Начало http://www.proza.ru/2015/05/13/1386
http://www.proza.ru/2016/09/11/1132
Фронтовые дороги. Сколько истоптанных разъезженных километров. Много тайн они хранят. Не раз становились они свидетелями триумфа победителей и низвержения побежденных. Налетов вражеской авиации на отступающие части и автоколонны. Бегства мирных жителей, которые нагруженные тюками, чемоданами и детскими колясками, глотая дорожную пыль, из последних сил пытаются убежать от ужасов войны. Погонщики, звонко щелкая кнутами, гонят в тучах пыли стада животных. А вслед за ними с надменными лицами и в черных водолазных очках уже едут юркие вражеские мотоциклисты, шагают солдаты, нарочито громко стуча коваными сапогами по чужой земле, как будто символизируя этим новый порядок на захваченной территории. А дальше, изрыгая выхлопные газы, идет бронированная техника, танки, везут орудия на железных лафетах. В лакированных автомобилях едут офицеры с прислугой, штабы и полевая кухня. Примятая трава и грязь летом, промерзший и заледеневший наст зимой. Всюду воронки от бомб и снарядов. По обеим сторонам, как правило, валяется брошенная домашняя утварь, посуда, тряпки, недокуренные папиросы и бумажки. Кругом разбитая и покореженная военная техника, сожженные автомобили и повозки, несправное оружие, гильзы и прочий военный хлам.
Именно по такой дороге, изрыгая клубы дыма и гремя гусеничными траками, двигался армадилла с находившимся в нем разношерстным экипажем. Небо очистилось от туч и выглянуло солнце. Несмотря на грохот, Остап умудрился задремать в башне. Внезапно танк остановился, а следом раздались крики Козлевича, - воздух..воздух!
Остап зевнул, проснувшись, выглянул из башни. Напуганный криком выскочил из танка, а затем кинулся в кусты, закрывая голову, Шура Балаганов. Лоханкин так перетрусил, что не посмел вылезти через люк, а лишь съежившись, отбивал зубами морзянку. Козлевич, высунув свое замасленное лицо через передний люк, тревожным взглядом смотрел в голубое небо.
- Вот так герои, нечего сказать, - с досадой пробормотал Остап, а затем, взяв в руки полевой бинокль, стал внимательно рассматривать воздушное пространство.
Высоко в небе, покачивая крыльями, кувыркался самолет-моноплан. Пилот выделывал различные фигуры высшего пилотажа. Очевидно, что по какой-то причине пилот стремился привлечь к себе внимание. Словно теплая волна обдала экипаж армадиллы, когда они увидели на зеленых крыльях красные звезды.
- Наш, наш, - шептал великий комбинатор, разглядывая в бинокль самолет, едва сдерживая подступающую к сердцу радость!
- Наш, ишачок, - уронив скупую слезу на броню танка, с умилением бормотал Козлевич, разглаживая седые кондукторские усы!
- Ура!! Наш!! Сталинский сокол!!, - размахивая руками орал и прыгал Балаганов, побрасывая кверху пилотку!
Один Лоханкин не вылез, а продолжал сидеть в танке, очевидно, тихо размышляя о роли русской интеллигенции в истории через призму танкостроения и авиации.
- А ну сермяжный интеллигент, заглядывая в танк, - обратился к нему Остап, - поприветствуйте нашего сокола!
- А какая разница кто будет бомбить, - философски отметил Лоханкин!
- Дурак. У своих и бомбы безопаснее, - отозвался Остап!
Этих слов было достаточно, чтобы Васиуалий кряхтя и щурясь от света, высунул голову в люк и с тревогой посмотрел вверх.
Вдруг самолет, нырнул вниз, а через минуту от него отделилось небольшая стая птиц, которые, мелькая крыльями, стали приближаться вниз. Спустя несколько минут всем стало ясно, что это не птицы, а небольшие листки бумаги. Некоторые из них, трепыхаясь и кружа на ветру, плавно приземлились возле машины.
Самолет И-16, в последний раз прощально покачав крыльями, улетел, а экипаж танка стал подбирать и рассматривать небесное послание. Остап, как и остальные, подобрав листовку. Листовка представляла собой небольшой наспех отпечатанный листок бумаги, со следами размазанной типографской краски, на котором было напечатано воззвание к немецким солдатам на немецком и русском языках…
«Немецкие солдаты! Долой развязанную Гитлером грабительскую войну! Советская Россия не посягала и не посягает на независимость и целостность Германии. Скоро придет час вашего освобождения от коричневой чумы. Да здравствует дружба между немецким и русским народами!» «Немецкие солдаты! Подумайте, ради чего вы проливаете свою кровь?» «Немецкие солдаты! Запомните: уничтожение кровавого господства Гитлера и его приспешников — единственный путь к миру!»
«Немецкие солдаты! В мужественной борьбе против гитлеровского режима вас ожидает победа! Русский народ вам поможет. Долой Гитлера!
Внизу листовки был напечатан пропуск для беспрепятственного перехода через советские позиции.
- Да, - ухмыляясь, произнес Остап, пропаганда советов даже здесь работает! Еще не хватает громкоговорителя, который с самолета голосом Левитана будет вещать.. «от Советского софинформбюро….
Разумеется, после такой массированной бумажной бомбежки немцы, как ошпаренные кинуться сдаваться в плен. Так и война закончиться раньше, чем мы успеем доехать до поместья.
В ответ на шутку Бендера, Шура Балаганов оглушительно расхохотался. Козлевич сдержанно улыбнулся. Даже Лоханкин открыл рот, намереваясь, что-то произнести, но потом, подумав благоразумно его закрыл.
- Идите-ка сюда голуби, - подозвал Остап армадилловцев, доставая из планшета карту. Вот, что…скоро наша дорога сделает развилку. Судя по карте, первая дорога идет через крупный населенному пункту - поселок Отрадное, а вторая - через несколько деревень: Ягодное, Рябиновку, Лопыри и Углино, - водил толстым командирским пальцем Остап по карте, показывая остальным членам экипажа направления движения. Куда же ехать, - Остап задумчиво смотрел вдаль?
Прямо как в сказке про «Илью-Муромца». Две дороги: прямоезжая и окольная. Одна гладкая и ровная, как степь, а вторая – заколодела, замуравила. Первая дорога, судя по карте, отличается хорошим покрытием и надежностью. К тому же это кратчайший путь до поместья. Вторая – извилистая и грунтовая. А учитывая осеннюю распутицу, дорога, скорее всего, и вовсе непроходима. Но у нас нет выбора. В сказке на прямоезжей дороге добрых молодцов поджидал соловей –разбойник на семи дубах. В наше время по этой дороге идут наступающие танки Гудериана. Встреча с ними не входит в наши планы, а посему назначаю ближайшую остановку в деревне Ягодное. Ко всему прочему, эта дорога обещает нам кондовую Россию, - и Остап многозначительно поглядел на Лоханкина!
Во время этой сцены Балаганов, Козлевич и Лоханкин вышли немного вперед и стали действительно напоминать трех богатырей разного телосложения и интеллекта. Здоровяк Балаганов шириной бицепсов и лица метил в Ильи Муромцы, сходство с которым и не пытался отрицать. Сосредоточенный и умный Козлевич вполне подходил на роль Добрыни Никитича. Разве, что возраст у Добрыни уже не был тот, да и конь его железный жевал не сено и овес, а потреблял горючую жидкость. Бывшему интеллигенту, а ныне бойцу и дезертиру Красной Армии Лоханкину выпала роль Алеши Поповича. Учитывая интеллигентную закваску и хитрость Васисуалия, эта роль вполне ему подходила. Правда, для попадания в образ богатырю не хватало животного веса и мышечной массы, но если верить летописцам: «сей богатырь не токмо силой, но и напуском брал», так что сходство было натуральным.
Эти размышления так вдохновили Остапа, что он картинно вскинув руки,по суворовски произнес: вперед на подвиги чудо-богатыри, враг от вас трепещет, а Родина не забудет!
Предсказание Бендера сбылось. Дорога, по которой двигался танк, напоминала топкое болото, в котором грязи было почти по колено. Если бы не широкие гусеницы Армадиллы то, вероятно, танк уже бы увяз в дорожной трясине. Но из-за грязи скорость машины упала почти вдвое. Тяжелее всего приходилось механику-водителю, которому всем телом приходилось давить на рычаги. Балаганов здоровой рукой пытался ему помогать. Призвав в помощь свой опыт, лавируя в грязи между лужами, Козлевичу каким-то чудом удавалось выводить танк из осенней распутицы. Остап тревожно глядел на часы. Ему было понятно, что танк не укладывался в график движения. И если дорога не измениться то, скорее всего они не успеют добраться до поместья в срок и рискуют оказаться в плену у немцев.
Вдруг танк остановился, как вкопанный. Впереди на дороге маячило какое-то черное пятно. Остап выругался и командирским голосом приказал, - Балаганов и Лоханкин, а ну проверьте, что там такое. – Адам, танк к бою!
Балаганов немедленно вылез из танка и крадучись вдоль дороги с винтовкой стал медленно пробираться вперед.
- А я не пойду, - вдруг заявил Лоханкин, - хватит, навоевался уже!
Пришлось Остапу повторить свое приказание, сопроводив его внушительной затрещиной.
После этого бывший интеллигент-пулеметчик кубарем выкатился из танка и присоединился к Балаганову, за спиной которого начал красться на четвереньках. Странная пара исчезла из виду. Прошло десять томительных минут. Остап уже начал волноваться, но вдруг впереди раздался ликующий крик Балаганова: …свои, свои!
Этого было достаточно, чтобы Армадилла начал движение и через несколько минут танк подъехал к тому месту, где уже стояли Балаганов с Лоханкиным.
На дороге в грязи, слегка наклонившись вправо, стоял легкий танк БТ-2. Рядом с ним стояли два человека в черных промасленных комбинезонах - его экипаж. Остап поправил гимнастерку и вылез из танка. При виде командира оба танкиста выпрямились по стойке смирно. Затем один из них молодой и белобрысый, строевым шагом, насколько позволила дорожная грязь, подошел к Остапу и, приложив ладонь к шлему, бодро отрапортовал:
- Товарищ п-п-политрук, разрешите обратиться?!
- Обращайтесь, - кинул вниз руку Остап в ответ на его приветствие!
- Товарищ п-п-политрук, сообщаю, что наш танк в составе 26 танковой краснознаменной бригады имел бой с немецкими т-т-танками, а потом согласно приказа об отступлении следовали в тыл, пока не остановились здесь по п-п-причине бездорожья, проще говоря, увязли !
Экипаж танка: лейтенант Гитлер и старший сержант Загорулько- Баньковский!
- Как, - переспросил Остап, не веря собственным ушам ?
- Лейтенант Густав Гитлер, - повторил лейтенант и покраснел!
- Не понимаю, -развел руками Остап, первый раз вижу, что Гитлер драпает от Гитлера!
Балаганов, услышав, коротко хохотнул, но тут же остановился, натолкнувшись на грозный взгляд командора!
- Можно на ваши документы взглянуть, -попросил Остап!
- Пожалуйста, - передал лейтенант документы!
- Мда…точно Густав Адольфович Гитлер, - с изумлением бормотал Остап, разглядывая удостоверение личности!
- Немец? А вы случаем ему не сын, - хитро усмехнулся великий комбинатор!?
В ответ лейтенант только помотал головой.
- Да как же вы с такой фамилией и в армии, - спросил Остап!
- Я поним-м-аю, - краснея и заикаясь, произнес лейтенант, - вы считаете меня в-в-врагом и п-п-предателем, но я комсомолец, целиком и полностью предан делу Ленина-Сталина и патриот Советской Родины! Меня очень долго не хотели брать на фронт, хоть я с о-о-отличием училище танковое закончил. А потом в военкомате два месяца м-м-мурыжили.
Моя ф-ф-фамилия – это просто досадное н-н-недоразумение не имеющее ничего общего со мной. То есть я хотел сказать, что с моим внутренним с-с-содержанием
- Ну это ничего, зевнул Остап, - я и сам иногда Бендер –Задунайский. А, кроме того, не фамилия делает человека, а наоборот, а ваша фамилия уже такого натворила …миллионам не расхлебать! Но не стоять же тут до ночи из за вашей фамилии, а ну-ка добры –молодцы поможем Гитлеру из российской грязи выехать!
Последних слов оказалось достаточным, чтобы все три чудо-богатыря навалились, пытаясь сдвинуть танк, тогда как он безуспешно буксовал, изрыгая клубы черного дыма, но все было безрезультатно.
Кажется, я поторопился назвать вас богатырями, - качал головой недовольный Остап. А ну-ка призовем на помощь нашего броненосца. К счастью у запасливого Козлевича в танке оказался трос. В дело включился армадилла под управлением Адама Казимиовича и танк Гитлера, медленно перебирая гусеницами, вышел из дорожной колеи, которая своей глубиной напоминала небольшой окопчик, нежели дорожную яму.
Произошедшее произвело ошеломляющее на двух богатырей: Муромца-Балаганова и Поповича –Лоханкина, которые разинув рты с восхищением смотрели на вызволение танка из грязного плена.
Что и говорить, - резюмировал Бендер не в пример гужевому транспорту и ручному бурлацкому труду, бронетанковая техника, куда предпочтительней для вытягивания себе подобных! С этим утверждением были согласны все члены экипажа.
- Ну и вот лейтенант..- подходя к Гитлеру, заявил Остап, теперь вы можете улепетывать от армий своего тезки без оглядки до самой Москвы!
- П-п-простите, товарищ политрук, - приставив руку к шлемофону, заикаясь, произнес лейтенант, а м-м-можно нам с вами ехать?
- Как с нами, - оторопел Остап, - но мы едем на Запад, в немецкий тыл с определенной целью и не исключена опасность открытого боя с фашистами? Готовы ли вы к этому?
- А п-п-пусть даже и будет бой, надоело д-д-драпать, - улыбнулся Гитлер!
- И к тому же, кто мне п-п-поверит, когда я из окружения выйду, да с такой ф-ф-фамилией. Сразу же определят к-к-куда следует!
- Это точно, - задумчиво ответил Остап! ГПУ, то есть НКВД нынче не церемониться с окруженцами!
- Ну, так и быть, ладно – махнул рукой Остап, поступаете вместе со своим экипажем и танком в полное мое распоряжение!
- Так, точно, - рявкнул разом просиявший лейтенант!
- Но смотрите, - менторским тоном добавил Остап, - дело это очень рискованное и трудное, а задание ответственное. …Какое, пока сказать не могу, но придет время и вы все узнаете!
И снова армадилла боролся с дорожной грязью, таща за собой на тросе упирающийся танк Гитлера, который в одиночку не мог одолеть грязевые торосы.
Постепенно дорога стала проходимей. По всему было видно, что скоро покажется деревня.
Перед въездом Остап остановил танки и заставил экипажи привести себя в порядок: заштопать гимнастерки, умыться и побриться. Внешний вид экипажей был неудовлетворителен. Особенно, тяжело было подобрать обмундирование Лоханкину, на котором почти вся форма была с чужого плеча, поэтому болталось, как на огородном пугале. Остап принял самое активное участие в попытке экипировать бывшего интеллигента, ругался и спорил до хрипоты с остальными, доказывая, что внешний вид бойца напрямую влияет на его боеспособность. Случайно в танке Гитлера для Васисуалия нашлась сержантская гимнастерка с красными эмалевыми треугольниками, которую лейтенант благородно пожертвовал, чтобы представитель сермяжной интеллигенции не выглядел ущербным. После повышения в звании Лоханкин сразу возгордился и стал свысока поглядывать на Балаганова, который был рядовым.
Затем, построив танкистов в шеренгу, Остап, важно, как полководец, расхаживал перед строем, давая бойцам указания.
- Для местных жителей мы передовые части регулярной Красной Армии, брошенные в наступление, поэтому прошу вести себя поприличней и по возможности не слишком нагружаться. Помните, колхозники нам и так все отдадут бесплатно. Для них мы – освободители. Ренуаровские доярки, молоко, душистые караваи и деревенский самогон – все будет бесплатно. Я наперед предвижу вопросы, которыми нас закидают любопытные колхозники, поэтому главное не болтать лишнего. Лучше всего вообще рты не понапрасну не открывать. Кстати, вам лейтенант Гитлер, лучше не говорить о том какая у вас фамилия, а то могут возникнуть некоторые трудности с ее переводом на русский язык.
Для довершения героического образа советского танкиста предлагаю закрепить на армадилле красный флаг с каким –нибудь патриотическим лозунгом, например: «За Родину!».
Через полчаса колонна из двух танков на полном ходу ворвалась в деревню. На головном танке развевался на ветру, прилепленный на березовой палке кусок кумача. Тут же округу огласили крики: наши танки,..свои., ура-ааа!
Колхозники, которые уже несколько дней жили в тревожном ожидании немецкой оккупации, были несказанно удивлены, когда увидели посреди улицы советскую танковую колонну. Радость крестьян была невообразимой. Вылезшие из железных нор экипажи были буквально атакованы деревенскими жителями всех возрастов. Танкистам кидали цветы, их обнимали так, что хрустели кости. Женщины не скупились на поцелуи и оставляли на лицах бойцов розовые лепесткообразные засосы.
Бородатые старики трясли заскорузлые руки освободителям, вытаскивая из-за пазухи гитарообразные четверти самогона и не дожидаясь согласия танкистов, щедро наливали спиртное в облупившиеся железные кружки.
Мальчишки, как прилипалы, облепили танки, повиснув гроздьями на орудиях, залезали в люки и с восторгом колупали ногтями ноздреватую броню.
В довершение всего танкистов начали качать на руках, подкидывая в небо так, что кружило голову.
Всюду слышались крики: родные наши, спасители, откуда же вы? Танкисты не успевали отвечать на вопросы, а люди сразу же задавали новые.
Прибежал деревенский гармонист, и сразу послышалась мелодия «на закате ходит парень». Тут же стали водить хороводы и пускаться в пляс. Кто –то из жителей стал кричать, чтобы танкисты сказали речь о положении на фронте и Бендер, скинув шинель, от чего стал виден нарукавный шеврон со звездой, забрался на танк, произнеся следующее…
Товарищи колхозники! Дети земли и плодоовощных культур! Героическая Красная Армия несколько дней назад перешла в контрнаступление! Немецкие части разбиты и стремительно откатываются назад по всем фронтам, теряя технику и людские ресурсы!
В это тяжелое для страны время наша задача мобилизовать все ресурсы для победы над врагом! Колхозники скоро придет час вашего освобождения от коричневой чумы. Да здравствует дружба между крестьянами и рабочим классом! Только объединив усилия можно добиться победы. Запомните: уничтожение кровавого господства Гитлера и его приспешников — единственный путь к миру! Колхозники! В мужественной борьбе против гитлеровского режима вас ожидает победа! Смерть немецким оккупантам! Да здравствует победа!
Эта речь была встречена громом аплодисментов, и на танкистов вновь обрушились слава в виде объятий и поцелуев. А между тем люди все прибывали и прибывали к танкам. Каждому хотелось лично пожать руки освободителям.
Сквозь толпу колхозников пробился высокого роста крестьянин с усами: «а-ля Чапаев» в полувоенной форме и в выцветшей буденовке. На сапогах у него гремели шпоры.
- Лихо взнуздано, товарищ политрук, тряс он руку Остапа! Надолго вы к нам?
- Да геть тебя, каурая, - замахнулся он на жену, которая было, потянула его назад за гимнастерку, чтобы отвести домой!
- Пойдемте ко мне отдохнуть, вас расседлать не помешает. Молодцы рубаки, значит, дали немцам закусить удила, - с хитрецой подмигнул он Остапу, скручивая козью ножку из старой пожелтевшей газеты!
- Ага, - радостно рокотал его бас, - наши кавалеристы еще не так могут стреножить!
..Мы — красные кавалеристы, и про нас былинники речистые ведут рассказ, запел он, было марш Буденного, но Остап его оборвал,
-товарищ в буденовке нам надо перекусить и отдохнуть, так что все эмоции потом, но кавалерист не унимался!
- Плиев с вами, - спросил кавалерист?
- Плиева я отстранил перед наступлением, - со злостью буркнул Бендер!
- А Кондрат Семенович Мельник, Павел Алексеевич Белов, - можно ли на них посмотреть?
- Вы, наверное, из кавалерийского корпуса генерала Доватора?
- Можете так, и считать, но до сегодняшнего дня наше подразделение входило в состав танковой краснознаменной бригады, - теряя терпение, отвечал Остап! Вы довольны!
Но колхозник –кавалерист не был доволен.
- Как же так, - воскликнул он с детской наивностью, я по радио слышал, что в наступление никаких танков нет. Идут стрелковые части, а впереди них корпус генерала Доватора!
- Идите к вашей матери со своим Доватором, - заорал потерявший терпение Остап!
– Кто такой Доватор? Это ваш родственник Доватор? Дядя ваш Доватор? Чего вы людям парите мозги ?!
Русским языком ему говорят, что корпус генерала Доватора в последний момент был заменен на танковую бригаду им. Ворошилова, а он морочит голову!
Лошадника давно оттеснили другие колхозники, но Остап не унимался, вновь и вновь, как заклинание, на разные лады, повторяя слово: «Доватор», которое по своему звучанию напоминало ему какой-то механизм из серии: ротор-статор- генератор.
Это небольшое происшествие хоть и не оставило в памяти Бендера неприятного осадка, но рождало у Остапа какие-то смутные воспоминания, словно, он уже был свидетелем чего-то подобного либо уже где-то слышал похожие слова.
Пока Остап отбивал атаки кавалериста, другие танкисты находились.. поистине в зените славы. Не хватало только лавровых венков для украшения давно не мытых голов освободителей. Утоляя физический и духовный голод, танкисты с воодушевлением принимали подношения от благодарных жителей деревни, попутно рассказывая о своих легендарных подвигах.
Шура Балаганов, уже икая от выпитого самогона, с наслаждением дымил крепким самосадом, одновременно рассказывая про свой первый бой детям земли, которые внимали его речам с сыновней любовью.
Лейтенант Гитлер пользовался популярностью у девушек и женщин, привлеченных его застенчивостью и молодостью. Держа в обеих руках несколько караваев хлеба, он краснел и, заикаясь, отнекивался от огромной бутылки молока и куска сала, которые ему, заливаясь смехом, пыталась вручить одна черноглазая молодка, тогда как муж ее находился на фронте.
Тем временем, Адам Козлевич и Загорулько-Баньковский в поисках запчастей и горюче-смазочных материалов, стремились утолить технический голод, потроша местную МТС. Пользуясь беспроигрышным лозунгом: «все для фронта» они беззастенчиво вытаскивали из боксов запчасти и детали тракторов, проверяя их на предмет пригодности к танкостроению. Они заполнили все баки горючим, поменяли масло и забрали большой комплект гаечных ключей, отверток и масленок, чем немало огорчили завхоза – маленького, пузатого старичка в заштопанной телогрейке, поминутно хватающегося за сердце, глядя на так быстро уплывающие дефицитные предметы. Несмотря на обилие запчастей, не было главного трофея – нового маслопроводного шланга, ведь только он мог утешить мятущуюся душу механика-водителя и Козлевич напрасно скрипел зубами, роясь в грязных боксах в поисках этой дефицитной вещицы.
Но по части присвоения колхозных даров не было равных Васисуалию Лоханкину. Бормоча под нос, - а может так и нужно, может именно в этом и проявляется великая сермяжная правда, - он где-то раздобыл несколько холщовых мешков, пахнувших навозом, в которые деловито начал складывать все подношения: караваи хлеба, молоко в бутылках, масло, яйца, сало в тряпочках, не брезгуя даже крупами и солью. Все это вызвало возмущение у некоторых крестьян, но Васисуалий не смутился. Он обозвал колхозниками хапугами, пристыдив, что они тут объедаются, тогда, как солдаты на фронтах голодают.
Лишь загрузив четыре мешка разной снеди в танк, Васисуалий немного успокоился. Гибель от голода ему теперь не грозила, и его туманный взор обратился к прекрасной половине человечества, коих в силу военного времени в деревне было больше чем мужчин. Отвергнув ухаживания нескольких молодых доярок, густо усыпанных веснушками, он остановил свой выбор на дородной вдове с большой персиковой грудью и ярким румянцем на щеках, чем- то напоминающей бывшую жену Варвару. Рассказывая ей о роли русской интеллигенции на войне, он проводил ее до дому, в котором и нашел приют до утра….
Остап проснулся поздно. Голова трещала немилосердно, а во рту была сухость сравнимая с песками пустыни Сахары. Сверху нависал низкий закопченный потолок крестьянской избы, а рядом лежали две голые кустодиевские красавицы и храпели, как поросята в корыте. Остап попытался их растолкать, но доярки не просыпались, а лишь недовольно бурчали и храпели.
В избе на полу и столе в беспорядке валялись пустые стаканы, бутылки с недопитой сивухой, картофельная шелуха, скорлупки от яиц и огрызки яблок.Всюду была грязь и беспорядок. Эта идиллическая картина напоминала апартаменты уездного мелитопольского архиерея после веселого налета махновцев.
К удивлению Бендера он обнаружил, что спит на соломе, положенной сверху на матрац кровати. Рядом на столе он обнаружил кувшин с молоком. Остап сквозь разламывающую головную боль попытался вспомнить, что же было вчера, но это оказалось трудно. В голове, скрипя, как будто ворочались огромные жернова, и любая мысль причиняла тупую ноющую боль. Лишь сделав над собой нечеловеческое усилие, великий комбинатор смог встать и выйти на улицу, где вылил себе на голову целое ведро ледяной воды, после чего к нему вернулась способность мыслить.
Остап вспомнил, как вчера он пытался прожигать жизнь и делал это с творческим самозабвением. Как сидя за длинным столом, который благодарные жители деревни накрыли в благодарность за освобождение, он произносил тосты за победу, а потом смешил крестьян, рассказывая им местечковые еврейские анекдоты и свои фронтовые приключения. В запале Остап заявил, что он является героем Союза СССР и командует армией, которая следует позади, чем окончательно пленил сердца жителей деревни. После застолья были танцы, в которым приняли почти все жители от мала до велика.
Остап, как в тумане вспоминал пьяное лицо Козлевича, который, не выдержав самогонных возлияний, первый уснул прямо на столе, опрокинув тарелку с капустой и солеными огурцами. Шуру Балаганова стало тошнить прямо за столом, и незадачливого сына лейтенанта Шмидта отправили опорожнить желудок на двор, после чего он блаженно задремал на завалинке.
Лейтенант Гитлер, с непривычки быстро захмелев, пустил слезу, а потом, едва подбирая слова и заикаясь, сознался одному крестьянину, что приходится сыном немецкому фюреру, и даже показал ему документ, после чего был атакован патриотичным сыном села с вилами наперевес, и лишь вмешательство Бендера спасло отпрыска фюрера от неминуемой расправы. Лишь Васисуалий Лоханкин, приняв интеллигентскую дозу горячительных напитков, тихо удалился в домик вдовушки с персиками.
Кутеж завершился поздно ночью, когда перепившиеся танкисты устроили салют из всего личного оружия за скорую победу над врагом, чем переполошили всю округу. Хотели даже бабахнуть из танковых пушек, но спьяну так и не смогли зарядить не одну. Остап вспоминал, как в пьяном угаре он заплетающим голосом капризно требовал от присутствующих, чтобы ему, как генералиссимусу всея СССР, положили в постель сено, издающее дивный одеколонный запах, а на стол поставили кувшин молока…..
Чем больше Остап вспоминал, тем больше он хмурился. Безусловно, такая слава была ему не нужна, тем более она бросала тень на всю Красную Армию. Решив, что отдохнули достаточно, Остап решил продолжить движение, однако это было непросто. Танкисты разбрелись по разным домам и требовалось обшарить каждый из них, чтобы найти освободителей. Остап действовал жестко: врываясь в дома, он без сожаления выливал ковш холодной воды на хмельные головы танкистов, после чего давал команду общего сбора: быть через 10 минут у головного танка. Эти радикальные меры дали результаты. Уже через час к армадилле стали подходить первые бойцы с серыми помятыми лицами и спустя час оба экипажа были в сборе. Потупив взор, стояли Балаганов, Гитлер, Загорулько-Баньковский, Козлевич уже был в танке, проверяя машину. Не хватало лишь Лоханкина. К домику вдовы была выслана делегация Балаганова и Гитлера с указанием без Лоханкина не возвращаться.
Через полчаса бывшего интеллигента привели под руки, поскольку он ехать категорически не хотел, а вознамерился остаться в деревне у смазливой вдовушки. Романтический вечер на природе и ночь в объятиях деревенской красавицы, так подействовали на Васисуалия, что он как ребенок канючил и рыдал, глядя, как вдова махает ему вслед платком на прощание, в то время как армадилла выезжал за околицу. Но, несмотря на все причитания интеллигента, Остап был непреклонен.
- Вы поймите, Лоханкин, - убеждал он Васисуалия! Современный мир многомерен и в нем найдется достаточно женщин, которые смогут вас утешить. Еще со времен Адама женщина была вершительницей мужских судеб, но как только женщина это осознавала мужчине, как индивиду, приходил конец, потому, что сразу начинались: пеленки, стирки, распашонки, глаженые сорочки, а по выходным – чопорные визиты к теще и малиновое варенье в вазочках. Весь смысл в том, что мужчина погибал, поскольку находил особу, которая брала смелость все решать за него: когда есть, когда спать, что делать или не делать.
Мужчина всегда обманывается женщиной, когда думает, что она знает для чего жить и как, но женщина сама этого не знает, так как ее в мужчине привлекает самоцель: сделать из него человека, как будто до нее он был обезьяной. Ради этого она и притворяется влюбленной, принимает подарки, рожает и воспитывает детей, чтобы, в конце концов, расписаться в совершенном бессилии перед силами природы.
Так, что не горюйте мой друг, а примите как данность эту горькую жизненную правду, что удел любого умного мужчины, если он не подкаблучник или садомазохист, это одиночество.
Лоханкин, слушая командора, глотал слезы, мысленно с ним соглашался и думал о том, какие же жертвы должна вынести русская интеллигенция ради блага всего человечества на земле….
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/08/23/569