Синегорье Осень продолжнние2
Пока делали ремонт в моей будущей малосемейке, так называли маленькие однокомнатные квартирки типа общежития, но со всеми удобствами: ванная, маленькая кухня, и двенадцати метровая комната, я продолжал жить в гостинице. Пришла осень. Побурела трава на склонах сопок, Пожелтели островки лиственниц. Синегорцы разбрелись по лесочкам и брусничникам, готовясь к зиме. Закраснели голубичники. Вместе с Сашей, на моторке мы сплавали по Колыме на какую-то отдалённую горку за брусникой, и я тоже набрал где-то с полведра этой лечебной, вечной, ярко-красной, как кровь ягоды. Она не портится, и северяне хранят её прямо в картонных коробках на балконе всю зиму. Если нет балкона, то в холодильнике Колыма-1 (ящик из жести вставленный в форточку).
Как-то в магазине я купил свежую горбушу, красную рыбу, давно уже редкую в Ленинграде. В больнице выспросил у Лены Лыбовой секрет засолки. Небольшая плоская кастрюлька у меня уже была. Рыбу я почистил и выпотрошил, натёр солью, залил солёным раствором, добавил немного сахара и укропа, купленного у какой-то тётки там же у магазина. Через два дня получилась такая вкуснятина, какой я давно не пробовал.
Прямо над посёлком за Колымой нависал, царапая небо острым гребнем палеовулкан, главное украшение Синегорья, Гора Рыцарь. Силуэт его вершины действительно был похож на лежащего великана в шлеме. Однажды пока ещё снежная седина не коснулась головы Рыцаря, я решил сходить к нему в гости.
Долго ждал повода и кого-нибудь в напарники, но время шло, и подходила к концу осень. Решение созрело неожиданно. Действительно, чего ждать? В гостиницу я не зашёл. Благо ботинки были крепкие, туристские, с рифлёной подошвой. Куртка на мне, старая кожанка. В карманах спички, сигареты и в нагрудном пол плитки шоколада.
РЫЦАРЬ
Время было не раннее, часов 12. Быстрым шагом, чтобы
не передумать. Я прошёл сквозь посёлок, спустился к мосту через Колыму и, перейдя на правый берег, зашагал по диагонали вверх от грунтовой дороги по пологому склону основания горной гряды, к манящим вертикальным скалам бывшего кратера. К Рыцарю примыкает гора Бесстыдница, названная так за склон в виде раздвинутых бёдер. Чтобы добраться до головы Рыцаря надо пройти траверзом через бёдра. И я полез сначала через болотистый мочак, образованный влагой растаявшей от летнего тепла вечной мерзлоты. Чуть выше стало посуше, и появились редкие, скрученные ветрами и морозами тонкие стволики уже пожелтевших лиственниц. Трава и мох тоже пожухли и стали буреть. А потом сквозь осеннюю землю проросли камни. И чем выше я забирался вверх, тем крупнее и монолитнее они становились. Мох съёжился и почернел. Склон стал пологим и, наконец, из-за живота Бесстыдницы показался лоб и острый нос Рыцаря. Правое бедро образовывало одну из стен кратера. А стены выходящей на Колыму не было. Она, превратившись в груду камней, разрушилась и провалилась в кратер.
Спуск в кратер оказался не прост. Почти вертикальная стена скальными великанскими ступенями уходила вниз, упираясь в густые заросли стланика. В центре кратера озеро почти правильной круглой формы. Настоящий глаз вулкана. Чёрная пропасть зрачка окружена зеленоватой радужкой чуть прикрытых водой прибрежных камней. Перед озером на небольшом скалистом бугорке, как огромная бородавка, лежит здоровенный серый камень, оседланный могучим кустом стланика. Его корни, как щупальца осьминога, опутали изъеденную временем глыбу.
У самой воды я нашёл плоскую консервную банку. Разжёг маленький костерок и вскипятил себе чаю. Вместо заварки использовал листочки брусники и несколько иголок стланика. Закусил кусочком шоколадки. Прошла усталость, притих голод. С трёх сторон меня окружали мощные, когда-то опалённые подземным огнём стены кратера. Оглушающая тишина притаилась в этом необыкновенном месте. Ветра не было. Птицы затаились. Только на пределе слуха еле слышно журчал ручей.
Тепло и спокойно. Уходить не хотелось, но надо. Из кратера я вышел по каменной осыпи от разрушенной стены. Ручей журчал всё сильнее, но воды видно не было. Уже выйдя на склон, я не удержался и полез в осыпь в поисках источника этого странного звука. Нашёл. Поток, довольно мощный, вытекал из озера и проложил себе русло глубоко под камнями сквозь каменную гряду. На поверхность ручей выходил где-то на середине склона. Внизу белым туманом бушевали водосбросы плотины. Рябая от пены возбуждённая Колыма успокаивалась, только нырнув под, казавшийся с высоты игрушечным, мост. А дальше вороненой стальной лентой текла, мимо промзоны к белеющим аккуратным пятиэтажкам посёлка.
Спускаться оказалось труднее. Ноги подгибались от напряжения. Пару раз я хорошо грохнулся, запутавшись ногами в притаившихся в траве ветках. На середине склона я нашёл уютный кулуарчик, прикрытый густым кустарником с утоптанным дном и примятой травой. Но, похоже, у этой лёжки был свой хозяин, судя по недавним следам жизнедеятельности, медведь. Мои силы сразу возросли и, чтобы избежать ненужных встреч, я резко увеличил скорость передвижения, не отказываясь даже от откровенного бегства. В таком приподнятом настроении я выкатился на дорогу почти под колёса УАЗа-469. «Да, Мишки здесь бродят» жизнерадостно сообщил подобравший меня водитель. Но если честно, я не очень-то и испугался. Осень, звери сытые, а к медведю лезть знакомиться я не собирался. В плохое в этот тёплый удачный день не верилось. Меня довезли до гостиницы перекусил в буфете котлетами из трубача, запил чаем. Устал, конечно. Стемнело, зажглись окна и уличные фонари. Удачный был сегодня день.