Г. Антюфеев.
КОЛЕСО ЖИЗНИ ВАРВАРЫ ВИФЛЯНЦЕВОЙ.
Зарисовка.
Над хутором, одна за другой, летели грозными тучами в сторону Сталинграда вражеские самолёты. Зловещий гул заполнял небо и землю. Земля дрожала и от гула, и от грохота взрывов, что дыбились над высотой Маяки, а небо, закопчённое гарью, казалось, прогибалось от чернокрестных машин. Война кованным фашистским сапогом топтала родные просторы и уродовала донские поля, рощи и курени, что рассыпались по берегам рек, прудов и озёр. Пять суток дрались советские войска за высоту, а потом отступили в направлении Липового Лога, и ставшая вдруг непривычной тишина окутала прилегающую местность…
…Услышав беззаботные, задорные голоса, доносившиеся с база, Варя с мамой направились туда и увидели немецких солдат, сидевших с двух сторон у бурёнки. Вояки, нисколько не смутившись, продолжали доить их коровушку. Тугие струи молока звучно дзенькали по бокам или же, попадая в пену, глухо наполняли ведро. Один из оккупантов, отвлекшись от работы, восторженно произнёс: «Матка, млеко гут!»
Так Варятка впервые увидела гитлеровцев, когда родной хутор Гуреевский, как и другие хутора района, захватили иноземцы. С виду люди, как люди. Уверенные, хохочущие, лопочущие на своём языке. Только вот с их приходом стало не до веселья местным жителям потому, что германцы, заходя в поместья, выселяли хозяев из куреней, шастали по дворам, прибирая к рукам приглянувшееся. Не минула сия участь и семью Бузиных, которая вместе с соседями ютилась в маленькой кладеной хатёнке, глядя на то, как супостаты выносят из домов нажитое добро, как собирают в каски яйца и рубят самих несушек.
Хлеб в том, 42-ом, уродился небывалый. Убрать с полей его не успели, и это несчастье выручало наших военнопленных, содержавшихся на базах Плесистова. Голодные, измождённые работой и варварскими побоями на строительстве узкоколейки, ребята стучали касками по камням с насыпанным на них зерном. Перемолотое подобным способом устало и почти безразлично поедалось. Так оставшийся урожай спас жизнь не одному советскому солдату, отведавшему вкус донского неубранного хлеба и горечь плена…
…Когда вернулась Красная Армия (танки вошли со стороны Скворина), хутор словно вымели: немцы увезли, унесли и увели с собой всё, что втискивалось в кузова, ящики и карманы.
Пришлось налаживать свою жизнь, работать для фронта, поэтому все, от мала до старика, вышли в поле, сели на тракторы, принялись за восстановление порушенного недругом.
Варя, будучи подростком, прикладывала руки там, где требовались: чистила колхозные базы, ухаживала за бычками и за гуляком, чихирь гоняла.
Сейчас многие из молодых, наверное, и не ведают, что такое чихирь. То своеобразный поливочный агрегат, состоящий из двух больших колёс. Одно, установленное вертикально, черпало ёмкостями воду, а второе, горизонтальное, его вращало. Верблюд или лошадка ходили по кругу, пристёгнутые к горизонтальному колесу, приводя, таким образом, в движение весь механизм. Вода выливалась в деревянный короб, а оттуда бежала по валам на грядки плантации.
А ещё колоски собирала, зерно на быках в Суровикино отвозила, ток мела. Позже работала прицепщицей. В те военные и послевоенные годы данная специальность являлась неотъемлемой частью механизаторского труда. Подростки и женщины, находясь на железных сиденьях, следили за работой плуга, культиватора, сеялки. Засорится сеялка – почистит её прицепщик и дальше трясётся на металлоконструкции. В перерыве трактористы осматривали и обметали машины, а помощники смазывали вверенную им технику. Обедали и заправлялись прямо в поле. По краям загонов находились бочки с топливом и водой, которые подвозились туда на быках. Ползёт телега, вихляет и скрипит колёсами, а вслед вознице звучит озорная частушка:
Едет по полю заправка,
Колесо туды-сюды,
А заправщик ищет травку –
Где быков бы попасти.
… Отгремела, отгрохотала великая война, многие и многие отцы и братья не вернулись с неё, а полю ждать недосуг: то пахать нужно, то сеять, то убирать. Вот и седлали стальных «коней» девчушки и парнишки. Пришлось и Варваре поработать на них. Как-то, будучи в паре с Дусей Гуреевой упросила её и села впервые за руль машины. Та, словно живое существо, почувствовала неопытную руку и резко свернула в сторону, выйдя из борозды.
- Дуся, я в балку сейчас уеду!- закричала «трактористка». Не уехала. И, набравшись опыта, в дальнейшем уверенно управлялась как с колёсными, так и гусеничными тракторами. Хотя всё же больше работала прицепщицей у Мити Каримова.
В колхозе всегда в любое время есть место повседневным заботам и хлопотам. Вдоволь их и дома. Справлялась Варя и там и сям.
С 1965-го года её жизнь до самого выхода на пенсию была связана с Качалинской школой. Многие ученики и учителя помнят Варвару Яковлевну с тряпкой или со шваброй в коридорах и классах, наводящей чистоту и порядок внутри и снаружи здания. Это её руки мыли окна и стирали шторы, красили рамы и переделывали множество большой и малой работы.
Сейчас Варвара Яковлевна Вифлянцева находится на пенсии, но живо интересуется происходящими событиями в хуторе, в школе, в стране. Выросли дети, растут и внуки – колесо жизни катится вперёд и вперёд, принося ежедневно новые огорчения и радости. Позади остались годы напряжённого труда и суровые дни, что зовутся Великой Отечественной. Нет-нет, да и вернётся туда, перебирая в памяти события, связанные с ними, да и со всей жизнью, в которой много всякого было…