Панасейко Ефим Антонович

 
         

                По законам природы у каждого человека должны быть мама и папа. И по две бабушки и два дедушки. У меня последних тоже имелось два. О первом (Ефиме) сейчас пойдёт речь, для второго (Семёна) применима поговорка древних римлян: «О мёртвых или хорошо или ничего». Как говорится, сам виноват.

             Ефим родился в семье Антона Панасейко в селе Туркеновка (ныне Малиновка), что в Запорожской области Украины. Как рассказывал мне в детстве сам дедушка, прадедушка жил хорошо, содержал мельницу, которую забрали в 1917 году местные большевики. Жаль, что она не сохранилась, а то мне можно, воспользовавшись современными украинскими законами, получить за неё компенсацию. Сама-то мельница мне не нужна: с августа 1971 года я проживаю далеко за пределами родного села, где родился.

            В 1920-х годах некоторые туркеновцы, в число которых попал и мой дедушка, переехали на хутор Южный, где в 1929-ом году родился мой отец Алексей. Когда родился я, хутор ещё существовал, утопая в зелени. Однако вскоре он по воле Никиты Сергеевича  «приказал долго жить». Моя детская память навсегда запомнила слёзы хуторян, покидавших насиженные места. До сих пор мне не совсем понятно, зачем Хрущёв это сделал? Ведь вокруг хуторов находились поля, до которых «рукой подать», не нужно  тратить во время посевной или уборочных кампаний  драгоценное время на поездки туда и обратно. Не все же жили в поле. Я, например, часто вспоминаю, как нас, школьников, возили летом на отработку в поля. Чуть ли не до обеда едем в поле, немножко работаем, обедаем, снова немножко работаем, едем домой.

        «Южане» вернулись снова в родное село, но  уже в Новосёловку. Переехал и мой дедушка Ефим с бабушкой Анной. Слово «вернулся» не подходит к их троим сыновьям и двум  дочкам: они просто переезжали на новое место жительства, ибо родились на хуторе.

         Поселился дедушка в доме на последней улице села. Неоднократно я с братом к нему забегал и заезжал. Добираться до него летом считалось удовольствием: едешь на велосипеде и любуешься красотой села. Чего не скажешь про зиму. Топать ножками через всё огромное село – особого желания не испытываешь.

         Сорок шесть лет прошло с тех пор, как я навсегда покинул родное село, распрощался с дедушкой. Как оказалось, прощался не зря. Встретиться с ним  больше не довелось. Так вот, несмотря на пролетевшие десятилетия, я помню его чудесный старый сад, где, между прочим, цвели не только вишни, но и сливы, груши, яблоки. Каждое лето я приезжал к дедушке помогать собирать урожай. «Рассчитывался» он со мной, понятно, тоже урожаем.

        Когда становилось очень жарко, что и ветки деревьев мало помогали в защите от солнечных лучей, я прятался в его саманном старинном домике. Как сейчас помню, по середине стояла печь, а на стенах висели в рамках фотографии. Сейчас в домах и квартирах принято вешать на стены картины художников, а фото помещать в фотоальбомы. Может это и правильно. Кто знает? Но лично меня «берёт в свои объятия» ностальгия, когда я вспоминаю те фото моих далёких предков на стенах в дедушкином доме.

        В нашем старом саманном доме тоже на стенах висели фото, но их к моему рождению оказалось мало. Вина за это, насколько я понимаю, лежала на втором дедушке, о котором вспоминать  не хочу. 

        Когда мы начали строить новый каменный дом, я ещё «под стол пешком ходил». Но в школу пошёл уже из него. Поскольку дом строился до моего «похода» в школу, то, учитывая тот факт, что в детский садик меня не водили, временем свободным я располагал. И с утра до вечера ходил вокруг строящегося дома и с интересом наблюдал, как дедушка Ефим клал «шлакоблок» один за одним, соблюдая строго все требования при строительстве, хотя  каменщиком не являлся. Пользовался «везением» и особым «чутьём». В 1963 году дом во всей красе появился и был «сдан» дедушкой в эксплуатацию. Забегая вперёд скажу, что в строительстве принимал активное участие и другой дедушка Пётр Кононович, младший родной брат моей прабабушки Марины. Но о нём разговор пойдёт отдельно.

         В соседнем селе Полтавка у дедушки жил какой-то дальний родственник или родственница. Однажды он туда собрался в гости. С собой нёс какой-то не очень лёгкий подарок. К  нам во двор его кто-то подбросил на машине. А дальше пришлось помогать ему мне. Из-за уважения к дедушке, я не поехал в тот июльский воскресный день с ребятами на рыбалку на велосипеде. Его использовал при поездке в Полтавку, доставляя дедушке груз по назначению.
       - Эх, Петя, был бы я как твой отец сейчас, - жаловался он мне, - прокатились бы мы с тобой с ветерком.
       - Ничего страшного, я «с ветерком» обратно поеду. Вы же останетесь ночевать там.

         Накануне двадцатого августа 1971 года я посетил дедушку, объяснил, что уезжаем навсегда.  Обещал к нему приехать в гости после армии. Служить  ушёл в год окончания школы в 1974 году (в первый класс пошёл не со своими сверстниками, не хватило полтора месяца). Увы! Судьба распорядилась по-своему: с армии я вернулся в декабре 1976 года, а дедушка умер годом раньше.

        Но у меня осталась его фотография со знаменитыми «усами». Часто смотрю я на неё и вспоминаю своего дедушку Ефима. «Никто не забыт, ничто не забыто».

03.04.2017 г.

На фото слева: Панасейко Ефим Антонович