7.12....
8 утра, день 20-й. Всё, как всегда – разве что, для разнообразия, пришлось помыть кусок коридора. Тут, оказывается, это делают дежурные палаты. А вчера я слышала, как санитарка говорила, что помыла лестницу и комнату для посетителей. Вот туалет моет всегда одна и та же больная – ей, видимо, за это что-то платят – тот же чай или сигареты.
В общем-то, по сравнению с четвёртым, тут ангелы работают.
Но второй раз мне и сюда не хочется, как и в четвёртое.
Я всё думаю – если что случится с тобой во время того, как я здесь – дети мне не простят.
Вчера ты мне сказал, что эту фразу насчёт того, что тебе повезло, что до нашего города близко, ты сказал много позже моего приезда, якобы после пересланного письма. А вот мне всё помнится, что раньше. Да и из письма – ты должен был успокоиться насчёт этого попутчика, а вышло наоборот. Я же там точно писала – смогу послать, даже если на пороге появится. А ведь эту фразу только так и можно понять, что мне несколько часов или дней до грехопадения оставалось. Всю жизнь не изменяла, а тут - раз, и пожалуйста. До Владивостока бы ехала - всё, весь вагон мой, по крайней мере, его мужская часть. Кому как, а мне и до сих пор оскорбительно, что ты так мог обо мне подумать...
Глупо всё это вышло – всё время этот январь-февраль встаёт. Я жалею о многом, сказанном мною и тогда, и сейчас, но слово-то не воробей, вылетит – не поймаешь. Только вот слова нами обоими были и сказаны, и написаны. Есть за что просить прощения обеим сторонам.
Но ловлю себя на том, что совсем другой настрой, чем в больничке другого города или в «четвёрке» местной.
Меня всё ещё мучит вопрос: как и почему я так увлеклась, но ни разу мне так не хотелось избавиться от этого проклятого чувства эмоциональной зависимости. Раньше я благодарила судьбу за то, что это было мне послано в таком возрасте и я не считала заключение таким уж страшным испытанием. Даже в «четвёрке» лёжа – пусть там было реально в разы хуже, чем здесь. Я просто считала это испытанием прочности, кому-то что-то хотелось доказать. Теперь хочу главным образом того, чтобы это (заход в больничку) больше никогда не повторялось.
Сейчас почти 11 ч. Я уже много раз промерила шагами коридор.
Сегодня эта девочка-первокурсница вышла погулять. Кажется, она даже что-то говорила санитарке. Девочка очень высокая – мне кажется, сильно выше тебя – метра 2 ростом. Она всё ещё сильно не в себе. Есть из-за чего маме плакать. Как хорошо, что у нас ничего подобного с детьми не случилось. Видимо, девочка «заучилась».
Почерк у меня с утра снова какой-то нервный – надо быть поспокойнее, но утром пришлось одну больную выгонять из нашей палаты (невменяемая татарка, которая кругом ползает и всё хватает), а потом где-то начали штробить (третий день уже этим занимаются, а сегодня особенно рьяно и прямо с утра).
Сейчас зашла в палату из-за того, что сказали – врач придёт. Сейчас думаю – вряд ли. Ведь она вчера отдежурила.
Перечитала написанное с утра – есть там снова упрёки, но из песни слова не выкинешь. Не на пустом месте всё случилось – всё далеко вышло за рамки обычных житейских разборок.
Я ведь продолжаю думать над словами того, третьего. И, проклятье – думаю даже над тем, что же за "предложение" он мне сделал, после всего случившегося.
Любопытство сгубило кошку. Я оказалась очень любопытной кошкой, потерявшей всякую осторожность.
За окном, ветви деревьев в инее – даже захотелось сфотографировать что-то в этом роде. Надо бы всё же свой аппарат иметь с хорошими объективами. И снова всплывают деньги. Деньги, которые зарабатываешь ты.
Я достаточно отсиделась – пойду потихоньку наматывать метры и ждать 4-х часов – хотя точно ты не сказал – приедешь – не приедешь.
Уже 3ч дня. Идёт тихий час. Жду твоего прихода – пусть ты и сказал, что может не получиться. Что же нам делать?
Как хочется верить, что это больше не повторится. Мы оба так устали от этого. А сколько потерянного зря времени и денег! Я очень хочу, чтобы этот раз стал последним. Хотя бы просто потому что до этого я ни разу не пыталась писать тебе письма. А сейчас – это единственное занятие, кроме ходьбы, которое скрашивает моё время здесь.
Перескочила ещё на один лист и буду его заполнять по ходу мыслей.
Мы мало говорим, когда ты приходишь и много едим. Последнее немаловажно. Корм местный уж очень специфический – типа с голоду никто не помрёт. Правда, дают яблоки в обед. С ними немного приятней местная процедура приёма пищи.
На улице, как кажется, инея на деревьях только прибавляется, невзирая на ветер. Красиво, но и холодно на это смотреть. В палате сейчас не слишком жарко, как и в коридоре. Окна тут старые и заклеены так себе – лишь бы отмазаться, что такая операция была проведена.
У меня тут одна больная, которая здесь второй месяц, попросила об одолжении – нужен конверт почтовый. Хочет написать дочери и(или) бывшему мужу.
К ней за это время только раз приходила дочь – её бы уже должны были выписать, но раз никто не приходит, то выписывать некуда.
Если не сочтёшь в тягость – купи один конверт. Она женщина вполне адекватная – из тех, что ходят за едой, выносят мусор и т.д. Пишу это на случай, если забуду при свидании попросить о том же. Но всё–таки это на твоё усмотрение.
Как же медленно тянется время здесь и как фигово я вижу – свой почерк двоится в глазах.
Пока заканчиваю писать – буду ходить и ждать.
(фото автора - на фото - работа автора)
http://www.proza.ru/2017/04/02/307