Цикл
Прилетит гроза, отгромыхает,
отсверкает, тишину обхает,
и умчится вдаль за горизонт,
осветив зарницей бурный Понт.
Громыхало так во время Оно,
(ну, хотя бы в эру патефона!).
Для чего на свете столько гроз –
высверков, бестактностей, угроз?
Я брожу, а гул прибоя грозен,
весь озон июлем намимозен,
намагнолен, звёзды, что кулак,
высыхает ливня свежий лак.
Грозы в самой середине лета,
чем не повод для потуг поэта,
если одинок к тому же он,
так как далеко не Аполлон?
Повод веский, да и звёзд подвески
так звенят, что местные принцесски
вышли на курортный променад,
грех не поглядеть на их парад!
Вот одна – приятна, длиннонога,
в шортиках, почти полураздета…
Ах, соблазнов летом в Ялте много,
много, говорю, соблазнов летом…
КУЧЕВЫЕ ОБЛАКА
Где сосен вековых парят стволы,
я «кодаком» летящий профиль снял твой:
бредут неспешно, как бредут волы,
на них похожи, облака над Ялтой.
И эти кучевые облака,
и эти сосны на пороге лета,
напоминают, как ты далека,
с бесстрастностью немой фотопортрета.
Под оргстеклом на письменном столе
летящий профиль твой повёрнут к морю,
мне кажется, уже прошло сто лет,
как мы расстались, даже не рассорясь.
Счастливый случай сблизил нас тогда
и он же нас развёл без продолженья,
и всё-таки теперь, спустя года,
меня терзает остро сожаленье,
что я не попытался удержать
тебя, не побезумствовал ни разу,
поскольку не хотелось подражать
героям романтических рассказов.
А зря. Хотя ничто уж не вернуть…
Но иногда смотреть нет просто мочи,
как так же облака вершат свой путь
над Ялтой, на волов похожи очень.
Бредут неспешно странники небес,
меняя очертания попутно,
и, видно, виноват пред нами бес,
что проморгал тогда нас, не попутал…
ЧТО БЫЛО - ТО БЫЛО
Я не стану жалеть ни о чём
и обманы копить я не стану;
Куш-Кая подпирает плечом
свод небесный над Батилиманом.
И плывут от зари дотемна
облака с безразличьем дебилов;
если я не послал тебя на…,
то не думай, что ты победила.
В нелюбви победителей нет,
побеждённые оба, поверь мне;
так печально сегодня рассвет
в бухту Ласпи ронял свои перья.
В этой суперкристальной воде,
в этой бухте, застывшей, как лава,
я нырял за рапанами, где
Ихтиандр мосфильмовский плавал…
Я прощу и обман, и каприз,
и твоё отчужденье во взоре;
за терпенье мне выкатит приз
в виде камбалы доброе море.
Я к палатке с добычей вернусь,
костерок запорхает, как птица,
я не стану удерживать грусть,
пусть она в темноте растворится.
Я дождусь, чтоб заря кумачом
заплескалась, забилась, застыла,
и не буду жалеть ни о чём,
потому как – что было, то было…