Как-то в доперестроечные времена я работал в вечерней газете. Редактор был весёлым мужчиной – пожилой, невысокого роста, полный, с надтреснутым голоском. В редакции была проблема с курьерами. Они не задерживались у нас. Каждый раз приходилось искать замену. Однажды я сидел у редактора в кабинете. Заглянула девица-курьер, принесла из типографии гранки. Видно было, что незадолго до того, как ей их всучили, она сделала себе маникюр. Курьерша несла рулончики, заметно растопырив свои красивые пальчики, её личико при этом выражало озабоченность. По поводу маникюра, конечно. Редактор не мог не оценить внешние её достоинства, даже подпустил комплимент, а когда она вышла, бросил в сердцах: «Эх, видать, мне самому придётся поработать курьером!» Потом он встал и изобразил, как будет грациозно перемещаться от редакции в типографию и обратно, растопырив при этом пальцы.
Прошло лет тридцать. Я работаю в Парламенте советником в аппарате спикера. Вспомнил всё это, когда беседовал с коллегой Серго. Только-только в приёмную заглянула курьерша Медико. Наша сотрудница Кетеван Л. прошипела ей вслед: «Как мне неприятна эта особа!»
Я и мой коллега переглянулись. Вскоре удалилась и сама Кетеван.
После некоторого молчания я подал голос: "Что за очередная блажь?" Имелась в виду реплика известной своей сварливостью Кетеван.
- Её сыну пора жениться. С некоторых пор она примеривается к роли свекрухи. Смотрит на всех особ женского пола оценивающе, - ответил Серго. Потом добавил:
- Что она от дурнушки Медико хочет!? Та уж точно к ней в невестки не набивается.
Ответа я не нашёл и приплёл рассказ о редакции.
... Медико, не то подросток, не то женщина, энергично сновала по огромным коридорам парламентам. Как мышка вдоль плинтусов... Непритязательно одетая. Глаза большие, чёрные, причёска каре. Своим пронзительным высоким голосом курьер бесхитростно приветствовал всех подряд - от уборщицы до депутатов. В ней можно было рассмотреть признаки нездоровья, даже дегенерации. Некоторые из сотрудников подолгу засматривались на неё. Видели коротковатые конечности при очень малом росте, лёгкий тик лица, тревогу в глазах, излишнюю обидчивость. Она считала, что её служебным рвением злоупотребляют. Но не более того. «Она – просто несчастная!» - заключил кто-то.
Одно событие просто шокировало. К Медико на работу наведалась сестра – толстая хмурая женщина. Она вызвала курьершу и неожиданно начала её избивать. Несчастная только навзрыд плакала и не сопротивлялась. Вмешался милиционер. Разгневанную толстуху увели. Врач из медпункта глубокомысленно заметила, что такое происходит в семьях, где избиению подвергают психически больных, или, наоборот, агрессивный больной терроризирует своих домашних. Народ терялся в догадках, кто в данном случае сумасшедший.
Некоторый ажиотаж вызвало известие о том, что Медико посещает вторичный факультет киноведения в университете. Дескать, такие запросы в её положении жутковато неадекватны. Я бывало расспрашивал её о занятиях. Как-то она рассказала, что на лекцию пьяным заявился известный сценарист, что он заснул, что студенты сидели тихо, чтоб не разбудить его, когда он проснулся, то долго не мог понять, где находится. «Он был так мил и непосредственен!» - с восторгом пронзительным голосом воскликнула она.
Я частенько посещал медпункт, где кровяное давление мне измеряла молоденькая врач. Воспользовавшись отсутствием её начальницы (той, что говорила о сумасшедших) я, подходя к столу, склонялся над ней и опускал лицо в её свежие волосы, целовал правильной формы головку и говорил ей разные вещи, ласкательно-уменьшительно. Она рдела и не противилась. Только после этого я усаживался в кресло, готовясь к процедуре измерения давления. Однажды в пункт вошла Медико. Она приблизилась к девушке, окунула своё лицо в её волосы, целовала их и говорила буквально те же слова, что и я. После этого, оставив посылку, уходила.
Я тоже ей нравился. Встретив в коридоре, она приветствовала меня громко и добавляла что-то опять-таки ласкательно-уменьшительное.
Однако наступили тяжёлые для Медико времена. К власти пришёл молодой президент. При нём началась всеобщая гламуризация страны. Министром по тюрьмам была назначена девица с накачанными губами и грудью, а также с откорректированной попой. Однажды президент повёз к беженцам из Южной Осетии американского сенатора. На встречу к гостям вывели подобранных девушек. Некоторые были с младенцами, на время позаимствованных у не столь презентабельных мамаш. Американец пообещал, что не допустит, чтобы такие красавицы страдали...
Изменения в Парламенте начались с того, что пожилых милиционеров заменили молодцами, те что кровь с молоком. Потом из виду пропал парнишка-электрик, с виду имбецил, но вполне справный в своих делах. Дошла очередь и до Медико. Её место заняла длинноногая девица. Медико перевели мыть туалеты. Вошли в положение – в её семье зарабатывала только она. Однажды несчастная подскользнулась и вывихнула руку. При встрече со мной бывший курьер показывала мне, как высоко (точнее невысоко) она могла поднимать руку. Медико «ушли». Через некоторое время мы узнали, что её до полусмерти избила толстуха-сестра.
Не сладко было и привередливой Кетеван. Её сын ушёл из дома. Прятался в монастыре. Через некоторое время получил ранение, якобы, во время чистки ружья, её муж. Информацию принёс мой коллега Серго. Пересказывая её, он многозначительно подмигнул мне.