- Нет, первой строкой уже не скажешь. Не задаст она ни ритма, ни смысла. Старею, брат. Или отупел в одиночестве, прокис мозгами.
Да, может ближе к концу сего повествования душа и рявкнет сутью.
"Время, место, действие", говоришь. Время оно, брат, иногда так не к месту, что и от действия останется на одно лишь "ох".
Начнем с имени. Звали ее, к примеру, не Авдотьей - это точно. Имя красивое, но не по веку. Екатериной?..
Знаешь, с некоторых пор у меня проблемы со всеми Екатеринами. Рассказами о соседке своей бывшей по общаге Екатерине, плененной бесами, я тебе уже всю плешь проел. А давай-ка я назову ее Марией.
Имя это как волна от моря теплого к берегу бредущая: вознесется во всей красе над гладью водной в сказке рассветной - "Ма", и долго так, как встретиться после разлуки, радостно и со слезами - "рия-аа".
Мария была девушкой скромной. Не чета нынешним эмансипэ. А как она пела - слышал бы ты!
Они сидели с Антоном темным вечерком у сарая на бревнах, смотрели в небо и ждали: когда же, когда же упадет звездочка, чтобы загадать желание.
Она хотела мальчика, от того, кто сидел рядом, прижавшись к ней как котик прижимается к маме-кошке. А он - уехать на хер из этого забытого даже врагами городка с его пьяной безысходностью и странными неписанными законами. Нет, звезда так и не упала, но мальчик родился - ровно через девять месяцев.
Тот летний вечерний запах ее тела стал для него эталоном всех запахов этого мира. "Может поэтому я теперь так безнадежно одинок?" - подумал он и посмотрел на небо, но звезд в огромном городе, залитом искусственным светом, не увидеть.
Она уже лет двадцать как жила в США. Стала успешной бизнес-вумен. Сына своего он ни разу не видел. Узнал о его рождении случайно. Связи потеряны, он даже не знал, где они и как они.
- Иногда так тоскливо, брат, и так хочется вернуть тот вечер на бревнах у сарая под звездами, чтобы сказать ей: "Я люблю тебя, Мария!". Тогда я был молод и не понимал, что она - единственная.
Одиночество, брат. Оно равняет мысли, упрощает смыслы, но не утешает.
Они приехали с ней к его родителям за благословением за тысячу километров от Санкт- Петербурга. Она после трагедии с дочерью от первого брака, Антон - после потерь и страшных разочарований в Республике Коми, где он прожил два года, отрабатывая практику после окончания техникума.
Они тогда были снова вместе, но - разные, не такие как раньше, всего два года назад, во времена учебы их в Ленинграде.
Она не понравилась его родне. А потом на обратном пути в самолете вдруг обнаружилась их рвущая на части разность, и они вдруг стали чужими. Он пытался поделиться с ней очарованием от музыки Генделя, от романов модного Патрика Зюскинда. Она прервала его грубо:
- Какое искусство! Какие моцарты! Какие на хер зюскинды, какие пастернаки, когда твой ребенок мечется в жару, умирает, и ты ничего не можешь с этим поделать! Проснись, Антон! Нам уже не шестнадцать и даже не двадцать пять! Я не смогу жить с восторженным юношей, мне нужен взрослый ответственный мужик. Забудь о сказках!
Ее трагедия поначалу соединила их, а потом обнаружила всю его подлую суть. Суть того юноши, очарованного жизнью во всех ее проявлениях, который не захотел изменить своим детским идеалам и принципам, внушенным окружением. Он просто-напросто предал свою единственную, Марию.
*_*_*
Время, говоришь. Оно всегда на разрыв, и будто в плену у места. О ком эта история? Обо мне? Может быть. А еще о том очарованом юноше, который так и остался на веки сидеть на тех бревнах, в ожидании звездочки с неба. Без Марии.
12 октября 2021
г. Санкт-Петербург