9.12.... Пошёл 3-й час дня. Ещё немного, ещё чуть-чуть до твоего прихода.
Сегодня с утра решила ничего не писать – думала, что ничего нового всё равно нет – интерес мой к психам-сотоварищам сильно ослабел. Но всё же продолжу этот Вестник психиатрии для отдельно взятого 6-го отделения. Да и время до начала часа Х убить надо, а я весь день только и делала, что ходила – часов 5-6 непрерывной ходьбы сказываются: гудят ноги и побаливает спина.
По поводу наших с тобой отношений ничего нового не придумалось: нам обоим надо побольше терпения, доверия и взаимоуважения. Если своим клиентам ты не обязан объяснять, что ты там делаешь с их компами, то мне должен разъяснить всё, что вызвало мой интерес. Если мне будет недоступно понимание того, что надо разъяснить – я скажу об этом и вместе подумаем, что тут можно сделать и так ли мне надо это выяснить. Мы с тобой сейчас типа две братские республики, одна из которых существует за счёт другой.
А вот новости 6-го отделения: сверху из мужского отделения (5-го) приводили трёх мужиков. Их позвали после безуспешных попыток что-то сделать с телом слоноподобной старухи, которая лежала на полу, возле своей койки.
Она, эта слониха, каким-то образом умудрилась упасть и лежала абсолютно неподвижная, никак не помогая попыткам как-то сдвинуть её с места. Мужики её быстро водрузили на кровать.
Как это было, я смотреть не стала. Стоит добавить, что эта туша была голой. Санитарки ещё ворчали, что она никакая не психическая и должна лежать в обычной больнице или дома. Но родственники её говорят, что она дома безобразничает.
Вот уж загадка – как у неё это получается, при том, что она не двинула ни рукой, ни ногой за всё время спасательной операции. Старуха эта из третьей палаты. Эту палату можно назвать геронтологической – сплошные старухи разной степени бодрости – лежачих там двое (кроме слонихи, ещё довольно упитанная тётя со сломанной ногой).
Ещё: девица отвязная, которая постоянно устраивает какие-то показательные выступления, через пару-тройку дней после начала переписки, засобиралась замуж за 17-летнего корреспондента. Самой ей 32. Посвящает всех, в радиусе действия своего голосочка, (очень громко) в подробности романа.
Записки тут, оказывается, передают туда-сюда те, кто ходит на кухню за пропитанием.
Я, к счастью, эту девицу вовремя отшила, а то она бы уже исписала всё, что у меня есть, да и ручку бы прихватизировала. Хорошая, кстати, ручка. Ты заметил, что она до сих пор не кончилась?
Девочка эта молоденькая стала немного поживей и что-то говорит – вижу её, гуляя по коридору.
Мне уже страшно хочется выйти на свободу 11-го числа. Хорошо бы и 10-го, но там, наверное, будет сложно – как раз, говорят, должен мужик на работу выйти.
Строю планы – в основном, насчёт гуляния и приёма таблеток. Видимо, нужно будет всё же записаться на приём к районному психиатру и поговорить с ним насчёт таблеток.
Сижу вот – убиваю время – интересно – сколько там уже натикало. Думаю, как же быть дальше, как жить после всего случившегося за последний год. Я должна собрать в кулак всё, что мешает нормальной жизни. Тебе, видимо, надо сделать то же самое в отношении меня. Если что-то тебе не нравится, не молчи, говори. При этом желательно, чтобы ты избегал давящего тона. Пусть этот тон будет примиряющим, совещательным.
(фото автора - на фото - работа автора)
http://www.proza.ru/2017/04/02/311