Будто подслушав сокровенные мысли, однажды утром судьба свела меня не с книжной героиней, а с самой настоящей особенной девочкой. Только она не была старше, сильнее и умнее, как мечталось в идеале. Идти следовало не вслед, а навстречу ей.
Эту малышку я неотрывно приглядывала несколько дней, начиная с праздничной школьной линейки. Для меня звонок, извещающий о старте очередного учебного года, тренькал уже седьмой раз, для неё же надрывался впервые. Новоиспечённая школьница заметно волновалась и с опаской топталась в стороне от взбудораженных одноклассников. Пузатый увесистый портфель её тяготил, огромный букет разномастных цветов, завернутый в плотную колкую бумагу, тоже был не в радость. Заботливых родственников поблизости я не разглядела и удивилась тому, заподозрив неладное.
Впрочем, в помощи одинокая девчушка не нуждалась. Она была невысокой, крепенькой, симпатично-смуглой, курносенькой, тожественно-нарядной и … хромой. Одна ножка показалась мне совершенно здоровой, а другая не сгибалась в колене, немного отклонялась вбок и приволакивалась, сносно подражая правильным движениям. Наш сосед, фронтовик дядя Саша, так же ходил на деревянном поскрипывающем протезе, бойко выдвигая его вперёд оставшейся частью бедра. Несмотря на почтенный возраст, он даже тростью не пользовался. Сразу не догадаешься, в чём проблема. Видимо, и первоклашка после какой-нибудь аварии осталась без ноги. Или родилась такой. Да мало ли, что могло случиться, беды ведь не спрашивают, к старым идти иль к малым.
Правду говоря, подробности чужого несчастья меня не интересовали. Главное, в школе появился ещё один ребёнок-инвалид, наверняка на меня похожий! Во всякую свободную минуточку я с любопытством наблюдала, как знакомо девочка спотыкается о бордюры и высокие пороги, предусмотрительно прижимается к стенам, сторонится бегающих мальчишек. А на больших открытых площадках двигается неловко, с оглядкой: боится, что кто-нибудь невзначай собьёт с ног. Всё вокруг пока чуждо, но привлекательно. В глазах-то искорки озорства пляшут!
Ожидая начала уроков, мы часто и вроде бы не нарочно оказывались рядышком в уголке у дальнего окна. До реального "вместе", тысячу раз мной представленного, оставалось полшага. Душа уже томилась в светлом предчувствии и подсказывала следующий ход. Вот бы повторить конфетные трюки Александра Михайловича! Детки любят сладости и клоунов. Полночи я смотрела на заоконные звёзды и размышляла о том, что большая дружба вполне может начаться с приятных мелочей. А поутру выбрала из своей коллекции сладостей горсть квадратиков шоколада и отправилась в школу в чудесном настроении.
Опасаясь провала, фокусничать я не решилась, но на первой же перемене отыскала милашку. Она стояла прямо на сквозняке, вяло накручивала на указательный палец тонкую косичку и откровенно скучала. При моём появлении встрепенулась, оставила в покое хлипкий бантик, одёрнула фартук и захлопала пушистыми ресничками. Я радостно помахала рукой, улыбнулась:
- Привет! Чего грустим?
- Здрасьте. А мне делать нечего.
- Не холодно?
- Нет, нормально. Ветер тёплый!
- Тогда и я здесь постою, свежим воздухом подышу. У меня есть вкусные-превкусные шоколадки! Разные, в красивых фантиках. Хочу с тобой поделиться. Будешь?
- Да.
- Тогда держи!
В горячие ладошки едва уместилось всё, что я прихватила из дома. Карие глазки расширились, блеснули восторгом. До звонка мы едва успели растолкать угощение по узким карманам. Встретились снова немного позже. Теперь уж нормально познакомились. Девочку звали Ниной, она оказалась в меру стеснительной, смешливой и очень разговорчивой. Почувствовав мой интерес, рассказала, что в школу ходит одна, потому что мама заболела, а бабушка нянчит младшего братика, который плохо кушает, всё время просит соску, плачет и писается. Упомянула двоюродных сестёр, братьев, ещё каких-то родственников, подруг, соседей. Я запуталась, кто есть кто, представила это семейство лишь в общих чертах и, к удовольствию юной собеседницы, согласилась со всеми её умозаключениями.
Нина сочла меня взрослой и поначалу вежливо, вовсе не строго, обращалась на "Вы". Конечно, старшеклассники для "первачков" - чуть ли не дяди и тёти! Нас разделяли целых шесть лет! Однако они не помешали завязаться приятельским отношениям. Сердечную связь быстро укрепили общие проблемы, возникшие буквально на пороге школы: три высокие ступеньки её крыльца имели заострённые до безобразия углы и довольно-таки скользкую поверхность, а вот перил возле них не было. Здоровым людям в головы не приходило, что кому-то они очень нужны.
Мы с Ниной приспособились к неудобствам по-своему: я приходила раньше, и, касаясь бочком гладко выкрашенного цоколя, продвигалась до безопасно-ровного коридорного пола. Туда относила свой портфель. Потом возвращалась на улицу, встречала подруженьку на тротуаре, забирала её поклажу и доставляла в класс к малышам. Налегке девочка двигалась проворно, могла и пробежаться, но отшлифованную лестницу на второй этаж, состоящую из пары внушительных пролётов, не любила так же, как я.
Ежедневно перед началом занятий с обеих сторон этого подъёма выстраивались бдительные учителя и помощники из дежурного класса. Те и другие зорко следили за внешним видом учащихся: неумытых, нечёсаных и неопрятных до уроков не допускали. Спины бдительных надзирателей прямо прилипали к стенам и перилам! В результате школьники смиренно поднимались по узкому промежутку меж дурацких шеренг, вытянув просмотренные руки по швам. Для инвалидов ходьба след в след была невозможной - ухватиться-то не за что! На обязательном "восхождении" Нина с непривычки скользила, оступалась, спотыкалась.
Слабенькая поддержка в виде чьей-нибудь протянутой руки полностью сгладила бы наши трудности, только никто о том не догадывался. Ну ничего, мы научились подниматься по лестнице, уцепившись друг за дружку. Учителя и ученики шагов навстречу не делали, но невольно расступались, расширяя "козью тропу". И на том спасибо! Бывало, моя правая ладонь на миг-другой упиралась в стену, тогда идти было легче. Левое запястье вместе с рукавом формы чуть отстающая Нина захватывала намертво, я шутила, что скоро оторвёт кусок платья вместе с рукой. Уже на втором этаже, не замечая комичности заверения, она обещала пришить всё обратно и бережно разглаживала мой смятый манжетик.
Свои физические недостатки мы никогда не обсуждали и особо их не стеснялись. Если мой учебный день не затягивался, успевали немного поболтать и похвастаться полученными оценками. Маленькая подружка была очень сообразительной, училась хорошо, мелкие обиды в трагедии не превращала, на домашние неурядицы не жаловалась. Но опеки ей явно не хватало. В неблагополучной семье в разной мере выпивали все – от приветливой бабушки, для которой состояние "навеселе" стало вполне естественным, до отчима-алкоголика, периодически впадающего в режим полнейшего нестояния. Нина терпеть не могла этого нечистоплотного туповатого мужика, называла его исключительно Сусликом, метко подметив внешнее сходство.
Мать за никчемного мужа почему-то держалась, при этом дочку в обиду не давала. Правда, больше занималась вторым болезненным ребёнком. Довольно молодая женщина выглядела измученной старухой, была худой, бледной, молчаливой, часто курила, но пьяной я её не видела.
Двухлетний Артёмка в ясли не ходил, должного внимания родителей не получал. В основном он сидел в кроватке с высокими бортиками. Едва приметив сестрёнку, что-то лопотал, доверчиво тянул к ней ручонки и ждал гостинца. Счастье представлялось пацанчику то конфеткой, то машинкой, то самолётиком или паровозиком. Я экономила деньги, урезая свои обеды, и часто покупала дешёвые игрушки. Так винилась перед малышом за то, что надолго уводила Нину из дома. За его пределами было светлее, чище, спокойнее, но места для кого-то третьего в созданном мной мире не нашлось.
Фото из сети Интернет.
Продолжение - http://www.proza.ru/2017/04/02/223