Северобайкальские гонки
Недалеко от станции Северобайкальск, километров, примерно, в 20-ти, на строящейся железнодорожной магистрали, находился разъезд, название которого я, к сожалению, не помню. Назовём его «Безымянный».
На этом разъезде находилась звеносборочная база, где путейцы собирали звенья для Бамовской магистрали. Все мужики мне там были знакомы. И, проезжая этот разъезд, как правило, без остановки, мы их всегда приветствовали гудками.
От звеносборки тянулся в сторону перегона железнодорожный тупик, длиной километра полтора.
В этом тупике всегда стояли сломанные вагоны, то есть, больные, как говорят железнодорожники. Автодорога бежала рядом с железнодорожной трассой на всём её протяжении. А за последней выходной стрелкой разъезда находился переезд. И вот, в очередной раз проезжая с тяжёлым наливным поездом разъезд Безымянный, мы, как обычно, поприветствовали гудками путейцев и заодно подали сигнал в сторону переезда.
Параллельно с нами по автодороге мчались два бензовоза. Первый бензовоз был автомобиль «Камаз», а второй - автомобиль «Урал» с прицепленной к нему тележкой-цистерной. Подъезжаем мы к переезду, - а мы следовали на двойную тягу, так как поезд был тяжёлый, - подъезжают и бензовозы.
Как всегда, зная, что автомобили должны останавливаться перед переездом, (там, как обычно, была сигнализация), мы, не сбавляя скорости, с гудками приближаемся к переезду. И вдруг передний бензовоз резко поворачивает на переезд и проскакивает перед нами. Мы сразу же применяем экстренное торможение, но второй бензовоз, что был с тележкой, тоже резко поворачивает на переезд, и мы бьём его передним тепловозом в промежуток между тележкой и автомобилем. Тележку отбрасывает ударом в левую сторону, автомобиль в правую. И этот автомобиль мотает и бьёт между больными вагонами, что стояли в тупике, и нашими двумя тепловозами. Мы не знали тогда, что цистерны были пустыми, без бензина, и ждали взрыва. Но взрыва не было. Я видел только усатое лицо водителя, искажённое страхом, и видел, как его кидало по кабине.
Наконец, мы остановились, повыскакивали из тепловозов и сразу же - к водителю. С ним было всё в порядке. Ну, немножко побился, поцарапался.
Этим автомобилем нам погнуло поручни на первом тепловозе, а на втором пробило топливный бак. Автомобиль, конечно, помяло изрядно. Я спросил водителя: «Ты зачем поехал на переезд? Ты что, не видел, что поезд идёт?»
«Нет, не видел, – говорит, – я смотрел прямо на дорогу. Передний проехал - и я за ним».
Ну, что тут ещё скажешь!
Но пока суд, да дело, с обеих сторон переезда собралось множество машин. Шоферня собирается кучками, высказывает своё недовольство. Уже сжимаются кулаки, уже слышны грозные крики: «Обнаглели эти машинисты, вылупят глаза и не видят, куда прут!»
И тут я краем глаза вижу, что бригада путейцев со звеносборки с ломами наперевес спешит к нам на помощь.
Но в это же время подъехала милиция: кто-то, видно, позвонил со звеносборки, - приехало железнодорожное начальство, и все сразу успокоились. Оттащили разбитую машину, и мы, теперь уже одним тепловозом – второй-то с пробитым баком, - потихоньку потелепали домой.
На этом и закончилась моя очередная и далеко не последняя железнодорожная история