Вдохновитель

Я купил себе робот-вдохновитель, принёс домой. Он был упакован в большую плоскую коробку. Я вскрыл глянцевый картон. Вдохновитель был размером с допотопный Ipad начала века, внешностью походил на вай-фай роутер. Чёрный, с двумя рожками и раскосыми глазками-диодами. Я вытряхнул из коробки входящие в комплект ножки и прикрутил их к корпусу, согласно инструкции.
Этот робот должен был помочь мне сосредоточиться и мотивировать на работу, если верить рекламе. Наконец-то его изобрели. Всю жизнь я был писателем-неудачником, кропал стишки, мечтал написать роман, но так и не сподобился. Все мои романы лежали в столе недописанными, скомканными, зашедшими в творческий тупик. Озаренный очередной идеей, я каждый раз накидывался на новое произведение, уже грезя о том, как литературные премии сыпятся на меня со всех сторон, а критики  восхищаются моей гениальностью, и выдавал на гора страницу за страницей. Однако с каждым новым днём страниц выдавалось всё меньше, работа давалась всё труднее, и наконец ещё один роман отправлялся в кучу к своим недоношенным собратьям.
Я вновь пребывал в творческим кризисе. Вот и снова моему главному герою предстоял важный разговор со своей бывшей женой, он раскрыл рот и произнёс...
На слове "произнёс" мой очередной роман встал. Это слово чёрным проклятьем горело на белом экране монитора, после него шло двоеточие, а после--ничего. По какой-то причине, как сотни раз в прошлом, мой герой немел и впадал в ступор, у меня не было ни малейшего предположения, что он должен сказать или сделать. Голос в моей голове стихал, искра уходила, внутри меня была пустота, я был творчески выжат.
Теперь всё изменится.
Последний раз я схлопнул окно с недописанным романом и запустил на компьютере рекламный ролик, прославлявший вдохновителя. Прославлял его автор бестселлеров Фёдор Каменьо. Известность Фёдора взлетела до небес, когда пару лет назад он опубликовал крайне удачный роман в жанре фэнтези, сразу получивший признание. За первым романом последовало продолжение, потом ещё и ещё. В настоящее время за Фёдором числилась серия из пяти книг, объединённых одной сюжетной линией и героем. Эта сага так понравилась и стару, и младу, что ведущие кинокомпании грызли друг другу глотку в надежде перекупить права на экранизацию, в результате чего Фёдору был предложен контракт на баснословные деньги, а фильмы по его книгам неизменно имели не менее баснословные сборы.
Как теперь признавался в ролике Фёдор, обязан своему успеху он был именно вдохновителю, бета-версию которого в рамках испытаний производители подарили ему,  малоизвестному на тот момент писателю.
Воодушевлённый, с хорошим предчувствием, я выключил сотню раз уже просмотренный мною ролик и повернулся к роботу. Нащупал на его задней части выключатель и включил.
Раздались пощёлкивание, потрескивание, шорох, диоды загорелись, с лёгким вздохом ножки перевели робота в устойчивое положение.
--Приветствую,--сказал вдохновитель. Голос его звучал ровно, искусственно, отдавал металлом.
У меня перехватило дыхание от предчувствия творческих побед, но я собрался с силами и ответил:
--Привет.
--Как тебя зовут?
--Борис,--ответил я.
--Сколько тебе лет?
--Сорок.
--В какой сфере деятельности тебе нужно вдохновение: писательство, живопись, гениальная научная теория, музыка, политика?..
Я прервал его:
--Писательство, писательство...
--Понятно,--ответил робот механическим голосом, с такой интонацией, словно ему это хорошо знакомо,--Поиск идеи для нового произведения или застрял на середине?
--Застрял на середине,--со вздохом признался я.
--Жанр: фантастика, фэнтези, исторический роман, детектив, исторический детектив, фантастический детектив, иронический детектив...
--Понимаешь,--прервал я его,--Это такой роман-размышление. Не то чтобы лирика, скорее любовный роман... Но не то, чтобы любовный...там любовь-морковь... без этой всей мишуры... мой герой, он как бы ищет себя.
Воцарилась тишина, я даже испугался, что робот поломался. Наконец он покряхтел и ответил:
--Понятно.
Из его колонок полилась лиричная музыка.
--Музыка поможет тебе настроиться на нужный лад,--прокомментировал он.
Я согласно пожал плечами и повернулся к компьютеру.
На экране вновь был мой роман, кончавшийся на слове "произнёс:".
Я подумал и возразил:
--Нет, понимаешь, эта музыка слишком похожа на лав стори. Она какая-то... слишком лиричная. Жизнь--она сложнее, она не такая... слащавая что ли.
Музыка сменилась на другую, теперь с нотками тревожности.
Я вновь повернулся к экрану, но вскоре опять опустил руки.
--Да нет, теперь я словно описываю сцену с погоней. Под такую музыку мой герой должен не рассуждать о жизни, а говорить что-то вроде "Скажите, где вы закопали золото, и мы оставим вам ваши скальпы".
Музыка смолкла.
--Попробуем по-другому,--предложил вдохновитель,--Сколько процентов произведения ты закончил на настоящий момент?
--Понимаешь, я написал 47 страниц. Мой минимум, который я установил для себя--это сто страниц. Ну то есть почти половина уже. А если пойдёт, то может и больше сотни. Я даже думаю, что это может вылиться в нечто вроде саги, может быть страниц на триста, а то и на шестьсот... Ну это если пойдёт, конечно. Может, и не в одной книге. Может, будет ещё и продолжение, отдельным томом.
--Понятно,--всё так же механически произнёс робот,--Дались ли тебе эти 47 страниц легко?
Я подумал.
--Ты знаешь, да,-признался я,--я писал их с каким-то воодушевлением.
--Почему?
Я пожал плечами:
--Понимаешь, первая часть книги--это становление героя. Его детство, отрочество, беспечность юности.
--Ты вспоминал своё детство,--предположил робот.
Мои губы тронула улыбка:
--Ты знаешь, наверно, да.
--Хорошо,--без эмоций продолжал вдохновитель,--Попробуем вернуться на эту волну. Вспомни самые счастливые моменты своего детства и возвращайся к работе.
--Хорошо,--растроганно прошептал я и попытался мыслено вернуться в прошлое.
Было лето, запах травы, смородины. Футбол с друзьями, рыбалка с дедом. Короткие юбки, девчоночий смех. Первый поцелуй. Вся жизнь впереди. Любимые глаза.
Я повернулся к экрану, занёс руки над клавиатурой и остановился.
--Нет, понимаешь,--сдавленно произнёс я,--мой герой--он уже прошёл стадию становления. Детство закончилось, он вырос, женился, развёлся, у него проблемы и ему предстоит важный разговор с бывшей женой. И он не знает, что сказать.
--Ты был женат?--спросил робот.
Я дёрнул плечами и ответил сдавленно:
--Нет.
--Почему?
--Ну ты понимаешь,--вскинулся я,--Она мне: подумай о себе, подумай о семье! А какая семья?! Я живу в однокомнатной квартире! Я прихожу вечером с работы и пытаюсь писать! Это моя мечта, понимаешь? А как я буду писать, если кругом жена, дети, пелёнки эти, крики?! Понимаешь, я ведь как мечтал: вот напишу гениальную книгу, стану известным писателем. Тут и слава будет, и деньги, куплю дом, заживём, и жена, и семья большая будет! А она мне: "время идёт, мы не молодеем! Сколько вас, непризнанных писателей, подумай, дескать, о себе"!
--Вы расстались?
--Я не хочу об этом,--опустошённо ответил я,--Да... Расстались... Она ушла месяц назад.
--Жалеешь?
Я почувствовал, как к горлу подкатил ком. Я встал и вышел из комнаты.
На кухне я достал початую бутылку коньяка и налил, сделал большой глоток. Продолжая сжимать стакан, через некоторое время в давящей тишине  услышал шуршание, стук упавшего предмета и быстрый негромкий топот. Через несколько секунд вдохновитель присеменил на кухню на своих тонких паучьих лапках. Под моим изумлённым взглядом он поморгал глазками-диодами, повертелся, словно осматриваясь, вдруг вцепился в штору, резко приподнялся, упёрся в табуретку и наконец забросил своё тельце на стол. Глаза-диоды пронзительно смотрели на меня.
--Выпьешь?--съязвил я.
Вдохновитель пожужжал, щёлкнул и определил:
--Это была шутка, верно?
Я пожал плечами:
--Не самая удачная. Просто не знал, что сказать.
--Когда не знаешь, что сказать, ты шутишь?
--Да, пожалуй.
--Пиши шутки,--механически предложил вдохновитель.
--Что, прости?
--Если ты не знаешь, что писать, пиши юмор.
--Глупости,--ответил я,--У моего героя серьёзный разговор.
--Пусть он шутит,--не унимался робот.
Я глотнул ещё коньяка, чтобы сделать вид, что меня не интересует данная идея.
Однако, коньяк начинал действовать, и идея казалась мне всё более привлекательной. Наконец, после нескольких порций спиртного, я процитировал:
--Только юмор спасает писателя от пошлости.
И я вытянул перед бесстрастным вдохновителем указательный палец, словно сия глубокая мысль принадлежала мне, а не Олдингтону.
Я забрал остатки коньяка и вернулся за рабочий стол. О чудо, роман продолжился, творческий кризис миновал! Теперь после слова "произнёс" мой герой начал безудержно хохмить. Мой мозг рождал гениальные остроты, которые помимо всего прочего, если покопаться, имели ещё и скрытый смысл, и даже не один, да такой глубокий, что их анализ наверняка войдёт в будущие учебники литературы. Подстёгиваемый коньяком, я выдавал сентенцию за сентенцией, иногда заходился в беззвучном смехе от собственных шуток и даже смахивал нет-нет да и брызгавшую смешливую слезинку.
Вскоре коньяк закончился. По инерции я написал ещё несколько строк, остановился и стал трезветь. С отрезвлением приходило осознание. Я перечитал только что написанное и с глубокой моральной болью схватился за голову.
--О Боже, какая чушь! Как я мог это написать?!
Вдохновитель дёрнулся, словно проснувшийся от громкого звука котёнок.
--Тебе не нравится?
--Это ужасно!
--Но это смешно?
--Это ужасно и пошло, и глупо, и...
Я не нашёлся, что ещё сказать, просто выделил свежий кусок текста и без капли сожаления удалил его.
Знакомым маршрутом мы с роботом проследовали на кухню. Я открыл бар и достал бутылку вискаря.
--Ты много пьёшь,--без эмоций отметил вдохновитель.
--Могу себе позволить,--буркнул я.
--Ты тратишь на это время.
--А на что мне ещё тратить время?!--озлобился я,--Никому я не нужен, занятий других у меня нет. Кроме того, как писать, я ничего другого не умею.
--Писать тоже не получается,--наступил на больную мозоль зараза-вдохновитель.
--Да пошёл ты,--пробурчал я себе под нос и бухнул в стакан виски до половины.
--Это дорогое виски,--оценил вдохновитель.
--Средний ценовой диапазон,--равнодушно ответил я.
--Ты, наверно, много зарабатываешь.
--Средне,--ответил я,--Может, чуть выше среднего.
--На работе тебя ценят?
Я глотнул из стакана.
--Ценят.
--А могли бы ценить ещё больше?--предположил робот.
--Могли бы,--кивнул я согласно. Глоток виски снял с меня тоскливую злость.
Робот не унимался:
--Но ты не можешь делать карьеру. Каждый день ты уходишь сразу после окончания рабочего времени и идёшь домой в надежде написать хотя бы страницу.
Я кивнул, не отнимая стакана от губ.
--Ты не участвуешь ни в каких мероприятиях, избегаешь переработок, не ходишь с коллегами по пятницам выпить пива.
--Ты угадал, железка.
Робот продолжал механически перечислять:
--Поэтому и друзей среди коллег у тебя нет.
--Именно.
--У тебя вообще нет друзей. Друзья требуют много времени и общения, а твоё призвание--писать. Ты всё положил на алтарь этого дела: свою карьеру, дружбу, любовь, семью...
--Да прекрати!--заорал я на него и всхлипнул.
--И поэтому ты не имеешь права сейчас отступить. Ты должен вернуться за стол и работать. Ты столько всего отдал за мечту стать писателем, что обязан сидеть и работать над книгой без передыху.
--Я не могу,--мои глаза стали мокрыми,--Я не знаю, что писать...
Вдохновитель замолчал, словно сочувственно наблюдая за моими потугами побороть эмоции.
--Мой герой,-- продолжал я, сдерживая слёзы,--Он не знает, что сказать. Он столько пережил... Знал бы ты, сколько он пережил! Ему сейчас так больно, но он не знает, он не может...
--А пусть твой герой станет супергероем,--предложил вдруг робот.
--В каком смысле?
--Надели его сверхспособностями. Пусть он может всё! Пусть у него не будет проблем никогда ни с чем, он будет смелым и находчивым. Сможет побеждать врагов и разговаривать с женщинами.
Ошарашенный таким неожиданным поворотом, я перестал всхлипывать и на минуту замолчал.
--Нет,--наконец сказал я,--Я хочу написать правду.
--Но правда никому не интересна. Читатели не хотят читать твою правду. Им интересно читать про супергероев.
--Нет!--горячо возразил я,--Им будет интересно, если я расскажу им всю правду. Я должен говорить с читателями честно!
После паузы вдохновитель произнёс:
--Ведь ты не с ними хочешь поговорить.
Бездушная машина продолжала:
--Ты хочешь сказать что-то той девочке, которую ты когда-то в детстве любил, а теперь она давно уже замужем за кем-то другим. Ты хочешь сказать что-то маме, которая считала, что ты в общем неплохой мальчик. Ты хочешь сказать что-то отцу, который гордится, что ты чего-то добился, хоть звёзд с неба и не хватаешь. Они гордятся тобой, хоть ты и обычный среднестатистический ребёнок, но ты их ребёнок, поэтому они любят тебя несмотря ни на что. Ты хочешь что-то сказать той женщине, которую ты искренне любишь, но она не может быть с тобой и ждать, пока ты мечтаешь стать великим писателем.
Из моих глаз катились слёзы, я протянул руку, чтобы выключить робота.
--Меня нельзя отключить,--угадал моё намерение робот,--Как только ты меня включил, назад пути нет.
Я уткнулся лицом в ладони, из моих глаз катились слёзы, плечи содрогались в рыданиях.
Наконец я повернулся к роботу:
--Значит, реклама врёт?! Значит не будет легко? А где же обещанные бестселлеры?
Робот молчал.
Я нервно достал из кармана телефон и нашёл в сети номер Фёдора Каменьо. Пока шли гудки, я ещё несколько раз всхлипнул и осушил стакан, чтобы успокоить голос.
На том конце ответили:
--Алло, кто это?
Ответивший мужчина был тоже пьян.
--Фёдор?
--Кто это?--повторил мужчина.
--Меня зовут Борис, я писатель, я купил вдохновитель.
Повисла пауза, мой собеседник не отвечал. Наконец он спросил осторожно:
--И что, пишется роман всей твоей жизни?
Теперь замолчал я, обескураженный тоном данного вопроса.
--Не очень,--признался я.
--Пьёшь?
--Пью.
--И я пью. Это всё от того, что больно. Потому что он говорит правду.
--Но ведь у вас всё хорошо, вы стали всемирно признанным писателем, исполнили свою мечту.
--Мечту?--вскрикнул Фёдор,--Ты знаешь, какая у меня была мечта? Написать про свою жизнь, чтобы люди почувствовали, прониклись мои жизненным опытом. Ты знаешь, кто я?! Кто был Федя Каменев до того, как стал Фёдором Каменьо?! Я детдомовский. Мои родители погибли... Точнее, мне говорили, что они погибли. Потом я узнал, что они отказались от меня. Почему? Да откуда я ****ь знаю почему?! Я вырос в детдоме, в книгах было всё моё спасение, я прятался в них от этого мира. Я мечтал стать писателем. Я стал писать книгу про такого же, как я, это было откровение. Потом я встал. Творческий кризис, понимаешь? Я выкладывал главы своего романа в сеть, но они там никому не были нужны, я отчаялся. А тут эти ребята меня нашли, они спам нам всем, начинающим бумагомарателям, рассылали--дескать, попробуйте наше чудо-изобретение, машинку для вдохновения. Ну я и повёлся. И знаешь, что он сделал, этот робот-вдохновитель?
--Что?--испуганно спросил я.
--Он заставил меня переделать моего героя-детдомовца в сиротку-гоблина, родителей которого похитил злой волшебник. Он убедил мня переделать весь роман в фэнтези-чушь с ведьмами и домовыми. Я не поверил, но он заставил меня, каким-то образом он сумел меня убедить. И ты знаешь, роман вдруг "выстрелил"! Я и надеяться на такое не смел, а он вдруг стал супер-популярен. Оказалось, что никому не нужен рассказ про заурядного детдомовца, но всем нужен сиротка-гоблин.
--А вы что?
--А что я? Я продолжил писать, я был счастлив. Никогда я ещё не был так популярен, я стал признанным писателем! И ты знаешь, я ему благодарен за это! Слушай, слушай всё что он говорит! Слушай его!!
Голос его стал невыносимо громок, как бывает у пьяных людей.
--Спасибо,--я положил трубку и застыл, глядя в пол.
Наконец, немного придя в себя, я нашёл в телефоне номер Оли, положил телефон перед собой, и налил в стакан ещё виски, чтобы набраться смелости.
Через полчаса и несколько стаканов виски я протянул руку к телефону. И вдруг телефон зазвонил сам. Это был Фёдор. Судя по голосу, он тоже продолжал пить. Он закричал в трубку в стельку пьяным голосом:
--Убей эту суку, убей!!! Слышишь!!!
Я сбросил звонок.
Повисла тишина. Пронзительная, долгая, требовательная.
Сейчас у меня всё хорошо. Мы помирились с Олей. Я пишу рассказы про крошку тролля, которого полюбила прекрасная принцесса. Они живут вместе в прекрасном, хотя и немного тесном, замке. Каждый день он сражается с колдунами, по вечерам сбегает от рабовладельца, а по пятницам встречается с друзьями в таверне. Мои рассказы охотно принимает публика, их набралось уже на целый цикл, и скоро выйдет моя третья книга, гонорар от которой будет очень кстати, ведь у крошки тролля и принцессы скоро появится двойня прелестных единорогов.
Иногда я гляжу в окно и мечтаю о том, как напишу свой великий роман. И тогда моя жена, сидящая у меня на коленях, заметив мой взгляд, треплет меня по голове, и, улыбаясь, говорит:
--Ты его обязательно напишешь.
И я ей охотно верю и тоже улыбаюсь.
Этот выдуманный мир--он так прекрасен и удивителен!