Молодой писатель вышел из дому, укутавшись в самое теплое пальто из его гардероба, несмотря на то, что он обладал уникальной способностью: не ощущать холода. Но он любил зиму и все ее проявления, потому и носил теплое черное пальто, вязаную мягкую шапку и длинный желтый шарф, который в любой момент смог бы послужить одеялом и был единственным элементом его гардероба не-черного-цвета. Молодой писатель и сам того не понимал, но желтый шарф говорил о нем больше, чем он сам: темная личность, которую почти никто не замечал, таила в себе невероятный солнечный океан света, который озарял вселенные людей, еще мечтавших о чем-то. А он всего-то носил желтый шарф.
Молодой писатель направился в свою любимую кофейную, которая была единственным местом, где он мог безостановочно писать. Но первой причиной, для столь внезапного выхода в свет, такому одинокому человеку как он, любящего домашнее заключение больше всего на свете, послужила чашка ароматного горячего какао и хрустящий теплый миндальный круассан в его любимой кофейне, куда он зачастую заглядывал на часик-другой. Он никогда бы не смог приготовить это дома, по двум причинам: у него не было на это времени; он не умел готовить. Даже какао. Но, конечно же, это заведение было единственным местом кроме дома и библиотеки, которое доставляло ему ощущение абсолютного комфорта и уединения, хоть там его и окружали десятки незнакомых людей. По большей части, это кафе полюбилось ему тем, что в нем хранилось немало книжных полок, которыми, как он считал, не пользовался почти никто, кроме него самого. Он ошибался, как и многие другие на его счет. Он - ошибался.
Войдя в кофейню, ему сразу стало тепло. Не от того, что он вошел в теплое помещение, после морозного, снежного ветра, а от того, что он ощутил на глубоком подсознательном уровне: чувство спокойствия, пробуждаемое запахами свежей выпечки, только что сваренного кофе и мерцания рождественских гирлянд на витринах заведения. Ему было хорошо, что случалось дважды в день: когда он писал и когда начинал читать книгу.
Он был писателем. А что нужно писателю для счастья? Пара сотен чистых листов, ручка и воображение. Последнего у него было в достатке, а вот с ручками - ему никогда не везло: он, к большому сожалению, постоянно их терял, но верил в то, что это случалось не просто так. Ведь таким образом он мог больше фантазировать и писать, заполняя белые страницы своего сознания. Молодой писатель мог создавать целые миры и уничтожать бескрайние вселенные, с помощью единственного доступного писательского оружия - его величества «слова»!
Он направился к выстроившейся за чашкой горячего напитка, очереди, становясь в самый ее конец. Такие события его не огорчали. Он с большим удовольствием находил в них возможность на детальное обдумывание своих героев и сюжетной линии, которая, собственно говоря, являлась их жизнью. Его очередь подошла крайне быстро и он, сам того не осознавая, стал главным героем книги, под названием «жизнь».
- Счастливого Рождества! - произнес бариста, который скрывал за искренней рабочей улыбкой невероятную усталость, заработанную за последние предпраздничные дни на выматывающей работе. - Чего желаете? Или Вам как обычно?
- Счастливого Рождества! - ответил молодой писатель, - да, мне все как обычно.
- Какао и миндальный круассан, верно?
- Все верно! - произнес писатель, снимая со спины рюкзак в поисках кошелька.
- О нет, не может быть, - огорченно сказал он, - не может быть, его нет!
- Чего нет, простите? - испуганно улыбнулся бариста.
- Мой бумажник. Он... он исчез! - опуская взгляд вниз, ответил молодой писатель. - Его украли...
- Вы уверенны? Скорее всего, Вы оставили его дома, - пытаясь не поднимать лишнего шума, уверял его бариста.
- Нет, это исключено. Я никогда не вынимаю кошелек из рюкзака, впрочем, как и все остальное. Он был там, когда я выходил.
- Пропало еще что-нибудь? Компьютер, телефон, какие-нибудь драгоценности?
- Мои книги! - молодой писатель ужаснулся от мысли, что его книг тоже больше нет и полез обратно в рюкзак, - ох, пресвятые угодники, они не взяли мои книги.
Бариста стоял в недоумении от того, что молодой писатель больше переживал за «какие-то» там книги, чем за драгоценный бумажник, наполненный пластиковыми карточками и зелеными прямоугольными бумажками, которые имели огромную власть над нашим миром. Но ему этого было не понять. Лишь читатель знает настоящую цену книгам и никто не поймет их важность больше, чем они сами.
- Вызвать полицию или вы сами обратитесь в участок? - он все еще переживал за общую обстановку в кофейне и несмотря на то, что молодой писатель был их завсегдатаем, ему не было до него никакого дела. А на самом деле, как оказалось, никто из посетителей даже не услышал о произошедшем. Они продолжали заниматься тем, чем занимались и перед случившимся.
- Нет, не стоит. Я не буду тревожить их по таким пустякам, - ответил молодой писатель внезапно повеселев, - в рождественское время у них и так куча дел.
- Отменить ваш заказ? - спросил бариста, обеспокоенный новообразовавшейся очередью, которую задерживал один человек.
- Полагаю, что да, - ответил этот самый человек и запустил руки в бездонные карманы своего пальто. Как оказалось, к счастью.
- Ох! - обрадовался он, - один эспрессо, пожалуйста.
Несмотря на то, что он откровенно презирал эспрессо (за его невероятную горечь, которая в то же время была для него метафорой, которую только он сам и понимал), и пришел сюда именно за чашкой ароматного какао с миндальным круассаном, молодой писатель был рад тому, что вчера - после поездки в метро - он сунул сдачу от покупки билета в бездонный карман своего иссиня черного пальто. Он был рад тому, что сможет провести любимые два часа в кофейне, которую он любил больше всех. И не важно, что денег ему хватало только на миниатюрную чашку отвратительно горького эспрессо. Он не пойдет домой с пустыми мыслями и это внушало ему чувство огромного счастья.
- Хорошо, - ответил бариста и только заметив наличные у молодого писателя, тут же надел на себя ушедшую пять минут назад «искреннюю» улыбку, как и полагалось работнику мест большого скопления людей, - присядьте, пожалуйста. Ваш заказ принесут через пару минут.
- Благодарю, - сказал тот и пошел к «своему» столику, который, к его большому удивлению, оказался свободным.
Молодой писатель любил эту кофейню больше всех и он смог бы это объяснить, если бы кто-то стал его слушать. Но, так как, таких людей было крайне мало, все, что он чувствовал - он рассказывал бумаге. И вот, что он ей рассказал:
«Как часто человек бывает одинок? И как часто ему необходимо быть одиноким? Никто не знает ответ на этот вопрос кроме самого «человека» и времени, когда это произойдет. Мы все - часть системы под названием «общество» и нам, рано или поздно, становится тесно в толпе. Мы хотим из нее вырваться и некоторые, несмотря на свой великий страх, способны на этот отчаянный поступок. Они разрывают невидимые нити, сковывающие мысли и движения, и сбегают навстречу долгожданному одиночеству, которое не продлится дольше, чем они сами этого захотят. Это одиночество ничуть не похоже на то, в котором живут. Об одиночестве мечтают, когда его нет, так же как и о лете, в самый холодный день зимы: оно кажется волшебным, чудодейственным заклинанием, которое поможет сбежать из всепоглощающей человеческой вьюги, не помня о настоящих опасностях жаркого времени года. Одиночество - не средство выживания, не лекарство от общества. Его не обрести и от него не избавиться. Им не нужно бредить или избегать. Оно приходит к нам тогда, когда это необходимо и уходит в тот момент, когда посчитает это нужным. Человек, который живет в одиночестве, создает себя в нем. Он не пытается избежать от людей - он старается окружить себя ими и испытать наивысшую степень отрешенности. И вот именно тогда, в этот самый момент, когда человеческое торнадо разрешает взглянуть в его самый центр, человек попадает в так называемый «глаз шторма» - точка бури, в которой ничего не происходит, в которой нет ни единого облачка и в которой - эта буря кажется миражом, иллюзией. Ее просто не существует. Именно в тот момент, когда человек ощущает «глаз шторма» в обществе - он и обретает себя, облеченного в одежду с именитым и доволи популярным именем «одиночество». Именно тогда ему становится хорошо. Именно тогда, он находит в себе человека»
Молодой писатель оторвался от своего нелинованного собеседника, выслушивающего его очередной монолог, и посмотрел на людей, которые сидели с ним одной в кофейне, но так далеко от него. И дело было не в том, что его столик у окна находился дальше других, дело было в его сознании. Дело было в нем.
- Ваш заказ, сэр! - сказала молоденькая официантка, которую писатель тот час же окрестил званием «маленькая мисс счастье», и сам того не заметив, закрыл своего доблестного белого собеседника в мягких картонных доспехах его же обложкой, - один эспрессо с двумя ложками сахара.
- Благодарю Вас! - улыбаясь ответил он и пытаясь успеть, пока она не удалилась от его столика, вскрикнул, - не могли бы вы принести стакан воды, пожалуйста?
- Разумеется, сэр, - заученно ответила маленькая мисс счастье (очень плохо скрывая свою озлобленность и желание послать его куда подальше), и так же заученно спросила, - чего-нибудь еще желаете?
- Только стакан воды, если не сложно, - молодой писатель не расстраивался из-за того, как к нему обращались люди, он расстраивался из-за того, что люди обращаются так с собой. И в этом была существенная разница.
Он продолжил говорить со своим лучшим другом, передавая ему все свои мысли чернильными дорогами, которые однажды станут путями к его новой книге.
«Почему же я прихожу сюда? Ответ очень прост. Это мой «глаз шторма». Я нашел его однажды ночью и с тех пор, когда я хочу быть одиноким, я прихожу сюда и одиночество накрывает меня своим теплым, звездным покрывалом, которое вы - люди общества - не сможете назвать таковым. И я вас не осуждаю. Я не вправе делать этого, ведь у меня не хватает смелости быть кому-то другом.
Я прихожу сюда, окружая себя десятками незнакомцев, чтобы больше понять этот прекрасный мир и для того, чтобы написать с них свой собственный. Мир, который прочтут тысячи читателей, принимая его за тот, которым живу я. И я доволен этим. Я доволен тем, что я вижу и тем, что могу написать.
Я прихожу сюда, выглядывая в окно, чтобы увидеть этот невероятно красивый город укрытый толстым слоем снега, кое-где поблескивающий от высочайших окон небоскребов. Я смотрю на виднеющиеся витрины магазинов, украшенные самыми невероятными способами в честь моего самого любимого праздника в году, на торговые центры пестрящие рождественскими украшениями и на десятки рождественских елок, которые приоделись в честь своего ежегодного бала. Я смотрю на автомобили, которые мчаться в поисках подарков и даже не приносят их владельцам проблемы, которые посещают их в пробках, потому что дарить подарки близким - самое приятное, что можно сделать в это время года и себе, и им. Я смотрю на волшебство, которое кружится на улице, разнося свои магические лучи во все самые тесные уголки города, звеня колокольчиками и танцуя под рождественский джаз. Я смотрю на волшебство, которое звучит, пахнет, обнимает, танцует, кружит и окружает нас. Я смотрю на волшебство, которое в другое время прячется далеко от людей. Я прихожу сюда, чтобы смотреть на людей. Я прихожу сюда, чтобы смотреть. Я прихожу сюда, чтобы чувствовать»
Молодой писатель снова прервался, потому что маленькая мисс счастье принесла ему стакан воды. Спустя двадцать минут.
- Спасибо, - поблагодарил ее он.
- Пожалуйста, - сказала она с тем же выражением лица, которое присутствовало и двадцать минут назад. Казалось, что она излучает только лишь злобу и наигранную приветливость.
И тут, молодой писатель, внезапно для себя, заговорил с незнакомым ему человеком (он не видел ее прежде в кофейне), несмотря на то, что обычно так не поступает:
- Прошу прощения, но не могли бы Вы ответить на один единственный вопрос?
- Да, конечно, - устало ответила она, ожидая очередного вопроса по меню.
- Вы любите свою работу?
- Простите? - недоумевая, маленькая мисс счастье впервые посмотрела молодому писателю в глаза.
- Я говорю, вы любите свою работу?
- Разумеется, сэр. Зачем же вы спрашиваете? - она обозлилась больше прежнего и была готова удалиться в ту же секунду, но, по непонятной ей причине, остановилась.
- Я вижу совсем другое!
- Что, простите? - ее ярости не было предела, - что вы обо мне знаете, чтобы такое говорить?
- Прошу меня извинить, но я не хотел Вас ничем оскорбить. Я просто говорю, что вижу и вижу я не совсем то, что Вы говорите. Не так ли?
- Я не понимаю, что Вы от меня хотите? - ее ярость сменилась полнейшим непониманием происходящего и потому, маленькая мисс счастье переступала с ноги на ногу, нервно уставившись на молодого писателя.
- Ладно, раз так, то позвольте мне переформулировать мой вопрос: для чего Вы любите свою работу?
- Сэр, Вы задаете некорректные вопросы. Я вынуждена обратиться к администратору!
- Да постойте же Вы! Я не маньяк, не псих и не собираюсь Вас обижать. Мне показалось, что я могу Вам чем-то помочь и именно поэтому я задаю Вам этот вопрос. Почему Вы здесь работаете, если так будет понятнее?
- Зачем Вам это знать?
- Мне просто любопытно и не более.
- Почему люди работают - потому и я. Разве не понятно? - маленькая мисс счастье не могла скрывать свои эмоции.
- Как раз таки, это мне понятно, - ответил он, но не отступал, - но зачем же?
- Мне нужны деньги!!! - вскрикнула она и обернулась, чтобы увериться в том, чтобы ее вдруг никто не услышал.
- Деньги нужны всем, - улыбнулся молодой писатель, - но зачем они нужны Вам?
- Чтобы жить полноценной жизнью! - она замялась и продолжила, - чтобы путешествовать!
- Так вот он - Ваш ответ? Вы любите свою работу, чтобы зарабатывать деньги на путешествия?
- Да, это мой ответ, - маленькая мисс счастье не смогла устоять на ногах и присела за столик к молодому писателю, уставившись на него всей своей невероятной глубиной, исходящей из зелени ее мокрых, теперь уже, глаз, - Вы этого хотели, да? Довести меня до слез Вашими странными вопросами?
- Нет же, конечно нет! - он опустил руки на ноги и посмотрел в окно, увидев в нем витрину, волшебство которой доходило к кофейне музыкальной композицией, прежде им не слыханной, - и разве же мой вопрос странный? Он вполне обычный, в отличии от Вашего ответа.
- Что в нем необычного? - спросила она, уже с интересом, а не злостью.
- То, как Вы это произнесли, - приподнимая уголок рта, в попытке легкой ухмылки, сказал молодой писатель.
- Я все равно Вас не понимаю, - призналась маленькая мисс счастье.
- Вы сказали: «жить полноценной жизнью», но потом добавили - «чтобы путешествовать».
- Верно! Что в этом не так?
- Разве, для того, чтобы жить полноценной жизнью так необходимо путешествовать? - он перестал наблюдать за витриной и обернулся в сторону его новой собеседницы.
- Я полагаю, что да. Я хочу увидеть мир! Не хочется просидеть в одном месте всю жизнь.
- Вероятно, я снова неправильно выразился, - исправил себя молодой писатель и продолжил, - неужели для того, чтобы путешествовать, нужно зарабатывать деньги «любя» свою работу?
- Вы можете представить другой способ? - спросила она, - я - нет!
- Могу, - уверенно ответил он, - позвольте Вам кое-что рассказать.
- Простите, но мне нужно работать, - на лицо маленькой мисс счастье снова вернулась прежняя озлобленность.
- Я не отниму у вас много времени, просто - выслушайте! Пожалуйста.
Официантка, которая была сбита с толку незнакомым ему человеком, думала долгих пять минут, не произнеся ни единого звука. И только после тотальной тишины (несмотря на заполненную кофейню, в уже предпраздничный вечер), она решила остаться. Без слов. Со злостью на лице и интересом в изумрудном сиянии ее собственного океана.
- Я расскажу Вам историю. Вы можете уйти в любой момент, если захотите. Вы можете остаться, если захотите услышать, - молодой писатель говорил с ней так, словно писал заметки для новой книги: отрывисто, тезисно, забывая о том, что она - живой человек, - и если Вы захотите остаться, я прошу Вас - не слушайте меня. Я не имею право менять Вашу жизнь. Хорошо?
- Окей, - ответила маленькая мисс счастье, так ничего и не поняв.
- Я путешествовал. Много путешествовал. Я бывал в таких местах, которые Вы даже представить себе не можете, - он остановился, увидев как загорелись ее глаза при слове «путешествовал» и продолжил с таким удовольствием, которого не испытывал уже очень долгое время, - в самых хороших мечтах, я имею ввиду.
Когда молодой писатель увидел природный, ничем не оскверненный интерес, витавший в микроклимате мыслей, созданный им и его нынешним «читателем», он представил, что пишет - и это дало ему невероятную силу. Силу на то, чтобы говорить с человеком. И в этот момент он понял: вот она - книга, и он в ней главный герой.
- Я путешествовал. Я жил, как Вы говорите, полной жизнью: летал, плавал, ездил, нырял, поднимался, спускался, вдыхал, ощущал. Я чувствовал каждое место, которое посещал. Я был местом, которые видел. И ни на секунду не сомневался в правильности своих действий. Я знал, что мне это нужно и понимал, что ничто не сможет сделать меня счастливее.
- В каких странах Вы бывали? - спросила маленькая мисс счастье, нервно поглядывая на время дабы поскорее сбежать, сама не понимая того, что хочет остаться.
- Я бывал во многих местах, - ответил он и улыбнулся во все свои послебрекетные тридцать два, - но странами их назвать нельзя.
- То-есть, вы не выезжали за границы нашей страны? - ехидно сгримасничав, утверждая свою правоту в понятии «деньги=путешествия», она скрестила руки на груди и оперлась на спинку стула.
- Нет, я выезжал за границы, - молодой писатель продолжал играть в игру «писатель-читатель», создавая паузы, которые обычным людям могли бы показаться сущей нелепостью, - но не страны.
- Вы путешествовали по штату?
- Давайте, я Вам расскажу, а вы сами решите - где я бывал и куда выезжал, окей? - пока он вел свой первый в жизни устный диалог такой продолжительности, за окном стемнело настолько, что на улице включили все источники праздничного освещения и не очень праздничные фонари.
- Валяйте, меня уволят теперь уже в любом случае, - согласилась она, перестав теребить наручные часы.
- Мне посчастливилось вживую увидеть красоты, которые люди, увидев на фотографиях и в интернете, называют умопомрачительными. Я нырял в подводные глубины всех существующих океанов, погружаясь настолько, что никакие солнечные лучи не смогли бы их достать. Я плавал с белыми акулами и прятался в коралловых пещерах, боясь быть съеденным или укушенным кем-то, кто встречается на такой глубине.
Я взбирался на те вершины, от которых дух захватывает в буквальном смысле, борясь с чувством бросить все и спуститься к старту, но преодолел это и увидел то, что видели единицы. Я дышал воздухом настолько спертым и морозным, что, казалось, будто мои лёгкие разорвутся вмиг. Но, преодолев и этот позыв, я покорил самую главную вершину, у которой десятки имен и значений, и которая, к превеликому сожалению, забрала сотни жизней, взамен на ее величие.
Я ходил по льдам такой толщины, что айсберг в «Титанике» покажется осколком или кристальной песчинкой, в море монументального холода.
Я прыгал со всевозможных мостов, самолетов и вышек.
Я руководил всеми видами наземного, подземного, водного и подводного транспорта.
Я танцевал на всех площадках мира, когда здесь - не смог бы станцевать даже дома.
Я пел со знаменитыми людьми и с людьми, которые могут, но не хотят быть знаменитыми.
Я ел еду всех кухонь мира и не был отравлен ни одной из них.
Я видел цивилизации, которые давно считали вымершими.
Я говорил на языках, которые даже написать было бы трудно.
Я испытал столько чувств и эмоций, сколько бы хватило на сотни, а то и тысячи людей.
Я жил полной жизнью. И не потратил ни цента.
Маленькая мисс счастье смотрела на молодого писателя широко раскрытыми глазами, полными понимания того, что все - вышесказанное - чушь, да и только. Не выдержав и секунды, она хохотнула:
- Очень смешно! Нет, правда, Вы заставили меня улыбнуться и на этом я скажу Вам спасибо. Но зачем же так нагло врать?
- И где Вы заметили ложь?
- Как можно сделать все то, что Вы делали, не потратив на это ни цента? - она подалась вперед и, почти что шепотом, продолжила, - все, о чем Вы только что говорили требует не то что баснословных сумм, а просто безграничных запасов средств.
- И что же я такого сделал, чтобы на это требовались баснословные суммы? - молодой писатель не играл, он искренне улыбался в ожидании ответа его собеседницы.
- Вы плавали на коралловых рифах, прыгали с парашютом, бывали в Антарктиде, плавали во всех океанах, ели во всех странах мира, пели со звездами. Да вы покорили чертов Эверест!!! И Вы действительно хотите, чтобы я поверила в то, что Вы не потратили на это ни одного чертового цента??? - теперь она кричала, не сдерживая себя ни от эмоций, ни от страха, что ее могут уволить.
- С чего Вы взяли, что я покорил Эверест или был на Антарктиде?
- Господи, да Вы издеваетесь!!! - она мигом глянула в окно, выдохнула и с еще большей яростью продолжила, - Вы же сами мне это и рассказали!
- Я такого не говорил, - молодой писатель, спокойным движением левой руки, поднял свой отвратительный эспрессо и сделал небольшой глоток.
- Что-о-о?
- Я такого не говорил! - повторил он, не понимая посыла этого «что».
- Так, с меня хватит. Если Вы не отвечаете за свои слова, то мне нечего здесь терять. Вы - сумасшедший! И как я сразу этого не поняла? - окрещенная званием «маленькая мисс счастье», встала из-за столика и уже направилась к барной стойке, в надежде вызвать администратора.
- Вот, всегда Вы так, - абсолютно спокойным голосом сказал молодой писатель и попытался сделать еще один глоток, тот час же запив все это кристально чистой водой.
- Что Вы сказали? - она обернулась через плечо и уставилась на него.
- Все, что Вы не понимаете - сумасшествие. Вы всегда так говорите.
- Простите, но я вижу Вас впервые в жизни в совсем не рада этой встрече.
- Я говорю не именно про Вас, а про - Вас, людей! - он продолжал пить воду, заменяя кофе, не глядя в глаза его собеседницы, - Вы, люди, боитесь того, что не понимаете и поэтому, Вам легче обозвать это сумасшествием, нежели понять.
- Так, кажется я поняла, - улыбнулась маленькая мисс счастье, погладив сзади шею, - Вы ненавидите людей!
- Я - человек. Как я могу ненавидеть то, кем являюсь?
- Ну... не знаю. Но все, что Вы говорите и КАК Вы это говорите - доказывает обратное.
- Присядьте, - попросил молодой писатель.
- Я не хочу.
- Пожалуйста, - настоял он в полном понимании ситуации.
- Ладно. Чем вы хотите мучать меня на этот раз?
- Взгляните на тот столик, у самого входа, - протягивая руку в ту сторону, попросил он, - видите? Тех двух ребят, которые пьют какао и смеются над только что увиденным роликом из YouTube?
- Да, и что? - маленькая мисс счастье последовала просьбе ее мучителя и взглянула на тот столик.
- А теперь посмотрите на ту пожилую женщину, которая выглядывает в окно каждые полминуты в ожидании внука, - молодой писатель посмотрел на официантку и заметив, что она смотрит, куда он скажет, продолжил, - или, вон на тех четверых девушек, которые фотографируют еду (давно остывшую и потерявшую вкус) и, вероятнее всего, считают себя блоггерами, видите?
- Да, вижу, - она сидела открыв рот, поглядывая из стороны в сторону, определяемую ее собеседником, - и что в них не так?
- Ничего! - отрезал он.
- Стоп, это снова какой-то развод?
- Нет-нет, не кипятитесь. Я сейчас объясню, - молодой писатель достал свою потекшую ручку, протер ее бумажной салфеткой и принялся объяснять, - в них нет ничего особенного, но разве они не прекрасны?
- Вы говорите о тех девушках? - спросила она и тот час же осознала, в чем причина этого спектакля, - ах, так вот оно что! Вы хотите, чтобы я Вас им представила?
- Да нет же! Господи, зачем мне это нужно? - он поразился такому умозаключению и откинулся на спинку стула, переводя дух.
- Или Вы скажете к чему это все, или я вызываю полицию! - и она не врала, что он успел отметить.
- Они - прекрасны. Все эти люди. Все здесь присутствующие и те, кто находится за пределами этого места, - молодой писатель взглянул на бизнесмена, упрямо уставившегося в свой компьютер и попивающего американо, и не смог оторвать глаз, - я люблю людей и не могу их ненавидеть. Я вижу их каждый день и поражаюсь тому, как они могут быть идеальными во всей своей неидеальности. Я смотрю на женщину у окна напротив и поражаюсь тому, насколько она окутывает это место своей мудростью. Или тот парень, который явно заждался девушку на свидании, - он сидит, нервно постукивая подошвой ботинок о ножки стула, пьет воду ничего не заказывая и уже двадцать минут неотрывно смотрит в экран заблокированного телефона. А те ребята, которые пытаются украсть рождественский венок с двери, позабыв о том, что прямо перед ними стоит охранник - разве они не прекрасны? Все эти глупые поступки, переживания, смех, слезы, радость, страдания, счастье - разве это не удивительно? Разве не прекрасен человек, который может это все испытывать и делает это, сам не понимая важности этих мелочей? Возможно, я высказывать очень топорно и Вы вновь ничего не понимаете, но я - люблю людей, люблю их за то, как они себя ведут и за то, что они чувствуют.
- Подождите, а к чему тогда рассказ про Ваши колумбовские «путешествия»? - маленькая мисс счастье ничего не понимала и как же нравились молодому писателю эти ее чувства, которые он коллекционировал уже долгие годы у тысяч людей.
- Вы говорили, чтобы жить полноценной жизнью - Вам нужно путешествовать, тогда как она - полноценная жизнь - вот здесь, вокруг Вас.
- Вы хотите сказать, что мне не нужно путешествовать или не нужно зарабатывать деньги? Я напрочь запуталась во всем, что Вы рассказываете.
- Я говорю о том, что Вам не нужно убегать из этого места к якобы «лучшему», чтобы жить полной жизнью. Вам не нужно убегать от себя.
- Я не убегаю от себя.
- Тогда, почему Вы хотите путешествовать?
- Я... я не знаю, - молодая официантка опустила голову и уставилась на собственные руки, в поисках правильной причины, по которой она согласилась верить в эту мечту.
- Вот она - Ваша жизнь! Идеальная во всех ее неидеальностях. Она прямо здесь, прямо сейчас и вы ее упускаете. Вы упускаете возможность не только быть молодой, но и жить полной жизнью, - молодой писатель приблизился к ней и тихо сказал, - вы должны любить каждый день, каждую минуту. И даже в том случае, если вы «любите свою работу», чтобы заработать деньги - полюбите ее. По-настоящему. Полюбите людей, которые к Вам приходят. Почувствуйте их истории, взгляните на их чувства, помогите им в том, на что у вас хватит сил и уйдите от того, что Вам не осилить. Полюбите людей, ведь это не я - а Вы их ненавидите. Или Вы просто забыли, что это такое.
- Наверное, Вы правы. Я потерялась. В себе и себя.
- Я не прав, - сказал молодой писатель, - ведь, помните? Я говорил Вам, чтобы Вы не дали мне изменить свою жизнь. Правы - Вы и только Вы, больше никто.
- Сэр, Вы говорите странными метафорами, которые я не всегда понимаю. Но ответьте мне честно: Вы правда путешествовали так много и не потратили на это ни цента? Разве это возможно?
- Да и да! Все это правда?
- Но как? Вам помогли знакомые или Вы путешествовали по работе? Вы не тратили деньги даже не перелеты? Как это возможно?
- Вы правы, я путешествовал по работе и мне помогли знакомые.
- Я так и знала. А кем Вы работаете?
- Я писатель, - признался он.
- Писатель? А разве нужно ездить в командировки, чтобы быть писателем?
- Вы снова видите только верхушку айсберга.
- Простите?
- Я не ездил в коммандировки. Я вообще никуда не ездил.
- Но, как же? Вы же только что сказали...
- Что я - писатель.
- Ну да, и Вы путешествовали по работе.
- Все верно.
- И Вам помогли друзья!
- Да, все так, как я и сказал.
- Но Вы отрицаете, что ездили в командировки и покорили Эверест по работе?
- Да!
- Как? Вы можете дать простой ответ?
- Могу, - ответил он и допил свою воду, - я читал.
- В каком смысле? Читали по дороге?
- Нет.
- Господи, Вы можете сказать что-то кроме да и нет?
- Могу!
- Так скажите!!!
- Я в самом начале Вам сказал, что не выезжал за границы страны.
- Да, я помню это!
- Но я не говорил Вам о том, что я выезжал за границы нашей планеты.
- Вы что - космонавт?
- Нет.
- Все, я здаюсь.
- Я - читал.
- Я тоже читаю по учебе, и что?
- Границы, которые я покидал, не похожи на те, которые знаете Вы. Там не стоят пограничники, не проводят допрос, не осматривают личные вещи и там не нужно стоять в километровых очередях. Такие границы покидают в одиночку, там никого нет.
- Вы что, незаконно покидали страну?
- Я покидал границы реальности, - наконец рассказал молодой писатель.
- Что, простите? - маленькая мисс счастье недоумевая раскрыла глаза и вперилась взглядом в сумасшедшего напротив, - Вы-таки не в своем уме.
- Из-за того, что я читаю?
- Вы - псих!!!
- Тогда все, кто читают - психи.
- Как можно покидать границы реальности, читая книгу?
- Очень просто.
- То-есть, вы Все же врали мне про путешествия? - триумфально запрокинув руки, спросила она.
- Нет, я не врал, - ответил он, уже без стыда глядя ей в глаза, - я увидел мир, не потратив на это ни цента.
- Господи... Все это время - Вы говорили об ЭТОМ?
- Ага!
- Вы действительно считаете, что путешествия в книгах - происходят и с Вами?
- А какой тогда смысл читать?
- Но как? Разве Вам никогда не хотелось увидеть мир по настоящему?
- Я видел его, по настоящему. Реальнее, чем вижу Вас.
- Вы употребляете наркотики, сэр?
- Только кофе, который сегодня на удивление отвратительный.
- Но почему?
- Я эспрессо не люблю.
- Да нет же, я не о кофе. Почему Вы не хотите путешествовать как нормальные люди?
- Вы работаете здесь, учась на специальности - полагаю - абсолютно не связанной с ресторанным делом и «любите свою работу», чтобы путешествовать и «жить полной жизнью». Верно?
- Да, в миллионный раз - да!
- Кто Вам внушил эту нелепость?
- Какую?
- Что нужно страдать, чтобы жить?
- Я не страдаю!
- Но вы же не любите свою работу.
- Да, я ее не люблю! Не люблю! НЕ ЛЮБЛЮ! И что же Вы мне прикажете делать, чтобы зарабатывать деньги?
- А что Вы любите больше всего на свете?
- Историю!
- Господи, и это Вы мне говорите о том, что написанный мир хуже этого?
- Но мои «границы реальности» не нарушены, я понимаю, что такое жизнь, а что такое выдумка.
- Вот! Вот то, что я и хотел от Вас услышать.
- Я Вас не понимаю.
- Вы выдумали себе мир, в котором Вам будет место, но Вы там не были и не знаете, что с Вами там произойдет. И именно Вы живете в мире, который Вам не принадлежит. Сколько у нас дней, месяцев, лет? Никто не знает. Никто не знает, как жить лучше и как будет лучше, ведь это и есть тот самый ответ на вопрос «в чем смысл жизни». Мы не знаем на него ответ и именно поэтому, наши жизни невероятны во всех ее взлетах и падениях. Мы не может угадать, где нам будет лучше и не можем от себя сбежать. Мы живем большими мечтами, избегая важные мелочи, которые нас окружают. Мы не достаточно ценим те беспокойные двадцать минут, проведенные утром за завтраком, стакан воды в жаркий день, запах свежей выпечки, смех прохожих, смешной локон на голове у родного человека, случайно вымазанную ручкой рубашку, свободное место в метро, безоблачное небо в звездную ночь, елочные украшения после Рождества, новость о рождении панды в зоопарке, проведенный дома целый день в честь болезни, любимые хлопья, после недели без них, улыбки родных, низкую оценку по предмету, который не так уж и важен, пропавший внезапно интернет. Мы не ценим моменты, из которых состоит наш день и дни, из которых состоят целые годы. И пусть я назвал абсолютно нелепые вещи, но суть в том, что самое дорогое, что у нас есть - как бы банально это ни было - никогда, и ни за какие деньги не купишь. Важно делать то, что любишь и быть с теми, кого ты любишь. Верить в большую мечту можно и даже нужно! Но не стоит забывать о мелочах, из которых состоит наша жизнь, по дороге к ней. Я - писатель и я путешествую. Я люблю людей и я читаю. Читаю их и их я считаю своими знакомыми. Я читаю места, в которых бываю и коллекционирую чувства, которых у меня нет. Я прихожу сюда, чтобы быть человеком. Я прихожу сюда, чтобы жить.
Маленькая мисс счастье не могла оторвать свои глаза от молодого писателя и впервые за этот вечер, впервые за последние несколько лет - она улыбнулась. Улыбнулась так, как улыбается тот, кто наконец осознал свою глупость. Как тот, кто наконец нашел себя.
Она спокойно встала и ушла, оставив своего собеседника с пустым стаканом воды и взглядом, полным обиды.
Ему было обидно, что он не смог к ней достучаться даже в это волшебное время года. Он пытался понять, что сделал не так, но не смог. Ведь он - молодой писатель, чьи метафоры не понимает даже он.
Но тут, спустя десять минут и именно тогда, когда он решил уйти из кофейни, не написав за этот вечер почти ничего, к нему подошла она - молоденькая официантка, которая ушла от него не сказав ни слова.
- Ваш заказ, - сказала она и протянула ему самую большую чашку какао и тарелку со свежеиспеченным, горячим миндальным круассаном, который он тщетно пытался вычеркнуть из памяти еще час назад.
- Но я ничего не заказывал!
- Как же? - улыбнулась она, придерживая толстый восьмисотстраничный кирпичик, взятый с тех самых книжных полок, которыми, как он ошибался - никто кроме него не пользовался, и сказала, - у меня есть чек, который я пробила на работе, которую люблю.
- Неужели? - улыбнулся он в ответ.
- Теперь - да!
- И что же заставило Вас ее полюбить?
- Один сумасшедший писатель в желтом шарфе, который сказал, что не имеет права менять мою жизнь.
- Но Вы ослушались, не так ли?
- Кто Вам такое сказал?
- Вы, только что!
- Я такого не говорила, - улыбаясь самой искренней улыбкой, ответила она.
- Значит, Вы правильно меня слушали, - ответил молодой писатель, наконец увидев на лице молоденькой официантки именно то, что и заставило его назвать ее маленькой мисс. Он увидел в ней счастье.