Одуванчик
Там же, где-то рядом с моими друзьями, лежит и мой хороший приятель, по прозвищу «Одуванчик». Волос у него был мягкий, пушистый, белый. Вот и дали ему мужики прозвище «Одуванчик».
Много с ним было связано разных историй и приключений. И дома, и на работе, и в быту. Но как его звать, к сожаленью, я не помню. «Одуванчик» - вот и всё. Умницей был. Толковым и грамотным машинистом. У него было трое прав управления: на электровоз, на тепловоз и на электропоезд, то есть, на электричку. И все первого класса.
Кроме того, он был прекрасным художником и рисовал отличные картины. И его картины висели в городе Северебайкальске и в локомотивном депо.
Но водочка сгубила его.
За пьянку частенько наказывали на работе и снимали с должности. Но ничто не помогало.
Приезжал к нему сын с Днепропетровска, 14летний пацан. «Поехали, - говорил, – папа, домой, мама ждёт, плачет».
«Хорошо, сынок, сейчас уволюсь с работы, – говорил он, – и поедем домой».
Уволился он с работы, получил заработанные деньги и запил. А сын его ждал, ждал и, в конце – концов, уехал домой.
А «Одуванчик» пропил все деньги и устроился на работу в геологоразведку. Там, бедняга, и помер. И похоронили его геологи, в каком-то никому из нас не известном месте. Вот так и закончилась жизнь моего старого приятеля.
Цыганяра
Был у меня дружок Андрей Донченко, по прозвищу «Цыганяра». Юморной был мужик, весёлый, шустрый. Много с ним было связано разных приключений, весёлых историй. И в авариях различных побывал, и в любовных историях был замечен. Последняя его любовь – это красавица азиатка, которая подарила ему дочку.
А как он любил ругаться со своим начальником!
Этак витиевато, со словесными вывертами, - ну, прямо, как поэт.
Он работал у нас в депо машинистом тепловоза, но иногда работал и мастером на ремонте, а когда снимали его с должности мастера или машиниста за какой – нибудь проступок, то работал он простым слесарем и ходил по уши в мазуте.
Однажды он начальника Северобайкальского отделения дороги обозвал лесником, так как у него на лацканах форменного пиджака золотились дубовые листья.
И тот сильно осерчал на него. И после этого Андрюха долго не мог восстановиться в должности машиниста тепловоза. А на работу его вызывали так:
«Цыгане! На работу!».
А сам он был родом из цыганских баронов, как он нам говорил, если не врал. И был он когда- то женат на дочке первого секретаря обкома коммунистической партии. Только какого обкома? Я точно не помню. По моему, Самаркандского.
Много лет прошло, как я уехал с тех краёв. И где сейчас Андрюха, живой ли, я не знаю.