Глава семнадцатая. Визит дамы.
Леонид остановил машину недалеко от роскошного двадцатиэтажного дома. Алёна чмокнула в щёчку своего мужчину и вышла. Они уже обо всём договорились.
Поднимаясь в лифте на свой этаж, она с удовольствием отметила в мыслях, что день удался. Сегодня она возила Леонида в художественную мастерскую к своему старому знакомому- живописцу Станиславу Архангельскому. Он работал над учебным пособием «Академический рисунок обнажённой натуры» и ему для иллюстраций к книге потребовались цветные фотографии его студии и студентов, работающих с обнажённой моделью на разных этапах изображения. Леонид приехал, сделал 20 фотографий в различных ракурсах, распечатал их, и Архангельскому они понравились. Заработав 15 тысяч рублей, Леонид повёз Алёну к её дому.
Войдя в квартиру, расцеловав подбежавших к ней Николу и Танюшку, Алёна прошла в ванную, а после неё, переодевшись в домашний халат и мягкие шлёпки, выслушав отчёты горничной, гувернантки и поварихи, раздав им мелкие поручения, она не стала спешить с ужином, а устроилась в гостиной, в тёплом уютном кресле. Включив пультом на стене большое полотно «плазмы», чтобы посмотреть теленовости, Алёна вскоре перестала воспринимать международные конфликты и новости экономики. Она откинула голову на спинку кресла, вытянула руки вдоль подлокотников, закрыла глаза и задумалась. О чём?
Как-то нужно было готовить почву для развода с Василием, если уже приняла решение. Но для этого нужны были свежие «вещдоки» его загулов, с секретаршей плюс курьершей «в одном флаконе». Но её агент, частный сыщик Артур, пока ничего последнего ей не представил, ни фото, ни видео. Казалось, Василий, вернувшись из санатория, особо и не рвался блудить со своими офисными наложницами. В последние дни он приезжал домой, поздно, в начале десятого вечера, но было, похоже, приезжал он не от ****ей, а с совещаний, с хмурым усталым лицом и злыми глазами. Поужинав, посидев немного в детской, и прочитав Николке и Танюшке на ночь рассказ или сказку, спросив их про дела в школе и детском саду, он целовал на ночь своих чад, и, пообещав им очередной культпоход в выходные (на каток, в кукольный театр или уголок Дурова), шёл в ванную, чтобы потом сразу рухнуть в постель. Недавно за ужином он ей признался, что у него возникли неприятности на работе в корпорации из-за провала многомиллионного контракта с Индонезией, Генеральный на него «спустил собаку», приходится восстанавливать авторитет у руководства, выкручиваться, доказывать, что «не верблюд», что он делал всё возможное… При таком настроении мужа объявлять ему о необходимости им расстаться было бы не корректно, она же не сволочь, в конце концов!.. Ох, значит, снова ждать.
А тут ещё Настя выскочила, как чёрт из табакерки! Настоящий форс-мажор, блин-клин. Точно, клин! Клином Настюха врезалась в ситуацию, которую сама же и создала, сбежав от Лёни навстречу красивой жизни с богатым любовником. Теперь решила отыграть назад, дура… Но если она вдруг узнает, что у её сестры с её, Настиным формальным мужем, начались отношения, то… последствия скандала лучше себе не представлять. Твою мать, как же это всё разрулить?.. Голова точно лопнет про всё думать. Ещё и с Лёнечкой вопрос. Настя обязательно будет его жёстко «торпедировать» и прессинговать, нажимая на все возможные педали: жалость, доброта, человечность…успешный секс, ещё не совсем, наверное, увядшую внешность… Она не видела сестру года четыре, Лёня говорил, что фигурой Настюха «поплыла». Но всё равно, будет реветь, каяться, умолять, лишь бы он дрогнул и принял её назад – совесть у Насти осталась ещё в детском саду. Выдержит ли Лёня? Хватит ли у него твёрдости и понимания, что всё это –дешёвый театр кукол, где ему отведут роль марионетки? Голова уже начала болеть. Может, пойти выпить глоток бренди?
Она открыла и снова закрыла глаза. А затем приготовилась встать из кресла и пройти в другую комнату, где стояли сервант с баром. Неожиданно Алёна услышала доносящиеся из холла звук отрывающейся в квартиру двери, и голоса. Один голос принадлежал Василию, а другой был приглушённый женский. Алёна вышла в холл и к своему удивлению, увидела… Настю, с плеч которой услужливо снимал дорогое зимнее пальто с соболиным воротником её муж. У Алёны дрогнуло сердце, она с трудом взяла себя в руки, приветливо улыбнулась и поздоровалась.
Настя ответно солнечно улыбнулась, и вопросительно посмотрела на Василия. А тот, широко улыбаясь, вешая пальто Насти на золочёный крюк вешалки и снимая с себя шапку из норки с начавшими таять на ней снежинками, зычно пророкотал:
-Алёнушка, к нам гости! Распорядись насчёт ужина Зинаиде, пусть накроет нам в гостиной, а у нас есть серьёзный разговор, и твоё участие было бы очень полезным.
Алёна пригласила Настю в гостиную присесть на широкую персидскую тахту, а сама приготовилась слушать сестру, появление которой в этой квартире было бы равносильно падению на Москву нового Тунгусского метеорита.
Настя попыталась начать говорить, но вдруг сразу ударилась в слёзы. Василий тут же стал её успокаивать, и пояснил Алёне, каким образом и где он встретил свояченицу. Вася, оказывается, приехал с работы, подрулил к ограде, окружавшей их элитный «небоскрёб», хотел было из машины нажать на брелок и открыть автоматические ворота, чтоб въехать на дворовую стоянку, как тут увидел, что из подъехавшего такси вышла женщина, в сумерках немного похожую на его Алёну. Узнав в женщине сестру своей жены, приехавшую именно к ним, Василий пригласил её в квартиру, чтобы обсудить проблему, которая у неё возникла.
За вкусным ужином к салатам и жареному кролику был подан лёгкий аперитив- горький вермут, по небольшой рюмочке которого выпили лишь женщины. Василий отказался и от вермута и от водки - он решил лично на автомобиле отвезти Настю в её гостиницу, сказав, что ехать на случайном такси по тёмной Москве небезопасно. За ужином Настя рассказала о своей ситуации. Прерывая свой рассказ слезами, сообщив, что она совершила большую ошибку, она просила своих близких родственников помочь ей вернуться к Леониду. Добавила, что она очень надеется на их помощь, и сестры и зятя.
Алёна, не спеша разгрызая мясистую косточку жаркого, молча слушала Настю, злясь внутри, но при этом стараясь никоим образом этого не показывать. Понимающе кивала головой. Разумеется, все мы живые люди, в семье всякое бывает. Соблазнов сегодня много, деньги и любовь яркого кавказского бизнесмена, молодого, красивого, успешного вполне могут привлечь женщину, знающую себе цену и не получающую признания от мужа, который совершенно не стремиться обеспечивать жену так, чтобы она выглядела «на уровне». Да-да, при всех возможных «но», понять Настю можно. Да, ошиблась, восточные мужчины, при их страстности и любвеобильности, невероятно ревнивы, а дать женщине в глаз в приступе подозрительной ярости для них – запросто. Правильно сделала, что не простила и ушла. Помочь, поговорить с Леонидом, конечно, можно.
-«Мо - о-ожно…»- иронически передразнил жену Василий. – Не можно, а нужно, солнышко! Мы же родственники! Ну, к кому ещё твоя сестра обратится? К маме-папе? Да будет ли Лёня их слушать, понимая, что родители хотят счастья родной дочке? И правильно, что Настя поехала не к ним (чего расстраивать стариков?), а приехала к нам, к любящим друг друга, ещё молодым супругам, которые своим примером могут ему доказать, что нужно уметь понимать и прощать. Нужно ценить семейные ценности!.. Развестись можно, а прожитые…сколько лет вы прожили вместе, Настя?
-Двенадцать, -ответила та, снова заливаясь слезами.
-Вот! –подхватил Василий. - Двенадцать лет! Это же не три недели на курорте? Не-ее, Алён, нам с тобой нужно срочно ехать к Лёньке и убедить его, чтобы он простил и принял Настю! В самое ближайшее время, пока он ещё никого не завел себе! Я со своей мужской стороны нажму на него, ты, Алён, со своей поддержишь... Пусть он хотя бы проникнется пониманием, что женщин, подчеркну- красивых женщин, - настоящим мужикам нужно понимать и прощать. А если дрогнет… то натиску потом добавим. Настюш, сразу не обещаю, но мы Лёню точно дожмём, или я не буду я! Что скажешь, жена?
-А я разве против?- пожав плечами, сказала Алёна. - Дело родственное, конечно, поговорим. Не думаю, что сразу получится, но попробуем найти подход, и постараемся его убедить, что «повинную голову меч не сечёт», и что семейные отношения –большая ценность, чем порхать по случайным подружкам, чтобы вдруг потом нарваться на аферистку, ведь человек с квартирой, приличный, серьёзный. Я, конечно, мало знаю Леонида, мы редко пересекались, но попытка - не пытка. Конечно, мужчина обижен, ситуация сложилась непростая, и тем не менее…
После завершающего ужин чая Настя, поблагодарив супругов-родственников, засобиралась ехать к себе в гостиницу. Василий тоже стал одеваться, чтобы подвезти свояченицу, заодно пообещав развезти по домам приходящих повариху и горничную. Закрыв за всеми четырьмя дверь, Алёна, убедившись, что гувернантка устроилась в детской, чтобы приготовить Николу и Танюшку ко сну и что-то почитать им на ночь, ушла в дальнюю комнату квартиры. Там она быстро вызвала по смартфону Леонида и сообщила ему о неожиданном визите его беглой жены, рассказав подробности её разговора с ней и Василием.
-Короче, Лёня, жди к себе в воскресенье делегацию!- с горькой усмешкой добавила Алёна.- Будем с Васькой тебя уговаривать обратно жениться. В смысле, чтоб ты порвал заявление Настюхи о разводе и согласился принять её взад. Во, блин, покой нам только сниться! Вот уж не думала, что сестрица к нам припилит за поддержкой. А Вася прям крылышки распустил - поможем, говорит, родственнице, как можно такой красавице, родственнице да не помочь? Нужно сказать, что несмотря на запудренную гематому, выглядит она очень неплохо. В воскресенье – праздник Защитника Отечества, Васька собрался тебе, защитнику, подарить настоящую саблю в золотом убранстве, сейчас такую можно в «антикварке» купить. Вроде бы мы собрались к тебе праздник отметить, а заодно и за жизнь поговорить, наставить на путь истинный. Так что, мой дорогой… готовься! – с грустью добавила она.
Леонид успокоил любимую женщину, сказав, что сдаваться не собирается. Что даже если бы у него не было отношений с ней, с Алёной, он всё равно не принял бы Настю. Они разные, запросы у Насти чисто материальные и довольно крутые, а он не миллионер, да и секс тут не повлияет – чувства закончились. Добавил, что на неё у него теперь вообще не встанет, о чём речь?... Немного успокоенная Алёна выпила рокс бренди, и пошла в ванную. чтобы потом лечь в постель и уснуть. Она надеялась, что муж по приезде не станет приставать к ней с просьбой отдаться, и, лёжа в тёплой ванной, придумывала правдоподобный повод, чтобы Вася не домогался её, а просто уснул. Она скрывала от мужа , что занимается на курсах ВУМ-билдинга, где ей рекомендовали воздержаться от вагинала до конца курса. А по окончании курса она планировала объявить Василию об их разрыве, и секс в новом качестве уже смысла не имел.
Размышляя, Алёна машинально раздвинула половые губы и стала трогать клитор, «разогревая» его для мастурбации. А потом, когда её «тузик» возник и затвердел, она постаралась переключить голову на радости приятного онанизма и включить яркие картины сладких возбуждений похоти.
Разумеется, она снова прокрутила в голове «видеозапись» своего бурного секса с Лёнечкой, и со стоном кончила. Но потом её пальчики снова заработали, заласкали, затеребили клитор, и она, возбуждаясь по-новой, вдруг вспомнила, как её женский онанизм три года назад неожиданно перешёл в острый петтинг с малознакомым мужчиной, а потом и вообще....
Тогда они с Василием ездили на 90-летний юбилей его бабушке в деревню, расположенную где-то в глубине Тульской губернии. Была середина жаркого июля. Длинные праздничные столы накрыли прямо в саду, среди белёных яблонь и вишен. Вместе с гостями бабуси за ними уселась почти вся деревня. Обильная деревенская еда: куры, соленья, моченья; всё было вкусно, пахуче, и по- славянски экзотично. Рекой лилась водка и самогонка, чистейшая, как слеза. Вася тогда сильно перебрал с самогоном, вскоре остекленел и перестал всех узнавать. Его отвели в соседнюю избу, где он проспал почти сутки. А она, Алёна, пила мало и аккуратно, всего лишь лёгкую вишнёвую наливку, с интересом наблюдая творящееся вокруг шумное веселье: пляски под гармошку, матерные частушки, которые невероятно смешили её своим народным метким остроумием. Когда Ваську отволокли на покой, Алёной заинтересовался сосед справа, невысокий худощавый интеллигентный мужчина лет сорока, или чуть меньше. Он представился Денисом, дальним бабкиным родственником, по специальности – реставратором фресок в Тульском разрушенном монастыре. Почти не пил, больше пригубливал, пояснив Алёне, что недавно пережил сотрясение мозга, упав на работе с лесов, пить ему врачи запретили. И всё рассказывал о росписях 17-го века… Алёна оживилась: как-ни как оба оказались коллегами по работе с предметами искусства. Они разговорились. Денис сообщил ей немало нового и интересного в деле реставрации. На ночлег все расходились уже за полночь. Дениса соседские тётки попросили помочь расставить в избах лавки и скамейки для ночлега гостей, и он ушёл, а Алёна осталась слушать песни и частушки, и сама уже начала подпевать. В лёгком кайфе она прошла на террасу дома, куда её проводила юбилярша, ещё крепкая старушка. На террасе, разделённой пополам узким длинным столом со стопками уже вымытых тарелок, стояло по обе стороны стола с десяток старых скрипучих раскладушек, застеленных одеялами для ночлега ближних родственников бабуси. На некоторых раскладушках уже кое-кто устроился и спал крепким хмельным сном. Алёна устроилась на той половине террасы, где четыре раскладушки стояли пустыми. Она разделась до нижнего белья, легла, накрылась лёгким одеялом, и тут же заснула.
Надо же было такому случиться, что ей вскоре начал сниться «остросюжетный» сон, где секс и эротика просто зашкаливали! Проснувшись, она поняла, что тело просит продолжения, маленького праздника наяву. Она приподнялась и осмотрелась. Две раскладушки рядом с ней пустовали, сзади её закрывал стол, покрытый до полка клеёнкой… отлично, её никто не видел, можно было ненадолго себя порадовать. Она откинула одеяло, почти совсем обнажив себя – было душно. И положила указательный палец на взбухший клитор.
Первый раз она кончила быстро и бурно… Алкоголь- ох, он такой змей - провокатор и возжигатель горячего тела… а она не привыкла лишать себя удовольствия, когда её ****ёнка просила оргазма, когда половые губки буквально шевелились от желания, клитор зудел и просил пальчиков… если позволяла обстановка, конечно. А сейчас она вроде бы позволяла. Она откинулась на подушку и погрузилась в мир безудержных фантазий с реальными острыми ощущениями. Даже сейчас, лёжа в ванне, вспоминая ту деревенскую ночь на террасе и медленно двигая пальчиками вокруг клитора, она хорошо помнила те сильные ощущения.
Было ещё темно, хотя небо уже начинало светлеть. Разойдясь, чувствуя, что бешеный салют взрывных ощущений уже вот – вот, «на подходе», она вдруг почувствовала, что… какая-то рука, какие-то чужие пальцы увлекают её свободную правую руку куда-то в сторону. Далее она почувствовала ладонью чью-то крепкую мужскую плоть- упругий член с толстенькой веной, обвивающей его ствол. Она инстинктивно сжала этот торчащий колом член, открыла глаза, тут же прекратила свои движения пальцами между ног, и с ужасом увидела, что сжимает и уже двигает фаллосом какого-то абсолютно голого мужчины, лежащего на спине, на соседней раскладушке и горящими в полутьме глазами смотрящего на неё с явным вожделением. Вглядевшись в тьму, она узнала мужчину. Это был Денис.
О, Боже!.. она и не заметила, как и откуда он появился, разделся и улёгся на рядом стоящую раскладушку? И он видел её, почти всю голую, с закрытыми глазами упоённо занимающуюся онанизмом, её, в самом интимном откровении... И, конечно, всё понял, возбудился! Блин!... её рука оставалась сжимать его фалл, словно примагниченная (конечно, это ведь был настоящий ***!). А Денис тем временем повернулся на бок к ней лицом, подался животом вперёд, положил руку на ****ёнку поверх её ладони и заговорщическим тоном прошептал:
-Давай взаимно, а? Я тоже хочу!..
Она не стала возражать. Что толку теперь разыгрывать из себя благонравную монашку? Живые нормальные люди… Он интеллигент, не вонючий брутал, осторожный и нежный, вполне в её духе. Она не возражала… Как приятно было чувствовать внутри ****ёнки его тонкие подвижные пальцы, ритмично двигающиеся, лишь чуть –чуть касаясь мокрого липкого клитора! Как классно было вытягивать его член, сдавливать его пальцами, натягивать «шкурку», обнажая головку, касаться мизинцем его кудряшек упругих волос!... О-ооо!.. Это были изумительные ощущения! Они кончили быстро и почти одновременно. Она хорошо помнит, что решили не останавливаться, и спустя некоторое время оба снова разразились бурными оргазмами… после которых её тело ещё долго продолжали атаковать острые осколки радости, больно и сладко впивающиеся в волнующееся разгорячённое тело . Ей казалось, что она знала Дениса сто лет, и все эти сто лёт он **** её именно пальцами… Хотя она уже хотела отдаться и по-настоящему, принять Дениса в свои объятья, почувствовать шейкой матки его головку продвинутого до предела члена, но это же было невозможно на той дико скрипучей раскладушке! А она хорошо всё запомнила, всё самое острое и классное, что чувствовала тогда, лёжа рядом с Денисом на душной веранде, стараясь не издавать громких звуков, кусая край одеяла в моменты «взрывов» распалённой похоти!..
Потом они отдыхали, затаившись как мыши, лёжа друг к другу лицами, накрывшись до ушей одеялами, тихо, едва слышным шёпотом переговариваясь и хихикая, касаясь друг друга везде, куда доставала рука. Болтали о сексе (а о чём же ещё в такой «милой» ситуации?), кто как любит, в каких позах и прочем... Он восхищался её телом, гладкостью кожи, мял груди, пощипывал соски, тянул волоски, снова вводил пальцы во влагалище… она играла его членом, скользкой головкой, забыв обо всём на свете. Казалось, они оба почувствовали себя расшалившимися детьми. А потом снова опрокинулись в бездну сумасшедшего, истового петтинга.
Когда успокоились, она сказала Денису, что хотела бы ополоснуться водой, ну хоть из бочки в огороде. Денис стянул со стола с посудой полотенце и подал ей хоть как-то обтереться. А потом показал на дверь в торце застеклённой стены, через которую он и проник на террасу, и неожиданно предложил ей сбегать к реке, пока все спят, искупаться и ополоснуться. Можно встать, тихо одеться, пройти в конец огорода к будке туалета, а после неё проникнуть в дырку, что рядом с будкой в заборе и вылезти через неё на улицу. Тропку к реке он знает, не первый раз сюда приезжает. Выходить нужно по одному, с паузой минут в пять. Он её подождёт за забором. Её душа неуёмной авантюристки не могла не принять такого предложения, пока её опивнийся муж где-то храпел в чужой избе.
…Над рекой тогда курился густой туман, обещая будущую дневную жару. Они разделись и вошли в воду, которая ей показалась лишь чуть прохладной. В воде окунались, омывали друг друга, целовались,обнимались, резвились как дети, не думая, что их кто-то увидит из случайных деревенских, оказавшихся на реке. Впрочем, от вида из домиков их скрывал не только туман, ещё загораживали и прибрежные деревья. Денис крепко обнял её… а она сильно сжала фаллос и медленно сползла по его телу вниз, встав на колени, оказавшись в воде по шейку. Жадно схватила член и погрузила в свой рот, ошущая губками и язычком каждую клеточку его «орудия», торчавшего как бушприт пиратского корабля. Высосав до последней капли его сладкое семя; вскочила на ноги и потащила Дениса за руку к берег. Прямо в мелкой воде упала на спину и привлекла распалённого мужчину на себя, обняла и быстро, резко втолкнула его член в себя, упруго подаваясь вверх, ему навстречу, в диком желании того, что очень хотела ещё там, на раскладушке. И это было что-то!..
…Потом Денис натянул брюки и рубашку, чмокнул её щёчку и убежал вверх, к дырке в заборе. Она вытерла голое тело прихваченным с террасы полотенцем, и, тоже одевшись, спустя некоторое время вернулась на террасу. Денис там уже крепко спал. И она легла на своё скрипучее ложе, , но уже одетая, в лёгкой блузке и летних брючках, слегка прикрыв одеялом только ноги. Да-аа… рассказать такое кому- стыдно. Но вспомнить приятно.
Сладко кончив в очередной раз, Алёна включила душ, ополоснулась под тёплыми струями, высушила волосы феном, надела длинную, до пят, ночнушку, чтобы вернувшийся Васька не вздумал домогаться её. Улёгшись на постели и включив ночник, она подумала, засыпая:
-«Фигу тебе, милая сестрица! Ты сама «подарила» мне Лёню своей дурью и жадностью. А подарки назад не возвращают». И тут же заснула.
КОНЕЦ СЕМНАДЦАТОЙ ГЛАВЫ.