В школе было все непривычно. Новые лица, чужие кабинеты. Егор чувствовал себя первоклассником, впервые ступившим на порог школы. Постучавшись, он вошел в учительскую.
– Здравствуйте, я Степанов Егор. Перевелся из сто тридцать шестой. Куда мне сейчас?
– Да-да. Игорь Васильевич сейчас проводит тебя. Он классный руководитель седьмого «Б», в этом классе ты и будешь учиться, – завуч внимательно рассматривала Егора из-под очков. – Подожди возле кабинета.
Игорь Васильевич оказался учителем истории. Он представил нового ученика классу и ушел вести свой урок у десятиклассников. Егор молча прошел к свободной парте в третьем ряду. Одноклассники, особенно девчонки, бросали любопытные взгляды в сторону новенького и перешептывались. Ему стало не по себе от такого внимания. Егор достал ручку и тетрадь. Все - равно какой был сейчас урок, лишь бы это поскорее закончилось.
На перемене к нему подошли двое.
– Эй, новенький, сигареты есть?
– Не курю, – резко ответил Егор.
– Спортсмен что ли? – ехидно спросил долговязый подросток.
– Нет. Дорого.
– Чего?
– Курить дорого. Денег у меня тоже нет. Так что поделиться ничем не могу.
– Слышь, Торпеда? Нам хамят, – опешил от такого ответа другой одноклассник.
– Погоди, Ленчик, – второгодник Олег Торопов пытливо рассматривал Егора. – Отличник что ли?
– А у вас в классе только спортсмены и отличники не курят? Разочарую. Я – не спортсмен, не отличник, не псих, не больной. Просто, я не курю, не пью пиво, не дерусь. Вам со мной будет не интересно. Я на все вопросы ответил? – Егор дерзко смотрел на одноклассников.
Подростки не успели опомниться, как прозвенел звонок. Классы стали наполняться учениками.
После второго урока, на большой перемене, Егор не стал дожидаться расспросов, а просто вышел на улицу подышать морозным воздухом. Ребят на крыльце школы было не много, видимо большинство учеников предпочли буфет. Мимо Егора, толкнув его, как бы невзначай, пробежали Торпеда с Ленчиком и скрылись за углом школы. Егор равнодушно проводил взглядом одноклассников и собрался вернуться в школу, но тут со стоянки возле школы его окликнула пожилая женщина, вышедшая из темно-вишневой Приоры.
– Юноша, ты не мог бы мне помочь?
Егор спустился с крыльца и, миновав школьный двор, подошел к автомобилю.
– Подержи, пожалуйста.
Женщина протянула Егору объемную коробку с какими-то папками, сама достала из машины черный портфель и захлопнула дверцу.
– Если тебе не трудно, помоги отнести это в мой кабинет.
За углом школы, прячась в кустах волчьих ягод, торопливо курили Торпеда с Ленчиком и еще два одноклассника. Егор отвернулся. Тут же последовал окрик:
– Шестеришь, новенький?
– Не обращай внимания. Этой шантрапе только повод дай. Ты из какого класса?
– Из ихнего.
– В школе недавно у нас?
– Первый день.
– Не удивляйся, что спрашиваю. У нас школа маленькая, старшеклассников всех по именам знаем, а уж таких, как Торопов, особенно. Он у всех как бельмо на глазу.
– Ну, он же не родился такой.
– Нет, не родился, но и меняться в лучшую сторону желанием не горит. А ты его защищаешь?
Егор пожал плечами.
– Нет. Я же не знаю его, чтобы ругать или защищать.
– Возможно, ты прав. Но будь осторожнее, дашь слабину – заклюют, поддашься – верхом ездить будут, открыто противостоять будешь – войну объявят. Ваше поколение очень жестоким стало.
– Жестоким? Вы меня извините, конечно, почему взрослые всегда считают, что их поколение лучше? Ваше-то поколение, что сделало для того, чтобы наше не стало таким?
– О-о! Да я посмотрю, вы философ, молодой человек! Нам стоит поближе познакомиться, меня Галина Владимировна зовут.
Они вошли в кабинет психолога.
– Егор Степанов из седьмого «Б».
– Рада была познакомиться. Если что – заходи, думаю, нам будет о чем поговорить.
Егор поставил коробку на стол и вышел из кабинета.
После уроков он разыскал классного руководителя.
– Игорь Васильевич, можно мне отпроситься на завтра? Бабушке девять дней будет, мне матери помочь надо. Если надо, я записку от нее послезавтра принесу.
Игорь Васильевич растерянно посмотрел на нового ученика.
– Да, конечно. Что же она сегодня не предупредила?
– Да это я забыл принести. Вы ей позвоните, я тут номер на листке написал. Ее Ирина Алексеевна зовут, – Егор протянул учителю сложенный вдвое тетрадный листок. – Так я пойду?
– Да-да, иди. Расписание не забудь узнать на послезавтра, оно у нас новое со второго полугодия и немного меняется, но думаю, к следующей неделе устаканится.
Егор вышел из школы. На автомобильной стоянке возле серебристого Форда его внимание привлекли двое парней, явно уже не школьников. Они все время крутились и озирались по сторонам. Один из них почувствовав на себе пристальный взгляд Егора, повернул голову в его сторону. Встретившись с подростком глазами, парень что-то сказал другу, и они быстро пошли прочь от школы. Егор поспешил домой.
В дверях его встретила Маринка в одном носке на правой ноге и одном гольфе на левой, мусолившая половину баранки. Шестилетний Никита взбивал вилкой в стакане гоголь-моголь из сырых яиц с солью.
– Мать где? – Егор повел сестру в спальню и достал из шкафа колготки.
– В бытовке бабу Лиду поминает, – Никита накрошил в стакан хлеба и протянул брату, – будешь?
– Сам ешь. Или подожди, я сейчас суп разогрею. Маринка, иди руки мой. Никит помоги ей.
Егор налил две тарелки супа, остатки поставил себе прямо в кастрюле, чай разбавил холодной водой из-под крана. Семья села обедать.
– Никита, доешь – посуду помой. Я за мамой, – встав из-за стола, Егор отправился в общую комнату.
За столом в бытовке помимо матери и тети Даши сидел дядя Толя из семнадцатой квартиры. Он что-то оживленно рассказывал и громко при этом смеялся. Ирина увидела сына.
– Ой, Егорушка, вернулся уже? А мы тут к поминкам готовимся, вот уже картошки начистили, – она отодвинула от себя рюмку водки.
– Вижу. Домой пошли, – резко сказал Егор.
– Ты как с матерью разговариваешь? – дядя Толя, пошатываясь, встал из-за стола.
– Дядь Толь, идите спать, мы тут сами разберемся, – Егор равнодушно посмотрел на раскрасневшегося соседа. – Мама, ты идешь?
– Даш, пойду я, – Ирина с извиняющейся полуулыбкой попрощалась с соседкой. – Спасибо тебе, дальше мы сами. Егор сейчас капусты нарубит, а щи варить утром буду.
– Иди-иди. Я компот и кутью сварю. Людей много-то будет?
– С ее работы человек десять. Ну, соседи еще бывшие, да мы тут. Родственников не будет, далеко они.
– Понятно. Человек на двадцать пять готовить будем. Поминать здесь советую, не в квартире. В этой комнате у нас и свадьбы, и похороны справляют. Мне завтра в ночь, я помогу тебе.
Утром на следующий день Егор побежал в магазин за хлебом. Проходя мимо местного Дома культуры, он заметил прежнюю четверку одноклассников. Они с трудом тащили чугунную батарею в сторону скупки. «Рублей сто пятьдесят будет, – непроизвольно подумал Егор, – чего это они с утра пораньше? Вроде урок уже начался». Встречаться с Торпедой ему не хотелось, и он постарался пройти незамеченным.
Возвращаясь из магазина, Егор увидел и вчерашних парней на автостоянке возле школы. Они прохаживались вдоль ряда машин и громко спорили. Увидев, Егора тут же замолчали.
– Тебе чего, пацан, надо? – один из парней зло посмотрел на подростка.
– Ничего, домой иду.
– Вот и иди, не оглядывайся.
Возле Дома культуры Егор все же оглянулся, парни садились в Форд. На противоположной стороне улицы четверка одноклассников возвращалась из скупки. Егор поторопился уйти.
После третьего захода поминального обеда, когда за стол сели обитатели общежития, Егор, перемыв очередную порцию тарелок, решил улизнуть из дома. Побродив по двору, он повернул к школе, узнать расписание на завтра, там как раз шестой урок закончился.
В кабинете истории было относительно тихо. Не дождавшись разрешения на свой стук, Егор вошел в класс. Торпеда стоял возле доски перед всем классом и смотрел в пол. За первой партой сидели завуч и директор школы.
– Я еще раз спрашиваю, где ты был во время первого урока? – Игорь Васильевич испепелял его взглядом.
– Да почему я? У нас полкласса на музыку не ходит.
– Олег, пойми, это уже не шалости, – в разговор включилась завуч Елена Валентиновна. – Давай все выясним до приезда милиции.
– А я вам еще раз говорю, что никакую машину я не вскрывал и ничего из нее не вытаскивал. В это время меня не было возле школы. Я с Камышевым был.
– Леонид, это правда? – завуч уперлась взглядом в Ленчика.
Тот испуганно вертел головой, переводя взгляд с Торпеды на других одноклассников из утренней четверки, и что-то невнятно бормотал.
– Камышев, ты можешь подтвердить, что был вместе с Тороповым и сказать, где вы были во время первого урока?
– Я, я дома был, проспал, – заикаясь, промямлил Ленчик.
Егор не поверил своим ушам. Он посмотрел на других двоих из четверки, те тоже молчали. Эта фантастическая тройка, стараясь не выдать себя, не торопилась подтвердить алиби четвертого друга. А подозревали его в краже со взломом, и это посерьезней, чем спиленная батарея из подъезда, тем более, что она уже два года как лопнула от разморозки.
– Я могу подтвердить, что Торопова с восьми до девяти не было возле школы, – твердо произнес Егор.
Только сейчас учителя и одноклассники обратили внимание на стоявшего возле двери подростка. Первым заговорил классный руководитель:
– Егор, кажется? Как ты можешь подтвердить, если тебя сегодня не было в школе? Не надо никого выгораживать.
– Я никого не выгораживаю и с полной уверенностью могу сказать, что Торопов к ограблению машины не имеет никакого отношения. Утром, когда я ходил в магазин, видел его возле приема металлолома с чугунной батареей.
– Стукач, - прошипел Ленчик.
– А еще могу сказать, – продолжал Егор, – что видел двух парней, которые садились в серебристый Форд на стоянке. Это его, как я понял, ограбили? Они вчера еще вертелись возле него, я не придал этому значения, а теперь думаю, что это они ограбили.
– Ты и описать их можешь? – директор Валентина Петровна изучающе смотрела на Егора.
– Я нарисовать могу, если листок с ручкой дадите.
Егор уверенно выводил портрет взломщика, взгляд которого, он хорошо запомнил утром.
– Потрясающе! Степанов, ты, где так рисовать учился? – Елена Валентиновна, позабыв, по какому поводу все здесь собрались, с восторгом наблюдала, как ученик выводил портрет грабителя.
– Дома, – спокойно ответил Егор.
Потом была милиция, допросы в присутствии перепуганной матери. По портрету опознали какого-то Лагутенко, который уже был осужден по малолетке. Его отпечатки нашли в машине, потом и его самого. В общем, история забываться стала. Только Торпеда ничего не забыл. Всю неделю его не было в школе, говорят, приболел. А в понедельник перед уроками он первым подошел к Егору.
– Спасибо, – он протянул ему руку.
– Не за что, – растерялся Егор.
– Да нет, как раз есть за что. Я ж на учете в милиции стою. В прошлом году в магазине десятиклассник игровую приставку спер, а я промолчал и пошел, как соучастник. На видео засекли. А я там просто рядом стоял, только подтвердить было некому. Я ж из неблагополучной семьи, – с сарказмом в голосе закончил Торпеда. – Ты у нашей Галины Владимировны поспрашай, она тебе много гадостей про меня расскажет.
После уроков Егор направился в магазин, надо было продуктов домой закупить.
По дороге его догнал Торпеда:
– В магазин?
– В магазин.
– А говорил денег нет.
– На ерунду нет. У матери сейчас не очень с работой.
Они вместе вошли в магазин. Егор остановился возле витрин с молочной продукцией и наклонился к нижней полке. Раздвигая передние ряды, он достал бутылку из самого последнего ряда.
– Там вкуснее что ли, – Олег с насмешкой смотрел на одноклассника.
– Свежее. Они же наперед выставляют, у которых срок годности кончается, а у стенки новый привоз.
– Ты «Контрольной закупки» насмотрелся что ли?
– Нет, пару раз простоквашу на завтрак попробовал, теперь все время на срок годности смотрю.
– Слушай, у меня тоже было. Мы раз с сеструхой паштет из круглосуточного принесли, так он так бахнул, когда мы его открывали, что мы с матерью потом целый день потолок отмывали, – Олег запнулся. – Она в туберкулезке уже полгода лежит.
– В туберкулезке?
Торпеда шмыгнул носом и усмехнулся:
– Да ты не бойся, чистые мы. Нас с сеструхой целый месяц по больницам гоняли, все палочку искали. Не нашли. А у матери менингит туберкулезный был, она сначала в инфекции два месяца пролежала, а потом в туберкулезку перевели. С головой у нее чего-то.
Егор толкал перед собой продуктовую тележку, а Олег торопливо продолжал. Наконец-то он мог свободно выговориться и почему-то совсем не стеснялся Егора. Наоборот. Изливал однокласснику душу, как будто боялся не успеть все рассказать до того, как опять замолчит и вновь превратится в шантрапу Торпеду.
– А ты знаешь, почему меня Торпедой зовут? – неожиданно произнес он, когда они вышли из магазина.
– Ну, потому что Торопов, наверное.
– Не угадал. Мне в первом классе старшеклассники такое прозвище дали. У меня батя бухал сильно, потом помер. А я маленький был, услыхал, о чем взрослые все время говорили, ну, что отца торпеда убила. И всем в школе говорил, что папаня мой на чеченской войне погиб, и не понимал, почему все смеются. Грустно же. А ему оказывается, фигню какую-то вставили, чтобы пить бросил, торпедой называется. Вот с тех пор Торпедой меня и зовут. Я когда узнал – ревел сильно, потом привык.
– А мой отец и правда в Чечне погиб, то есть пропал без вести. Но это все равно одинаково, столько лет уже прошло. Я его только на фотографии видел.
– Мать потом замуж вышла?
– Была, но не долго. Вообще нас бабушка воспитала, меня и брата с сестрой. Она умерла недавно, – Егор тоже разоткровенничался.
– Моя тоже вышла за придурка одного. Хуже отца оказался. Тот хотя бы просто пил, а этот пил, да еще и дрался. Ненавижу его, – Олег сжал кулаки. – Мать из-за него столько натерпелась, потом в больницу попала. А он как узнал, что ей лечиться больше полгода, сразу срулил куда-то. Мы с сеструхой сейчас живем. Слава богу, она совершеннолетняя, а то бы меня давно уже в детдом отправили. Опека, замучила. Так что, братан, если б не ты, загремел бы я в спецколонию, на радость психичке нашей. Мне ж пятнадцать уже.
– А чего ты так не любишь ее? Вроде нормальная тетка.
– А чего мне любить ее? Знаю я таких. Это они сначала с тобой сюсюкают, разговоры ведут разные, а потом в опеке распинаются, в каких мы ужасных условиях живем и как срочно меня оградить от этого нужно. Но ничего. Ленка моя на юриста учится, так что отбиваемся помаленьку.
– А на второй год чего остался?
– Да по глупости. Сначала чего-то пыжился, доказать всем хотел, что не тупой. Потом надоело. Меня же тут за самого страшного хулигана считают. Чуть что произойдет, сразу Торопов виноват. Делал – не делал, особо не разбираются. Так проще. Вот я и забил на все. Только английский теперь учу, чтобы свалить побыстрее отсюда. А остальное – все ерунда.
– А валить-то куда собрался?
– В Европу, конечно. В Германию или в Испанию, все равно. Работать там буду.
– Кем?
– Да хоть кем.
– Да-а, тележки на вокзале толкать особого ума не надо. Кому ты там нужен без образования? Там таких и без тебя хватает.
– Не убедил. Там совсем другая жизнь.
Егор усмехнулся. Когда-то он уже слышал об этом.
– Другая не значит, что лучше. А мать?
– А что мать?
– Мать здесь бросишь?
– С собой заберу. Денег накоплю и с собой заберу.
– Накопишь? Ты за сколько батарею сдал? За сто пятьдесят? Сто тридцать?
– А ты откуда знаешь?
– Неважно. Математику люблю. Ты мне скажи, деньги где? Прокурил?
Олег промолчал.
– Ты бы лучше матери фруктов купил. Ты у нее давно был или туда не пускают?
– Почему не пускают? Пускают.
– А хочешь? Я с тобой завтра после уроков пойду?
Торпеда растерялся. За все то время, что мать лежала в больнице, ни один из его друзей даже не поинтересовался ни разу об ее здоровье, не то, чтобы предложить навестить ее.
– Ладно, мне пора, увидимся завтра, – Олег смущенно отвернулся от Егора и быстро побежал через дорогу.