Я брал палена из угла, где они были сложены и клал их в печь. Смотрел, как они загораются от тлевших там углей и чувствовал на лице жар. Положив под завязку, я закрыл дверцу и сел за стол. Налил себе в стакан красного, посмотрел на Лену. Она сидела напротив и что-то читала. Это был какой-то новый мировой бестселлер. На обратной стороне обложки, которого красовалась надпись вроде такой, что это уже шестая книга, этого авторитетного успешного и талантливого мастера слова и письма. Я открывал такие книги и после одной страницы закрывал. За окном была уже ночь. На часах девять вечера. Мы жили в деревенском русском доме в селе Воскресное. Собака, прижав уши, лежала возле печки, зевая и закрывая глаза. В доме было тепло, и я ходил в одной футболке. Шла вторая неделя октября, на улице было холодно. Выпив стакан, я налил снова. Из комнаты доносились звуки телевизора. Я надел куртку и открыл дверь в террасу. Собака тут же подскочила и замахав хвостом выбежала в открытую дверь. Там я обулся и вышел на улицу. Небо было всё в облаках. Ни проблеска луны, ни звёздочки. Ночь. Темная черная пугающая и загадочная. Я видел, как вдалеке полосой чернеется лес. Как собака бегает в свете лампы, и не забегает за границу света в темноту. И больше не было видно ничего. Иногда в этой тишине кроме жужжания лампочки над моей головой, был слышен то лай то вой соседских собак. Я докурил и вернулся с собакой в дом. Она так же легла у печки и начала зевать. Я выпил стакан и снова его наполнил. Лена всё также сидела и читала.
— Ну как дорогая, ещё топить? — спросил я.
— нет, милый. Так очень хорошо. Разве что ещё две дровинки подложи и хватит. — ответила она
— как скажешь. — сказал я.
Я немного отпил и встал из-за стола. Взял старую тряпку и открыл ею дверцу. Меня обдало жаром. Я видел как те дрова, которые я туда положил совсем недавно, охваченные огнём сгорали в печи. Я взял ещё два берёзовых и положил к остальным. Закрыл дверцу и сел за стол. Над столом висели иконы. Лена была набожной. Я тоже верил в Бога.
— ну как дорогая, интересная книга? — спросил я.
— да так, ничего, почитать можно. Легко читается. — ответила она.
— ну, это главное. — сказал я.
— тебе она не понравится. — сказала она.
— с чего ты взяла? — спросил я.
— я знаю. Тебе такие книги не нравятся. Они слишком пустые. — сказала она.
— но тебе же они нравятся? — сказал я.
— мне да, а тебе на вряд ли.
— как знать. — сказал я.
— уж я то знаю. — сказал она.
Лена выпила чай, я допил бутылку и мы пошли в комнату. Я выключил свет, снял очки и в темноте еле нашел нашу кровать.
2
Утро выдалось хорошим. Мы, позавтракав яичницей и бутербродами с сыром, собирались ехать в лес. Солнце уже стояло высоко и немного грело. Я помнил, что сосед Николаич тоже собирался по грибы, но ему ехать было не на чем. Точнее было на чём. У него была старенькая Планета с коляской. Но в силу возраста, а Николаичу уже было под семьдесят, он не мог даже вытащить его из гаража и тем более справится с ним на ходу. Я оделся и вышел на улицу. Прошел мимо нашего дома и открыл соседскую калитку. Калитка, как и весь забор была зеленого цвета, да и дом весь был зеленого цвета. По двору бегали курицы. Два петуха важно ходили и посматривали за своими дамами. Справа от меня тянулась дровница, хлев и старенькая русская баня. Я прошел под окнами с белыми ставнями и зашел в дом. Первая маленькая комнатка была типа прихожей, тут стояли сапоги. Дальше во второй комнате слева была кухня, тут в углу стояли кастрюли, банки, сковородки и маленькая газовая плита с газовым баллоном. Справа была дверь в кладовую. Перед дверью в сам дом лежал старый чистый ковер. Я постучал и открыл. В самом конце комнаты стоял диван, на котором и сидел старик. Там где стоял я, была русская печь и небольшой столик. А рядом с диваном стоял большой круглый стол. Я начал невольно вспоминать, как прибегал сюда юнцом, молодого Николаича…
— здорово дед! — сказал я.
— а Миша, это ты. Ну проходи, чего встал. — отозвался Николаич.
— да нет Николаич, я спросить пришёл. За грибами поедешь с нами? — спросил я.
— поеду. А когда?
— ну как соберешься — сказал я.
— так я собран.
— тогда через десять минут подходи к нам, и поедем. — сказал я.
— хорошо. — сказал старик. И я вышел, закрыл все двери, калитку. Лена была собрана. Я завел форд, Тайга бегала рядом со мной, пока я относил в багажник корзины с ножами. Закрыв дом и запустив собаку в машину, куда она легко запрыгнула, как только я открыл заднюю дверь, я выехал. Пока Лена закрывала ворота, подошёл Николаич. Я рукой показал ему чтобы он сел рядом со мной. Лена села назад к Тайге.
— ну, дед, куда поедем? — спросил я.
— я недавно, дня три назад был в Боровском, там были грибы, может и сейчас есть. — сказал старик.
— То есть в Боровское? — спросил я.
— да, давай туда. А ты дорогу то знаешь Мишка? — спросил он.
— конечно, знаю, я же там был. — ответил я.
— ну и славно, поехали. — сказал старик.
Машина покатилась, я включил вторую, и мы не спеша поехали. Дорога была неплохой. Местами попадались ямы или большие камни, которые приходилось объезжать. По левую руку тянулось поле, которое ещё в середине лета было полно полевых цветов. По правую лес стоял стеной. В нем чередовались елки сосны и ели. Проглядывались золотистые березы, одинокие осины и тополя. Ветер гулял в высоте, задевая и раскачивая только макушки. Минут через пятнадцать езды по сухой пыльной дороге, мы свернули в лес. Там я ехал предельно осторожно и медленно, потому что лесная дорога была больше похожа не на дорогу, а на испытательный полигон для джипов. Постоянные подъемы и спуски, из одного оврага в другой. Я ехал и думал о том, что было бы неплохо, если у меня был бы джип, потом думал о том, какой это может быть джип. Когда мы проезжали очередной ручей, я сказал деду, что дальше идем пешком, на что он засмеялся и сказал — не бойся, проедем, мы, мол, с Вовой проехали два дня назад, а с тобой точно проедем.
3
Солнце уже висело высоко, иногда поднимался холодный осенний ветер. Мы прошли по дороге ещё метров сто и взяли влево. Пробираясь через высокую траву я видел, как поле тянулось во все стороны. Впереди шел старик за ним я, а за мной Лена. Мы поднялись на холм и начали потихоньку спускаться. Дед ловко достал из левого сапога нож с красной рукояткой и стал высматривать грибы. Высокая трава кончилась и сменилась, мхом усеянным мертвыми иглами ёлок да низкой травой похожей на полынь. В низине, куда мы спускались, редко росли молодые ёлки. Я останавливался и рассматривал их почки. Они были больше похожи на соль, на большие кристаллы, которые блестели на солнце. Впереди возвышался лес. По левую руку тянулись высокие и стройные березы. Когда я на них смотрел, то возникало чувство, будто они все деревья-близнецы. Их золотые листья сияли, когда на них падал луч солнца. И это сияние смешивалось с блеском их белоснежных стволов и когда я смотрел на них в тот момент, я думал только о том, как прекрасна природа, сколько красок и света в этом мгновенье. Какая-то птичка сорвалась с ветки, солнце, загородила вереница облаков, и сияние сменилось слегка грустным, но теплым светом, что играл на листьях и стволах берез.
Я взял у Лены корзину что больше и мы разошлись. Дед уже был далеко впереди и только окрикивал нас. Мы ходили по полянкам и между ёлок, срезая грибы. Половина из них была съедена червями, их мы оставляли там же где и брали. Они же не только для нас растут, так что на здоровье червячки. Собрав уже по половине корзины, мы с Леной решили зайти в лес и посмотреть грибы там. Старик держался от нас в метрах тридцати и постоянно что-то бормотал. Что именно я разобрать не мог, но его бормотание помогало мне определить его местонахождение. Граница леса напоминала плато, что возвышалось метров на шесть-восемь. Я поднялся наверх, а Лена шла по низу.
— а тут хорошо дорогой. — сказала Лена.
— ещё бы. Такой лес и такая удачная погода. — сказал я.
— да, а в Петербурге дожди. — сказала она.
— там всегда дожди. — сказал я.
— ну не всегда. — сказала Лена.
— всегда. Если не дождь, значит дождь. — сказал я.
— вот ты дурак! Солнечно там тоже бывает. — сказала она.
— ага, бывает. После бутылки там всегда солнечно. — сказал я.
— ну, всё, хватит. — сказала Лена.
— правильно, лучше ищи грибы. — сказал я.
— дорогой, а где дед? — спросила меня Лена.
— вон там (я указал рукой). Дед! — крикнул я.
— а! — отозвался старик.
— вот видишь. Он здесь. — сказал я и спустился вниз. Мы пошли к Николаичу. У меня разболелись ноги, а Лена проголодалась, но дед собравший целый пакет, останавливаться не хотел. Пока мы все вместе шли обратно, он то и дело да срезал гриб за грибом и клал в пакет. Посмотрев, на мою половину корзины он покачал головой и посмеялся. Лена к концу собрала ещё грибов, её результат старого устроил. Мы шагали обратно, по высокой траве оставив лес позади. По правую руку остались себе стоять золотистые березы. Я с Леной взял левее, и мы взобрались ну бугор. Дед шёл понизу и изредка на нас поглядывал. Я решил постоять и скурил сигарету. Осмотрелся кругом. Вспомнил пару строк.
И падает тяжелый жёлтый луч
Из-за прозрачный белых круглых туч
Там хорошо…
4
Вернувшись, я затопил дом потом затопил баню. Постоял на дворе и выпил бутылку светлого пива, смотрел на вьющийся дым, который вылетал из труб, поднимаясь всё выше и выше, растворяясь в облаках. Ближе к вечеру я пожарил на костре мясо. Лена перебрала, помыла, сварила и пожарила грибы. Перед тем как сесть за стол и начать есть, мы сходили помыться в баню. Как же хорошо выходить оттуда укутавшись в халат, ступая по росистой траве, вдыхать холодный вечерний воздух. А какое там небо! Поднимешь голову вверх, а там только звёзды. И они так низко висят, на этом черном полотне. А как они сияют своим серебром. И холодом от них не веет, а каким-то загадочным теплом и покоем. Лай собак разносится эхом. Заходишь в тёплый дом, на столе лежит всё что нужно. Я наполняю стакан. Мы приступаем к еде. Тайга моментально съедает свою порцию. Я слегка откидываюсь на стул и потягиваю вино. Лена берет в руки тот новенький бестселлер и продолжает читать. Я вспоминаю сегодняшнюю прогулку. Вспоминаю Николаича, как этот старик, по — другому, его и не назовешь, ведь ему уже за семьдесят, ловко бродит по полям и лесам, и с большим азартом собирает ягоды и грибы. Его голубые глаза до сих пор сияют искрой, как у мальчонки, добротой и желанием к приключениям. В городе таких стариков не встретишь. Они вяло существуют, доживая свой век. И не только одни старики, но и молодые, находящие радость и смысл жизни в деньгах и карьере. Та цивилизация, которую мы видим, сделала из людей паразитов. Вместо того чтобы жить в гармонии с природой, мы её просто уничтожаем, разменивая её на богатства, которые как бы мы не хотели, в гробу никому не пригодятся. Ещё я подумал о христианстве, о православии. О современных войнах и о политике. Так, пока я обо всё этом думал, я выпил бутылку и достал себе высокогорный коньяк.
— дорогой, может, мы останемся здесь? — спросила Лена. Она смотрела в книгу и изредка поднимала глаза на меня.
— ты готова жить в деревне? — спросил я.
— да, тут так хорошо. — ответила она.
— это да. — сказал я. И этот коньяк, тоже хорош. Я вдарил и налил по новой.
— мы можем завести ещё собаку и кошку. — сказала она.
— это можно. — сказал я.
— а как тут будет хорошо малышу? — сказала Лена.
— рожать будешь здесь в городе? — спросил я.
— ну да. Почему нет? Тут же рожают. — сказала она.
— рожают. — сказал я. Жить здесь было бы прекрасно, но это не осуществимо. Я это знаю и она это знает, и все эти разговоры ничего ровным счетом не значат.
— дорогой? — спросила она.
— да дорогая? — спросил ее я в ответ.
— а ты не сопьешься? — спросила она.
— я думаю, нет. — ответил я.
— а что ты будешь делать, если мы останемся здесь жить? — спросила она.
— я буду писать книги. — ответил я.
— а их будут покупать? — спросила она.
— думаю да. Ведь ты же покупаешь то, что читаешь. — сказал я.
— но это же бестселлер, это роман. — сказала она. Лена подняла книгу в мягкой обложке и показала мне название книги и автора.
— мои рассказы хуже этих романов? — спросил я.
— нет. Но они совсем другие. — сказала она.
— но ведь не хуже? — сказал я.
— не хуже. — сказала она.
— или я мог бы писать стихи. — сказал я.
— каким-нибудь музыкантам в качестве песен? — спросила Лена.
— нет. Они не поют таких вещей. — сказал я. Уже давно, никто стоящего ничего не поет.
— это да. А что же тогда остается делать? — спросила она.
— ну я могу поехать в город и найти там работу. — сказал я.
— а я чем буду заниматься? — спросила она.
— чем угодно. — сказал я.
— Может ничем? — сказала она.
— можешь и ничем. — сказал я.
— а как же наши родные? — спросила она.
— мы будем к ним приезжать. — сказал я. Или не будем к ним приезжать.
— на выходных? — спросила она.
— через выходные. — сказал я.
— а кем ты будешь работать? — спросила Лена.
— лесорубом. — ответил я. Наверняка это очень интересная работенка.
— это интересно. — сказала она.
— не очень. — сказал я.
— почему? — спросила она.
— мне будет жаль деревья. — сказал я. Мне и вправду будет их жаль. Но другой работы я здесь точно не найду.
— но ты будешь получать деньги. — сказала она.
— и валить деревья — ответил я, встал и отрыл дверцу печки. Меня обдало жаром. Я смотрел как раскаленные угли будто звёзды, лежат себе и мерцают на черных потухших углях. На улице ночь. А в деревне только лай собак.