Юбилей 55 лет застал меня в Новом Уренгое. Эта дата знаменательна тем, что означала выход на пенсию, то есть на заслуженный отдых. И как же я его заслужила?
Восемь лет я училась на дневном обучении, окончив за это время машиностроительный техникум с отличием и машиностроительный институт – почти с отличием. Проработала пять лет по специальности. По причине неустроенности детей в детский сад вынуждена была сменить работу на педагогическую.
Время было предперестроечное. В воздухе витали грядущие перемены. Спокойствие страны расшатано. По телевидению шли прямые трансляции заседаний правительства. Шоком для меня стало выступление следователей Гдляна и Иванова, которые на всю страну сказали, что обнаружили причастность «больших акул» к экономическим преступлениям. Нам, привыкшим верить своей власти, это было узнать страшно. Мы с волнением переживали за этих следователей и понимали: что-то нужно делать, но что мы можем сделать? И когда к власти пришел Ельцин, мы тоже не знали, как к этому относиться, но изменить по-прежнему ничего не могли. Из Москвы до нас докатывались отголоски происходящих там событий. Народ привык все воспринимать так, как есть, ни в чем участия не принимая, по правилу «Жираф большой, ему видней». Но когда вся страна увидела расстрел правительства, то многие содрогнулись, и с изумлением узнали, что некоторые это одобряют! Мы думали, что мы едины, а, оказывается, мы разные!
В стране воцарился хаос, от которого голова шла кругом. Цены росли, превращаясь в астрономические цифры. Моей педагогической зарплаты не хватало даже на хлеб, если бы мы и его ели досыта. Жили впроголодь, хлеб заменили на лепешки из обдирной муки. Их я заводила на воде и пекла на сухой сковороде, которую нечем было смазать. Страшные лепешки подгорали с обеих сторон, а внутри не пропекались, оставаясь жидкими. Про такие продукты, как мясо, сыр, или рыба, и говорить не приходится, даже цен на эти продукты я не знала. Выживали на картошке, которая не каждый год давала хороший урожай. В сложившейся обстановке воровство на дачах стало бедствием. Еще работало проводное радио, по которому некто рассуждал, что в стране, дескать, голода нет, люди просто еще не знают, что такое голод. Вот он ( говорящий) во время войны ел столярный клей, так вот это был голод, а сейчас люди просто заевшиеся.
За работу я держалась потому, что безработица повисла над страной дамокловым мечом. Один за другим разорялись и превращались в прямом смысле в руины предприятия. По телевидению сытые и обеспеченные люди внушали нам, что в разумных пределах безработица просто необходима, как стимул для трудящихся. Дескать, зная, что за воротами стоит очередь безработных, работающие будут меньше пить на рабочих местах и прогуливать реже. Каковы пределы разумной безработицы, не оговаривалось, и она росла беспредельно. Все, что мы учили по учебникам истории про капитализм, теперь нам предстояло вкусить самим.
Чтобы надежнее держаться на своем месте, я окончила педагогический колледж и Институт повышения квалификации учителей. Но и это не спасло, хотя не пила, не прогуливала. В системе образования закрывались и станции юных натуралистов, и кружки, и детские клубы, пед работники тоже оставались не у дел.
За пятнадцать лет до пенсии я оказалась в свободном плавании с четырьмя дипломами об образовании и двумя детьми на руках. Как страшно мне оглянуться назад! Пособие по безработице мало того, что было смехотворным, так его невозможно было получить, оно выделялось раз в месяц на несколько человек в виде перечислений за электроэнергию или квартплату. Нелегко было попасть в эти несколько человек, и я не платила квартплату целый год - не чем было платить. Работники службы по трудоустройству, у которых на лице виделось отсутствие всякого образования, с презрением швыряли мне через стол мои дипломы. Унижения приходилось терпеть на каждом шагу.
Преуспевали в то время те, кого раньше называли спекулянтами, а теперь они стали называться предпринимателями. Говорят, что так же и во время войны было: кому война, а кому мать родна.
Пришлось жить случайными временными заработками. Не просто жить, а содержать и учить двоих детей. Как это мне удавалось, сама не пойму. Шла борьба за каждый день жизни. Что там думать про день завтрашний, сегодняшний день как бы прожить!
В очередной раз я убедилась, что только простой народ может в трудную минуту подать руку. Иногда простая деревенская женщина за помощь по хозяйству давала то хлеба, то молока, то ведро пшеницы, из которой мы варили кашу.
И так, день за днем, я дотянула до пятидесяти пяти лет. Как-то смогла помочь детям выучиться. Именно помочь, ибо, если бы они сами не стремились к этому, ничего бы я не смогла.
Сегодня я у своего сына в Новом Уренгое, где он устроился на работу и живет в очень скромной однокомнатной съемной квартире.
Здесь я немного работала в салоне массажисткой – очередной временный заработок. Хозяйка салона – парикмахер по специальности, женщина спокойная, доброжелательная. Мне интересно с ней разговаривать. Я пытаюсь понять, почему она, не имея большого образования, в новой жизни не пропала, сумела не просто найти свое место, а организовать людей, открыть дело. В моей голове не помещается, как это возможно. Как она знает то, что не постижимо для меня? Пусть это маленькое предприятие, но предприятие, где и бухгалтерия и отчетность и аренда. Вот она парикмахер и открыла парикмахерский салон. А вот я - инженер, так мне что, завод открывать? Новому государству заводы оказались не нужны.
Так совпало, что мой юбилейный день рождения пришелся на воскресный день. Наверное, надо радоваться, что с сегодняшнего дня за волю к жизни государство награждает меня минимальной пенсией, на которую ни жить, ни помереть невозможно. Придется зависать между небом и землей, как говорят, ни Богу свечка, ни черту кочерга. Никто меня на этот отдых не провожает, не поздравляет, и я никакого торжества не чувствую, кроме усталости от жизни, и понимаю, что она уже, в основной части, позади. А что там впереди? И назад, и вперед смотреть страшно, лучше просто дышать днем сегодняшним.
Мы завтракаем с сыном вдвоем в тишине выходного дня. Звонят в домофон. Мы смотрим друг на друга:
- Ты кого-то ждешь?
- Нет, я никого не звал.
- Я тоже никого не жду. Наверное, это кому-то в подъезд попасть надо, может, газеты разложить. Кто-нибудь откроет.
Продолжаем пить чай в тишине выходного дня. Звонят в дверь.
- Это к тебе?
- Нет, я никого не жду.
- И я никого не жду. Не будем открывать, я не в настроении.
Через какое-то время мне позвонили по телефону и сказали, что хозяйка салона поздравляет с днем рождения и передает букет цветов, когда можно подойти, чтобы вручить цветы? Так вот в чем дело! Вот кто пытается к нам попасть! Неожиданно, однако.
Мы условились о времени, к которому я привела себя в соответствующий вид: накрасилась, приоделась, причесалась и достойно приняла букет цветов, какого за всю прожитую жизнь мне в руках держать не приходилось. Этот букет был не только очень большой, но и очень красивый. В нем были самые разные цветы от крупных благородных роз до воздушно маленьких, как звездочки на ночном небе, название которых я и не знаю. И все это разнообразие переливалась и сочеталось. Благоухающий аромат этих цветов наполнил наше скромное жилище, и невозможно было не откликнуться душой на эту прелесть. И я позвонила своей знакомой, и мы условились пойти в ресторан по случаю моего юбилея.
Приятельница пришла со своим другом. Я заказала для себя рыбу, ее подали пере соленой и пережаренной. Я убедилась, что в ресторане только цены высокие, а качество низкое, но отнеслась к этому равнодушно, не желая омрачать внезапно возникшего настроения. Мне важна была музыка. И вот в полумраке она зазвучала. Людей в ресторане было немного, желающих танцевать еще меньше, а потому нам места на небольшой территории для танцующих было достаточно. Я люблю, когда мне места много для танца! Музыка мне нравилась, и я танцевала, упиваясь движением в музыке! И мимоходом я видела, что мужчины смотрят на меня с интересом, даже те, что пришли с дамами. Это мне привычно, когда я во вдохновении. Публика сначала наблюдала, как представление, а потом включилась. И вечер мне понравился потому, что я натанцевалась до полного бессилия. На любом празднике мне не важно что там есть и что там пить, мне важно, чтобы музыка была хорошая, с настроением, и были танцы живые, подвижные.
Когда я пришла домой, и, приняв душ перед сном, устроилась на диван спать, сын поставил возле моей постели на табуретки цветы, разделив их на несколько букетов, чтобы я сквозь сон чувствовала запах цветов.
Как замечательно я проводилась на пенсию, без хлопот по подготовке к торжеству, без лицемерных поздравлений и пожеланий по традиции, с одним шикарным букетом цветов от искреннего сердца!