И в заключение этого своеобразного очерка о том, как двое молодых учёных открыли новое явление и что из этого вышло, приведу строки из ещё одного письма Нина ко мне:
«Особое явление – при встрече со свободной поверхностью при вскипании, как у нас.
Она – волна разрежения – успела с большей скоростью, чем следующая за ней волна вскипания войти в жидкость и дойти до дна трубки не рассыпавшись, отразиться от него и создать стоячую волну разрежения – новое открытие.
Эта стоячая волна и фиксировалась нами на шлейфовом осциллографе долгое время.
Никто раньше нас не додумался фиксировать эту волну таким образом. У Топчияна с Гавриленко [Марлен Еновкович Топчиян, д.ф.-м.н., зав. лабораторией в Институте гидродинамики. –МК] волна разрежения создавалась, как мне помнится, поршнем, выдвигаемым снизу трубки максимально быстро, так что давление в жидкости опускалось ниже давления насыщения при данной температуре, и жидкость вскипала.
Фронт волны разрежения регистрировался датчиками, изготовленными Топчияном из пьезокерамики, наклеенной на цинковый стержень, от серебряного электрода оставалась только полоска для увеличения времени разрешения до 0.1 мкс.
Сигнал подавался на электронный осциллограф ОК_25. Не помню только, сколько было датчиков по длине трубки. Если несколько, и фронт волны сохранял свою крутизну, – то это до сих пор самое точное фиксирование ударной волны разрежения.
Это было в 1966 году.
Да, Миша, не дозанимались мы с тобой наукой, а ведь мог получиться хороший тандем (модный сейчас в России)».
Сейчас можно с уверенностью сказать, что виноват в этом только я.
После ухода из Объединённого комитета профсоюза СО АН, я не захотел оставаться работать менеэсом в Институте теплофизики, получая 105 руб. в месяц.
Остался бы работать в нём, – наша семья была бы полуголодной, но зато мы с Ниной Малых стали бы авторами открытия.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2017/04/03/365