального по кубрику БЧ-1 встану утром, я должен и обязан был сделать следующее:
до подъёма флага в 08:00 по будням или в 09:00 по выходным и праздничным дням проверить морские часы в рубке дежурного по кораблю, в ходовой рубке (на ходовом мостике), в сигнальной и радиотрансляционной рубках, а результаты проверки записать в журнал проверки морских часов;
потом в установленные сроки производить гидрометеорологические наблюдение, то есть записать температуру воздуха снаружи и внутри корабля, влажность, давление, силу и направление ветра, определить облачность, волнение моря, состояние ледяного и снежного покрытия и т.д.; о результатах докладывать дежурному о кораблю (вахтенному офицеру, оперативному дежурному штаба соединения, руководителю учений и другим установленным приказом начальникам) и записывать их в журнал учёта наблюдений за гидрометеорологической обстановкой;
при резком изменении погоды я как дежурный рулевой должен был немедленно докладывать дежурному по кораблю или вахтенному офицеру и командиру БЧ-1;
при ветре скоростью 12 м/с и более я должен был производить измерения направления и скорости ветра, атмосферного давлении через 30 мин и вести график ветра и давления по установленной форме;
в назначенные сроки я должен был получать от дежурного радиотелеграфиста прогнозы погоды и навигационную информацию, принимаемую по радио, и докладывать их командиру БЧ-1;
в течение рабочего дня дежурства я должен был знать расписание занятий и работ личного состава БЧ-1, а также местонахождение командира БЧ-1, для чего я должен был быть на постоянной связи с дежурным по кораблю или вахтенным офицером, с дежурным по низам и с дежурным на трапе;
в установленные сроки я должен был проверять состояние служебных помещений БЧ-1, по соответствующим сигналам контролировать задраивание люков, горловин, иллюминаторов и дверей в помещениях БЧ-1, об имеющихся замечаниях докладывать старшине команды (командиру отделения) рулевых или командиру БЧ-1.
Самое интересное, что я начал всё это делать по правде, а не понарошку, как это делали до меня, то есть я строгим срывающимся от волнения голосом звонил дежурному по кораблю или дежурному по низам, спрашивал их, докладывал им, уточнял, сообщал и т.д.
Сначала они меня слушали молча и ошарашенно, переспрашивали, тоже уточняли, сверялись со своими инструкциями, а потом смиренно мне отвечали уставными словами и командами, записывали мои звонки, обращения и информацию о погоде в свои журналы и т.д.
Ладно бы во время учений или в море, в присутствии командира корабля или какого-то начальства, но чтобы в воскресенье и по своей охоте?.. На меня даже пришли посмотреть в штурманскую рубку и я им показал свои журналы, приборы, показания, записи и т.д.
Офицеры и старшины гурьбой молча смотрели и слушали, как я им всё азартно показываю и рассказываю, потом также молча покивали и покачали головами, сказали мне, что «молодец» и чтобы я продолжал «играть в службу», но чтобы я им «больше не звонил по пустякам».
Я немного обиделся, но потом, когда все эти «бодровцы» ушли восвояси, продолжил выполнять свои обязанности дежурного рулевого…
Я ещё и ещё раз прочитал статьи 871-873 и 876 Корабельного устава ВМФ СССР и убедился в своей правоте. После этого я позвонил дежурному электрику штурманскому, который должен был быть вместе со мной в штурманской рубке, но сказал мне, что занят чем-то на своём боевом посту.
Дежурный электрик штурманский на мои звонки не отвечал и я решил посмотреть в Уставе, что он обязан был делать…
Дежурный электрик штурманский тоже назначался в целях обеспечения сокращения времени приготовления навигационного комплекса к походу и контроля за работами, проводимыми в помещениях ЭНГ специалистами соединения, гидрографической службы или промышленности. Наших штурманских электриков я видел во время заводских и ходовых испытаний, поэтому знал, что у них обязанности чисто технически и очень ответственные…
Например, дежурный электрик штурманский, заступая на дежурство, был обязан:
принять состояние материальной части, запасного имущества и принадлежностей и назначенную готовность технических систем навигации (ТСН);
проверить состояние арматуры водяных, гидравлических и воздушных трубопроводов, обеспечивающих ТСН;
убедиться в наличии основного и резервного электропитания на пультах включения ТСН;
осведомиться о работах, проводившихся с материальной частью, и проверить приведение её в исходное состояние;
проверить чистоту и порядок в помещениях, шахтах и выгородках, где размещаются ТСН;
принять сведения о плане работ, которые будут проводиться в нерабочее время в период его дежурства, и список лиц, имеющих разрешение на выполнение работ с ТСН.
- Конечно, - думал я вслух, тщетно вызывая штурманского электрика по телефону, - у него дело серьёзней моего будет, он обязан во время дежурства электрик:
поддерживать в центральном посту навигационного комплекса и в других помещениях ЭНГ заданный микроклимат; при низкой температуре наружного воздуха следить за температурой в шахтах астронавигационных устройств и при необходимости своевременно включать их обогрев;
систематически контролировать поддержание исходного состояния и сохранность ТСН и их ЗИП, в установленные сроки (днём и ночью) проверять состояние помещений (шахт и выгородок), где размещаются ТСН и устройства, обеспечивающие их работу, и поддерживать в них порядок;
по приказанию производить предварительную подготовку ТСН к включению;
по команде «Боевая (учебная) тревога! Корабль экстренно к бою и походу приготовить!» (я уже в полный голос кричал в ночи эти командные слова - автор) действовать согласно плану-графику экстренного приготовления ТСН;
следить за нормальной работой включённых ТСН, знать их аварийную сигнализацию и уметь производить аварийное выключение при внезапном снятии электропитания, отказе системы охлаждения или по иным причинам;
производить записи в вахтенном журнале гиропоста и в эксплуатационных журналах ТСН об их состоянии и режимах работы;
разрешать в нерабочее время производство работ только с теми ТСН и тем лицам, которые предусмотрены утверждёнными планом и списком; контролировать соблюдение мер безопасности в ходе выполнения работ этими лицами;
о всех замечаниях немедленно докладывать дежурному по кораблю, а в необходимых случаях вызывать непосредственного или прямых начальников.
Правда дежурный штурманский электрик всё не отвечал и не отвечал на мои звонки, хотя ему уставом не разрешалось заниматься посторонними делами и без приказания включать приборы или производить другие изменения их состояния, поэтому я встревожился и решил позвонить дежурному по низам…
Я доложил дежурному по низам, что «дежурный штурманский электрик ушёл к себе на боевой пост, чтобы что-то там сделать со своими приборами и не отвечает на звонки, а я сам отлучиться из штурманской рубки не могу, потому что дежурю, а не может ли дежурный по низам сам или кого-нибудь послать, чтобы проверить, что делает в боевом посту дежурный штурманский электрик, жив ли он»…
Дежурный по низам сначала долго меня молча слушал, даже тогда, когда я перестал говорить, потом откуда-то издалека сказал, что «обязательно передаст мою тревогу и беспокойство дежурному штурманскому электрику, и чтобы я никуда не уходил, потому что вскоре придёт дежурный штурманский электрик, и вы вместе продолжите своё дежурство».
Точно, через несколько минут в штурманскую рубку ворвался заспанный годок – дежурный штурманский электрик и грозно спросил: «На каком основании какой-то «салага» смеет беспокоить его – «годка» в то время, когда он, «годок», выполняет свои обязанности по дежурству!!!».
Меня «взяли за шкуру» у горла, собрали ворот моей робы у самого подбородка, но я уже приготовил раскрытый на нужной странице Корабельный устав ВМФ СССР и ткнул туда пальцем.
Дежурный штурманский электрик-годок с изумлением сначала тупо посмотрел на книгу, потом огляделся по сторонам, ища себе сочувствующих зрителей, потом как-то весь сник, опал, отпустил мою робу, устало плюхнулся на обшарпанный штурманский диван и замотал головой, как будто у него болели зубы.
- Слушай, Суворов! – сказал мне дежурный штурманский электрик-годок. – Не понимай ты всё, что тебе говорят или приказывают буквально! Это всё правильно, да, по уставу и ты прав, салага, но ты не прав, Суворов.
- Сегодня воскресенье! – с надрывом сказал «годок». – Мы стоим в заводе! У стенки! Привязаны на швартовы! Никуда не идём и не собираемся идти! А ты исполняешь всё, что должно и нужно так, как будто мы собираемся в поход, в море!
- Голова-то у тебя, есть на плечах? Суворов! – начал он уже орать на меня, как истинный «годок». – Должен же ты соображать, что надо, а что не надо, что нужно, а что можно и погодить?!
- Всему же своё время и место, Суворов! – орал мой боевой товарищ и тоже дежурный по БЧ-1. – Время дежурить и время спать! Сейчас время спать! Ты понял, салага?! Ты что, забыл? Матрос спит, а служба идёт! Ты меня понял, салага!!!
Мне надоели все эти крики и стоны, из которых я привожу только самые культурно-литературные…
Дело в том, что я уже кое-что знал из того, что вскоре должно было произойти, потому что мне позвонил дежурный по кораблю и кое-что сообщил, поэтому я с удовольствием прислушивался к тому, как наш корабль начал наполняться звуками, шорохами и запахами, а вблизи послышались тяжёлые, торопливые и отчётливые шаги…
В самый разгар ора дежурного штурманского электрика прозвучал сигнал: «Боевая тревога! Корабль экстренно к бою и походу приготовить!», крик и нравоучения «годка» мгновенно прекратились. В штурманскую рубку один за другим начали входить лейтенант Палкин, командир отделения старшина 2 статьи Ваня и другие наши ребята-рулевые, а я начал чётко, радостно и гордо докладывать о готовности навигационного и штурманского хозяйства к бою и походу…
Командир БЧ-1, лейтенант Палкин, вместе с дежурным по кораблю, который с этого момента становился вахтенным офицером, похвалили меня и обратили свои взоры к многоопытному годку – дежурному штурманскому электрику, тот «зыркнул» на меня злым глазом, бодро доложил не по уставу, что «сейчас всё будет в порядке» и мгновенно исчез, чтобы действовать согласно плану-графику экстренного приготовления ТСН к бою и походу.
- Теперь ты понял, - мысленно сказал я «годку» вослед голосом моего папы, - что дежурить по правилам – это лучшее правило на военно-морской службе?
Рано утром в понедельник 17 января 1972 года мой первый боевой корабль, на котором я начал корабельную флотскую службу БПК «Бодрый» уходил из калининградского завода ПССЗ «Янтарь» в ВМБ Балтийск на ходовые испытания.