34. Бальные платья анимешек

— Чё это за белый гриб с трупными пятнами? Похож на съедобный, а выглядит бледной поганкой после смерти! – Асуна осторожно сорвала гриб, вертела перед моим носом, показывала всё грибное безобразие: улиток, червяков, ядовитые точки веснушек.
— Бросай в корзинку для неопознанных! Если съедобный – замаринуют в формалине.
Ядовитый на лекарство для учителей пустят!– я зевнула, поправила микроскопическую юбочку – жест из прошлого.
Месяц назад наша школа свихнулась на аниме.
Ученики преобразились, носим только анимешное – вызывающе красивое и утонченное.
Манеры наши, слова, жесты, мысли изменились, потому что одежда аниме превратила нас в других школьников, детишек будущего.
Раньше меня звали Моника Бурлакова, а сейчас это имя с трудом удерживается в моей памяти, даже не цепляется крючками за мозги.
Я – Юмико Сакати, а Асуна Юки (Ирис Версаче) – моя лучшая подруга.
Учителя толерантно перешли на нашу сторону – не явно, но выглядят дяденьками и тетеньками из мультиков и комиксов.
— Ты не передумала пойти в лётное? – я перевернула себя с правого бока на левый, изображала сардельку на сковородке.
Одноглазый Сильвер на соседней поляне что-то внушает мальчикам, поэтому девочки отдыхают, наслаждаются болтовней без крупинки мыслей.
— Неаа! Я в летчицы хочу, стану пилотом курьерского вертолета или самолёта – без разницы! – Асуна из маленькой корзинки пересыпала краснощекую бруснику в ведро.
— Круто! Ты счастливая, потому что у тебя цель золотая! – я надкусила лесное яблочко и выплюнула кисло-горький кусочек: — Гадость! Зайцы с ума сошли, если им нравятся эти убийственные яблоки.
ХМ! А я не знаю – то ли в шахматах останусь, то ли ничего не буду делать, как мама.
Деревенская жизнь – спокойная и сладкая, затягивает в шоколад.
— Я тебе лучшие подарки скину, какие пожелаешь, дефицит! – Асуна засмеялась, закусила травинку и легла на спину – аниме расслабляется.
Добрая у меня подруга, сердечная – всегда поможет искренно, без двойного дна.
Но у Асуны один пунктик тревожный – до покраснения ногтей влюблена в Клауса Гарсиа Кэндзи Хариму.
Кэндзи любит меня, Асуна любит Кэндзи — робко любит, боится перейти мне дорогу, если я заявлю права на Кэндзи.
Ну, Асуан, начинай! Я жду! Неужели, промолчишь, как крот в норке?
— Тебе точно не нравится Кэндзи? – Асуна ротик приоткрыла – летучая мышь влетит.
Наконец, подруга подошла к острой уксусной  теме – Клаус Кэндзи.
— Точнее не бывает! Я к Кэндзи равнодушна, как к событиям в Ньюбурге! – Пошарила среди найденных шпионских фруктов.
Почему в лесу не растут шоколадные конфеты?
— Ну, а, если бы… После школы… Когда повзрослеем… ПОРА выходить замуж… Вышла бы за Кэндзи? – Асуна вгоняла меня в болото философии.
– Если бы да кабы! Что это за чудесная ПОРА, когда девушки с сумасшедшими глазами и растрёпанными волосами бегут замуж.
Осеннюю пору знаю! Лето, весна, осень!
А пора замужества… Тьфу! слово на губах инеем осело.
У меня чувства к Кэндзи, как к хлебу, когда хочу колбасу.
— Хлеб? Колбаса? – взмахи ресниц Асуны показывали, что моя подружка не осиливает иносказания, теряется в липком словоблудии.
— Хлеб, колбаса, огурцы, сметана! – я прикинула на глаз наши труды – дневную норму с Асуной выполнили, набрали ягод, грибов и шишек — танцуй, школа! – Например, ты проголодалась и хочешь колбасу: красную, ароматную, с мелким жирком.
Но колбасу волки позорные украли и сожрали с маньячеством.
В доме только хлеб – белый, мягкий, пушистый… без мяса и жира.
Ты от голода скушаешь хлеб, насытишься, но по-прежнему мечтаешь о колбасе.
Кэндзи для меня – хлеб, повторяю для влюбленных в него по уши.
— Я не влюблена в Кэндзи! Чушь! – Асуна засунула голову в корзину, делала вид, что обожает считать огненные ягодки. – Но как же муж?
Без мужа девушка пропадет в лесу, превратится в дерево.
— Муж – от слова мужчина. Мы с мамой живём вдвоем прекрасно, и не деревенеем.
Мама говорит, что мужчин в природе не существует, они – туман.
То, что мы видим – призраки.
С одной стороны – муж должен пнем торчать дома, около жены
Но тогда мужчина превращается в пресный хлеб, заплесневелый.
Если мужчина воюет, бродит по морям и океанам, то из него также – никудышный муж.
Женщины не любят бродячих мужей.
Получается: и дома мужчина – к беде, и вне дома – не лучше.
Значит, нет мужей, они – выдумка учителей и работников ЗАГСа. – Я показала частичку своего Великого ума, приоткрыла занавес мудрости.
Даже язык онемел от удивления, превратился в колбасу, которой нет.
На время я отбила атаку Асуны.
Утром (или сегодня вечером) подружка всё равно снова спросит с очарованием забывчивой анимешки: нравится ли мне Кэндзи.
— Юмико, Асуна, посмотрите, что я нашёл! – Рин Мацуоко (Ишаков) подбежал, губы свернуты в трубочку от предвкушения спектакля.
Мы насторожились, потому что Рин Мацуоко – хотя и превратился в образцово-показательного анимешку, но иногда в нём проглядывает ишачиное, связанное с прежней фамилией.
— Рин, отвали, противный барсук! – я взмахнула ножом, шутливо пырнула воздух перед одноклассником.
— Гриб! Прекрасный, вы за него благодарность от Одноглазого Сильвера получите!
Берите, не стесняйтесь! От чистого сердца дарю! – В словах Ишакова искренности не больше, чем в грибе красоты.
Но мы в очередной раз попали в ловушку, потому что доверчивые мусеньки пятнадцатилетние наивные девочки.
Асуна протянула руки к грибу-мячику!
Вроде гриб-дождевик, но намного крупнее – с большое яблоко.
Рин Мацуоко надавил на гриб, и дождевик лопнул со стоном ожившего покойника.
УУУУХХ! Пурпурное облако грибных спор покрывалом накрыло меня и Асуну.
Будто жгучий перец нам в глаза, нос и рот Ишаков насыпал.
— АПЧХИ! БУУУРЬБОДОСЬ! ЧХИ!
Мы чихали, растирала озерные глазки кулачками.
— РЖЖЖЖУУУУ! ОХО-ХОХО-ХО! – Ишаков хохотал на краю поляны, согнулся от смеха — великий шутник.
Ему бы в Камеди Вумен выступать с грибами.
Подловил нас, подсунул гриб-чихун!
Сами виноваты, потому что Ишаков остался Ишаковым даже в образе Рина Мацуоко.
Но с девочками ТАК не поступают!
Моя рука мщения подхватила кедровую литую шишку – не меньше трехсот грамм в чуде природы.
Сквозь реки слёз я видела дрожащий призрак Рина.
Размахнулась и отправила шишку возмездия по назначению.
Дар кедра нашёл мишень.
Глухой стук, а за ним – вопли Рина.
Меткая я! Проворная, умная, красивая и грациозная козочка!
Дайте мне грамоту за достоинства!
— АААААААААААПХЧЧЧИИ!
ХРРРЫЫЫ! ЧХИИИИ! ХРЮЮЮЮ!
Наши чихания, хрюканья и вопли Рина привлекли на поляну трудолюбивых пчелок.
Шутка! Обожаю шуточки, но не в стиле ишачиного Рина.
Кэндзи с ружьём выскочил первый (Первым номером пошёл)!
Он всегда рядом со мной, незримо охраняет, страж!
Я иногда дома во дворе вечером вздрагиваю, кажется, что Клаус спрятался под корытом.
Глаза Кэндзи бомбами вращались в разные стороны, искали моего обидчика:
— Шумим? Медведь? Волки позорные? Маньяки? — Кэндзи не оставляет надежду, что на меня нападут маньяки, а он их разорвет голыми руками.
Не увидел маньяков, разочаровался, но ноздри трепетали крыльями воробья.
Асуна охнула, ахнула, ойкнула филином.
Не сдерживала восторга, любовалась Кэндзи – так кошка радуется мышке.
Вторым номером из кустов – бочонком с медом – вывалился Юдзи.
Он двигался нарочито лениво, будто шёл по своим делам, да нечаянно на нас набрел.
Юдзи (Юджин Ковальский) без ружья, но я уверена, что в любой момент в руке блеснет молния ножа.
С ножом Юдзи обращался, как я с косметикой – профессионально.
Юдзи влюблен в меня – моё золотое предположение.
Ни разу он не сказал, не показал, не открыл свои чувства, запер их в сундук.
Если Клаус Кэндзи для меня – хлеб, то Юдзи – пустота, ничто.
И эта пустота раздражает меня до истерики.
Он нарочно – на высшем пилотаже – издевается.
На шахматном турнире сказал ребятам, что встретил синеволосую девочку, а она глупая.
Рассказывал о Мальвине, а намекал на меня… Я уверена! Знаю, но не докажу, что Юдзи иронизирует.
В лесу у озера подглядывал за мной, наикрасивейшей русалкой.
Придумал отмазку – сумку мне возвращал, но время и место подгадал с точностью до стыдливой секунды.
Я купала себя в хрустале водички, а наглец за мной подсматривал.
К нам в школу перешел – нарочно, ради меня, чтобы моя жизнь превратилась в обгоревшую головешку.
Я понимала, что вытягиваю факты за уши из беличьего дупла.
Тем более что Юдзи ведет себя корректно, по-лесному – не придерусь.
Каждый раз, когда Юдзи появляется, я хочу огреть его поленом.
Выдрать ему анимешные чудо-волосы, расцарапать холодное надменное лицо.
К другим мальчикам у меня подобной ненависти нет.
— Рин! Тебя змея в язык укусила? – Юдзи пошутил, а шутка стрелкой указывает на меня.
Юдзи тонко говорит, что я – змея.
Уши мои свернулись сухими листочками.
Я бы задушила Юдзи за хамское сравнение.
Но опять на меня посмотрят, как на психопатку.
Никто (кроме меня) не найдет причинно-следственную (умно сказала, молодец, Юмико!) связь между змеей и мной.
— Мы играем! Забавляемся! Шалим! Девочки-припевочки! – Я спасла Рина от рук правосудия.
Если нет маньяка, то в качестве жертвы для Кэндзи и Юдзи сойдет Ишаков.
Я знала, что мои слова дойдут до розовых, чутких, идеальных лисьих ушей Сейлор Мун (Сусана Мунди).
В школе (на второй день после прибытия) Юдзи поскользнулся на банановой предательской кожуре.
Падал (АХА-ХА-ХА-ХА! я не поверила, что ловкий Юдзи может упасть! пусть дурачится перед первоклассницами!) кометой Галлея.
Рядом с местом трагедии стояла Сейлор Мун, ловила мух синими огромными глазищами.
Юдзи в лже падении опустил руки на плечи Сейлор, его губы случайно (УГУ! Очень случайно! пишите романы!) коснулись губ Сейлор Мун.
Всё вышло естественно: даже оправдания Юдзи и его робкий румянец смущения.
Сейлор Мун ничего не заподозрила (Юдзи мазнул взглядом по мне, проверял – вижу, или ослепла на час).
После подстроенного поцелуя Сейлор Мун влюбилась в Юдзи до умопомрачения.
Она наивная, хорошая девочка, пустышка.
Девушки не расхваливают искренне друг дружку, но я признаю: Сейлор – красавица.
Светлые волосы ниже колен (мои волосы чуть длиннее!), идеальные пропорции и дневное золотое личико.
Мальчики пытались ухаживать за Сейлор, но натыкались на нежную скалу.
Ишаков до горячки влюблен в Сейлор, а он для неё – клопик, белый хлеб без колбасы.
ХМ! Присел на язык мне белый хлеб, не выплюну.
Сейлор Мун, хотя и блондинка, но чутьё у неё шатенистое.
Она подозревает, что Юдзи тайно влюблен в меня… без доказательной базы.
Незрячий крот видит, что там, где я, «случайно» оказывается и Юдзи.
Мы, словно в сказку о репке попали.
Кэндзи Клаус – по мою душу, Юдзи – конкурент Кэндзи, Сейлор Мун бегает за Юдзи.
Влюбилась, в бездну обморока падает, когда Юдзи чихнет.
Сейлор Мун бочком, бочком подплыла к Юдзи.
Встала над Ишаковым, сбитым шишкой возмездия.
Ишаков Рин снизу вверх смотрел на девочку Луну и умирал от счастья.
Сейлор позировала в красных сапожках по колено, синей гофрированной мини юбочке; сзади – большой красный бант над ниже талии, спереди – алым маком бант поменьше – на груди.
Матросский синий воротничок с белыми чудесненькими полосочками.
На локтях – очень неудобные при сборе ягод и грибов, но эффектные – красные резиночки.
Волосы заколочками подняты в рожки.
На мой притязательный взгляд – слишком яркая Сейлор Мун для леса, но и остальные – мы – не серые мышки.
От влюбленных взглядов трава на полянке пожухла, превратилась в солому.
Не Лес, а – ЗАГС!
Лишь я бездушная, без мыльной любви, но с ненавистью.
Нашла чем гордиться, Юмико с зубастым кинжалом в ножнах на блестящей ляжке.
— Бастуем? – Сильвестр Анандович – наш историк и смотрящий на практике – вынес на поляну огромного дохлого питона: — Замечательный экземпляр – очень редкий в могильном Лесу! – Сильвестр Анандович по кличке Одноглазый Сильвер (часто многозначительно прищуривает глаз) с любовью провел ладонью по безголовой змее. – Шкуру снимем для школьного музея.
— Или на воротник шубы Камиллы фон Крюгер! – Ишаков произнес безразлично мертвым голосом.
Мы возликовали, хихикали молча.
Рин, хотя и дурак, но подкалывает учителей суперски!
Одноглазый Сильвер давно ухаживает за Камиллой фон Крюгер, а училка находится в постоянном поиске!
— Госпоже фон Крюггер, вряд ли понравится ваше предложение, Рин Мацуоко, – Сильвер подозрительно громко и долго кашлял, будто проглотил Камиллу.
— Я чё? Я – ничо! Не мой питон, поэтому – не моё предложение, а – ваше! – Рин наскакивал и колол словами.
— Сильвестр Анандович, расскажите о сегодняшнем лесе, пожалуйста! – чуткая Асуна выручала Одноглазого Сильвера.
Уводила от опасной душещипательной беседы о Камилле.
Сильвер – историк, поэтому развлекает нас разными бородатыми легендами.
Мне страшно, потому что большая часть мифов касается крылом меня или других ребят.
На уроке Сильвер рассказал, как девушка голая купалась в озере (где она найдет купальинк посредине дикого безлюдного леса?).
За девушкой подсматривал рыбак, делал вид, что увлечен карасями.
И что, лесники?
Через некоторое время я плескалась в озере, думала, что одна на Белом Свете.
Но появился Юдзи, подглядывал за мной, а делал вид, что пришел, чтобы отдать мне ранец.
Все сбылось, словно в кино о русалках!
— Новый лес? Он всегда новый! – Одноглазый Сильвер присел на кочку, вскочил (не кочка, а — муравейник с озлобленными красными тварями), пересел под дерево: — Сусана, одерни юбку! или у тебя носовой платочек на бедрах?  – Мягко напомнил, Сейлор Мун, что мы не на подиуме. – В лесу в последние месяцы очень расплодились и озверели лисицы! – Сильвер прищурил глаз, и мы расслабились перед полетом в сказку.
Лисы обнаглели и иногда стаей нападают даже на медведя. – Лесник Филипп очень скептически относился к уму и силе лисиц…
— Лесники, разве существуют? – Сейлор Мун пососала пальчик, искала в нём ответ.
— В Карасьсити подготавливали лесников, но я их ни разу не видел! – Одноглазый Сильвер задумался, граблей руки расчесывал волосы, выискивал в них клещей.
— Юмико встретила лесника и даже с ним разговаривала.
Лесник поведал Юмико мудрость! – Асуна – с гордостью за меня – крикнула, даже подпрыгнула пружинкой.
Парадно посмотрела на Сейлор Мун.
— Юмико… Моника… Юмико… Это правда? – Сильвер подбросил надкусанное яблочко и закинул его в корзину.
Я промолчал, не порадую Сейлор, не начну оправдываться по-козьи и доказывать, что лесник посоветовал мне играть в шахматы.
Лесник, по мнению ученых, должен излагать истины вселенского масштаба: «Люби Мир», «Сохраняй Лес и Планету Земля» и подобную чепуху.
Чепуха для детей, а для взрослых эти слова кажутся значительными, важными, с надутыми щеками слова.
— Пусть мифическая встреча с несуществующим лесником останется на твоей анимешной совести, Юмико! – Сильвер направил плот в русло рассказа. — Скептицизм Филиппа раздражал других лесников, и они пинками и подколами заставили его пойти на Великие Болота.
Если с Филиппом ничего не случится, то он получит пять бочек клюквенного вина и тысячу кедровых шишек.
Но, если Филипп испытает на себе зубы лисы, то должен будет залезть на сосну и кворковать тетеревом целый день на потеху другим лесникам!
Филипп презрительно усмехнулся, согласился с условиями спора, зарядил карабин патронами с серебряными пулями и отправился в можжевельник Макдак, где лисы пируют.
Филипп действовал очень осмотрительно и осторожно, даже не дышал в опасных местах, около комариных стай.
Когда он почти дошёл до можжевельниковой заросли Макдак, случайно встретил лису, метнувшуюся в кедровую рощу.
Сразу после этого он увидел дочь начальника курьерской службы в Литтлбагдаде штат Макдак.
Филипп признался девушке, что направляется в можжевеловую рощу Макдак.
Дочь начальника предложила идти вместе, потому что она как раз направляется в Макдак за хворостом для печки и тонкими палочками для прочищания ноздрей.
У лесника Филиппа возникли подозрения, что девушка – не девушка, а – лисица.
Он шел сзади красавица, задирал её юбку и пытался найти у неё хвост лисицы.
Когда они пришли в Литтлбагдад, то родители девушки на лыжах вышли навстречу и очень удивились, потому что дочка, по их мнению, должна учиться, а не бродить по лесам с незнакомцем.
Филипп всё понял, и с высокомерной улыбкой объявил начальнику курьерской службы и его жене, что девушка, которая стоит перед ними – не их дочка, а – лиса, принявшая её облик.
Старики сначала осмеяли лесника Филиппа, но он показал диплом с отличием, и бумага о высшем лесничем образованием испугала начальника и его жену.
В конце концов, Филипп убедил родителей оставить его наедине с девушкой в спальне, а он покажет лисе-оборотню, где раки зимуют.
Мудрый начальник курьерской службы в Литтлбагдаде уселся на диван, обитый кожей страусов, и стал ждать результат допроса с пытками.
Лесник схватил девушку, грубо сбил её с длинных ног, осыпал самыми изощренными лесными ругательствами.
Он топтал её кирзовыми сапогами, бил прикладом карабина, пытал, как его обучили в школе лесного хозяйства.
Издевался над красавицей, ожидал, что она в любой момент превратится в лису с лапами, хвостом, ушами и огненной шерстью.
Девушка рыдала, проклинала Филиппа за идиотизм и садизм.
Она звала на помощь родителей, а потом наслала и на них проклятие за скудоумие, не присущее начальнику курьерской службе и его тыквенной жене.
Фанат своего дела Филипп обнаружил, что девушка не превращается в лису, поэтому применил испытание огнём, практиковавшееся в Белорусских лесах в давние времена.
Он разжег на полу огромный костер с можжевеловыми ветками и заставил девушку прыгать через огонь.
Девушка прыгала, прыгала и допрыгалась, спалила себе нутро.
В это время прибежали родители девушки, увидели её труп, покачали головами и привязали Филиппа к сосне позора с дятлом судьёй.
Случилось так, что мимо проходил Принц аниме.
Он услышал вопли Филиппа и спросил, что случилось в лесу, где человек не имеет право пискнуть.
 Начальник курьерской службы рассказал свою биографию, затем показал фотографии дочки, когда она занималась в детстве балетом и получала награды за фигурное катание.
Затем Принц выслушал оправдания Филиппа, отличника службы.
Принц попросил родителей девушки, чтобы они пощадили лесника, потому что рано или поздно его всё равно в лесу загрызут хитрые лисицы.
Обычная просьба Принца была выполнена с усердием.
Филиппа отвязали, помазали ему голову льняным маслом, сделали пробор налево и сбрили усы — гордость лесника.
Филипп обрадовался, что легко вышел из щекотливой ситуации с убийством девушки.
Как только усы упали в мох, Филипп услышал взрыв гомерического хохота, словно сто медведей хохотали над кадушкой с забродившим медом.
Лесник оглянулся и никого не обнаружил, даже избы исчезли, а от Литтлбагдада и можжевеловой рощи остались только воспоминания и лисья шуба.
Филипп – потому что отличник – понял, что лисы превратились в людей и обманули его, оставили безусым дурачком на потеху белкам и волкам позорным!
Хитростью сбрили усы. – Одноглазый Сильвер провёл пальцем над верхней губой, проверял кабанью щетину. – Мораль этого исторического факта – не верь лисам и девушкам! – Сильвестр Анандович опомнился, что сказал нам, своим ученикам, непедагогичное, поэтому размазал кашу легенды: — Часто считают, что одержимость дьяволом – которого не существует – вызвана пагубным влиянием лисиц.
Лисы болеют бешенством, у них клочьями слетает мыльная пена изо рта.
Форма одержимости лисьим бешенством известна, как аниме-лиса – кицуна-цуки.
От дьявольской одержимости обычно страдают девочки старшеклассницы, любительницы нарядов.
Чем сильнее девочка верит в волшебные свойства платьев, макияжа, парфюма и туфлей на высоких каблуках, тем она ближе к лисице.
Вопрос об одержимости лисьей лихорадкой платьев и ночных рубашек до сего времени считался неразрешимой загадкой леса.
Исследования лесника дон Мюнхаузена из дальнего Новоорлеанского леса указывают на то, что одержимость девушек лисьей лихорадкой покупок вполне реальна, абсолютно правдива и опирается на исторические факты, подтвержденные лесниками.
Дон Мюнхаузен – которому я не верю, и, возможно, что он сам лиса – отмечает, что лиса аниме обычно входит в девушку через грудь, или под ноги и живет в ней своей покупательской потребительской жизнью, часто говоря голосом, совершенно отличным от человеческого! – Одноглазый Сильвер с торжеством посмотрел на нас, как на шкуры лисиц. – Случай с лесником Филиппом утвержден Лесным Министерством в качестве словесного наглядного пособия для уроков новейшей лесной истории!
— Мы типа, лисы? – Сеймур Мун хлопала воротами ресниц.
— Сусана, рассказ – аллегория, и не принимай близко к сердцу убийство девушки, которую пытали, как лису! – Одноглазый Сильвер хлопнул в ладоши, что означало – школьный звонок: — Работа на сегодня закончена, план – я вижу – перевыполнен!
Обедайте с умом и отдыхайте творчески. — Учитель поднялся и первым вышел с относительно безопасной поляны.
За ним вереницей птиц последовали мы.
Каждая кучка – по интересам.
Я шла под ручку с Асуной, рядом – Рицу Каваи, не оглушенная любовью.
Асуна под предлогом – поправить воздушный чулочек – остановилась и подождала мой почетный эскорт:  Кэндзи и Юдзи.
Стая с Асуной, Юдзи, Кэндзи, Ишаковым и Сейлор Мун плыла одним облаком.
В исправительно-трудовом лагере мы разбрелись по избушкам – бомбоубежищам.
АХА-ХА-ХА-АХ! О бомбоубежищах я пошутила, юмористка в серых анимешных сапожках всмятку.
В избушке жили по трое, и в моей супер команде – Асуна (разумеется!) и Аманда.
Каждый год классы выезжают в лес – в безопасные секторы – на сбор ягод, грибов и всего, что попадёт под школьные подрастающие ручки.
Сбор называется – трудовым, а сама работа — исправление лени, если лень – как плесень – появилась.
От лагеря до моей деревни – двенадцать миль – два часа хода мотылька.
Но я домой не уходила по вечерам – потому что в лагере прикольно, суперски!
Дома спокойно, а в лагере – забойно!
В избушке я медведицей завалилась на кроватку.
Пружины запели, как ветер в сучках деревьев.
Подленькие пружинки, из меня делают толстушку, при моём пушистом весе в пятьдесят кило.
Ноги я закинула на спинку кровати – выглядит дерзко, самодостаточно и вызывающе.
Длинные березовые ножки – куда хочу, туда и бросаю их.
Дома мама обязательно упрекнет за эту неприличную гимнастическую позу.
Но в лагере ноги на тумбочке, ноги на подушке или на спинке кровати считается признаком взросления.
Аманда Клинтон Рицу подумала и опустила свои ходульки на пузатую тумбочку – полная свобода.
— Ириска (Асуна) задерживается, а не в полёте! – Рицу через десять минут начала бесконечный приятный суд-пересуд о подружках. – У меня два предположения: либо она беседует с Клаусом (иногда мы соскакиваем на прошлые имена и фамилии – так у старичка в головке появляются картинки детства), либо её лисы похитили.
— Сильвестр как расскажет историю, так у меня мурашки по телу бегают, щиплются и кусают! – ножки безмятежные затекли, но я не меняла величественное положение, терпела, потому что за красоту нужно бороться. – Не аукнулся бы нам его миф о девушках-лисицах.
— Где он стаи искрометных хитрющих лисиц видел? Когда заснул на уроке?
Камиллка думает, что она снится Сильвестру, а он во сне лисиц считает.
 — Деффычонки! Я вам обед принесла! – добрая Асуна, заботливая, лучшая подруга на свете поставила на пол (тумбочка занят ногами Рицу) поднос с прелестненькими тарелочками и мусипуси мисочками.
— Асуна! Мы и забыли о жрачке! Не хочется! – я свесила язык, посмотрела на булочки и вспомнила, что анимешка Юмико Сакаки любит булочки… или не Юмико. – Я ягод в лесу на два дня накушалась, из ушей земляника лезет.
— Ага! Спасибо! Пойдем загорать? А поднос с собой захватим – призракам, или леснику. – Рицу вскочила с кровати, подбежала к своему шкафчику и выкидывала из него на кровать цветную радугу юбочек, блузочек, платьев, подвязочек, чулков, воротничков и другой – очень необходимой для жизнедеятельности анимешки – одежды.
Моментально переоделась в купальничек с белыми кружевами, розовыми подвязочками и лупоглазыми шикарными вишенками.
Вау! В этом дорогущем манга купальнике можно загорать зимой и без озера, только для того, чтобы его показать Миру!
Рицу в наших – распахнутых люками – очах прочитала добрую зависть, и расцвела папоротником.
Асуна выбрала из своих вещей лимонно-канареечный купальник с золотыми звездочками – тоже класс!
Я закусила губку, раздумывала, что я несчастная, самая забитая девочка в Мире, потому что у меня нет Идеальнейшего купальника, который затмил бы красоту нарядов подружек.
Мы приехали в лес, а не на пляж, поэтому модерновый купальник я не захватила – балда.
Настоящая Принцесса всегда готова выйти на подиум и на лазурный берег!
С сопением я заглянула в Лесфон (подарок Юдзи).
На этой поляне связь с курьерскими службами отличная – можно по лучу бегать.
Мне повезло – ближайшая курьерская ракета пролетит над нами через четыре короткохвостые минуты.
Со скоростью белки, спешащей за последним орехом в лесу, я заказала самую последнюю, самую крутую (поэтому — самая дорогая) модель купальника для супер девочки.
Мы замерли, ожидали снега на голову.
Через пять минут к нашей избушке подплыл на парашютике пакет курьерской почты.
Рицу и Асуна видели, что я отдала за купальинк стоимость коровы, поэтому побежали со мной, жадно сканировали пакетик.
Я развернула и… тяжелый вздох подружек был мне подмогой.
— Ничо! Главное, что модный! – Асуна поддержала меня в моём лиловом разочаровании.
— И дорогой! Дорогое не бывает плохим! – Рицу свела бровки домиком. – Под твой стиль, Юмико.
Анимешка Юмико любит серое и синее, как тучи и васильки.
— Серое и синие! А вы сверкаете бриллиантами и рубинами! – я держала на ладошке две тряпочки – серый лиф и синие трусики. – Поверю, что за меня вверху решили, что мне подойдет лучше, для лесного пляжа.
В купальничках (с полотенчиками-подстилками и подносом с обедом) мы выплыли из избы.
Девочки провожали нас завистливыми взглядами обделённых родственниц.
Мальчики почесывали скалы подбородков.
Озерцо шпионски появилось три дня назад около нашего лагеря.
Голубое, с серебряной рыбой и золотым песочком.
Золотое – не золото, а кварцевый песок с чешуйками самородного золота.
Мы блистали в эпицентре взрыва внимания.
Опустились на полотенца у воды и приняли расслабленно-философские выгодные позы (чтобы  красота была видна всем и сразу).
Подсаживались другие девочки, откусывали от пирога нашей славы.
Наконец, спустилась с небес Сейлор Мун.
Мы – подкормка, мальчики – рыба, а Сейлор Мун – кошка.
Кошка охотится за рыбкой по имени Юдзи.
Сейлор догадывалась, что там, где я, туда подтянутся Кэндзи и Юдзи.
Красный с черными точками купальник выгодно смотрелся на мраморном теле Сейлор Мун.
Но я искала изъяны в купальнике, сравнивала его… и сравнила с божьей коровкой.
Благородно промолчала, но о божьей коровке Сейлор Мун прочитала в моих глазах.
Ответила, но, не молча, а с ядовитой иронией кобры:
— Юмико! У тебя траур? Где ты взяла неприглядный купальничек цвета болота?
Из бабушкиного сундука?
— Из курьерской доставки – за четыре минуты прислали блиц почтой! – Рицу выдохнула, опередила мой ответ, который я лакировала языком. — Юмико заказала самый дорогой и самый модный – новинку.
Куп от Buggatti!
Сорок сольдо плюс пять дирхемов за быструю доставку! – Рицу позволила цифрам говорить за меня.
— Сорок сольдо и пять дирхемов? Buggatti? – Глаза Сейлор Мун превратились в крышки для Санкт-Кастрюль. – У меня отличный вкус, потому что сразу поняла – чудесная вещица, моднющая!
Замечательная, и очень идет к твоему имиджу, Юмико! – Сейлор включила задний ход, признала своё временное поражение. – Девочки, я рядом с вами позагораю?
— Валяй! – милостивое моё разрешение растопило лёд обид.
Сейлор вовремя одумалась, но уважала не меня, а – купальник
И не с нами прилегла рядом, а с Buggatti.
Визг и радостные сюсюканьи отвлекли нас от продолжения замысловатой беседы о купальниках и их ценах.
— Лисица! Хвост огненный!
— Бешенная? Где? Стреляй!
В переполохе я тоже вскочила, ружьё привычно легло мне в руки.
Девочки анимешки в замысловатых купальничках и с двустволками – картина, достойная восторженных воплей парней.
Без двустволки мы даже в баню не ходим!
— Одноглазый Сильвер накаркал, всё по его легенде выходит! – я запнулась о свой страх.
Губы заболели от кошмарного холода.
Ноги превратились в пеньки.
По краю воды брела лисица – откормленная, важная, пылающая рыжиной.
— Не стреляйте, – я проявила великодушие (словно меня послушали бы). – Сильвер сказал, что лисы расплодились, вот и шныряют в поисках сосисек в тесте.
Лис услышал меня (будто бы другие девчонки не галдели).
Остановился и внимательно посмотрел в мои испуганные очи лесные.
Язык мой налился свинцом.
Сердце от предчувствия близкой беды стучало молотком в грудную клетку («Выпусти меня, Юмико! Ты всё равно погибнешь, а я одно проживу в лесу!»).
Я наклонилась, подхватила с подноса жареную ножку зайчика (добегался зайчиша, допрыгался, ушастик!) и протянула дикой лисице, как домашней собаке.
Лисица показала зубы в улыбке.
Секунду раздумывала, а затем подошла в ритме танго, продолжала смотреть в глаза.
Аккуратно, по-ресторанному, взяла в пасть лакомство.
Подержала в морде и затем опустила ножку зайца обратно на тарелочку – не приняла дары Принцессы леса.
Я боялась, что животное притворяется добрым и здоровым кабаном.
Сейчас прыгнет, укусит меня за носик.
Романтическая красавица без носа в лесу – не лучший подарок Принцу.
Лисица пожалела меня.
Отвернулась и важно зашла в изумительно чистую воздушную воду озера.
— Купается! Лиса плавает! Очаровательно! – Асуна хлопала в ладошки и визжала от щенячьего восторга.
Другие девочки организовали хор, восхваляющий в криках лисичку пловца.
Я посмотрела на себя со стороны и отметила, что тоже притоптываю от счастья, что лиса соизволит купаться.
Лисица проплыла метров восемь, а затем нырнула, как бобёр.
ЙО! МОЙО! Лис решил покончить жизнь самоубийством?
Выбрал момент, когда окажется на пике славы?
Злопыхатели не дождались смерти лисы.
Он вынырнул, как морж фыркнул, и снова нырнул, играл в водолаза и русалку.
На пятом нырке-вынырке лис показал нам щуку в зубах.
С рыбиной в пасти он подплыл к берегу, выбрался, стряхнул  себя влажную благодать с бриллиантами капелек.
— Не подозревала, что лисицы рыбу ловят.
Только в сказках! – Рицу с материнским обожанием разглядывала лисицу – так молодая мать рассматривает тройню.
— Умные, наверно! – сомнение плескалось в моём красивом голосе.
Ушёл бы лис с рыбой, и сказке – конец.
Но интеллектуально развитое животное, подпитанное сказками Одноглазого Сильвера, поднесло мне рыбу.
С лакейским поклоном опустило щуку к нефритовым ногам.
Затем степенно отправилось в лес, в новую легенду.
— Лиса отблагодарила тебя за ножку жареного зайчика! – Асуна через пару минут благоговейного молчания выдвинула теорему.
Но я знала – не благодарила, а нарочно, хитро, по методу Юдзи, лисица издевалась надо мной.
Она видела будущее, и заранее меня готовила к новым кошмарам.
Я ущипнула себя за персиковый мизинчик, прогоняла пессимистические бредовые мысли.
Почему вижу плохое в хорошем и забавном?
(Вижу, и ничего с собой не поделаю, даже операцию по пересадке мозга не сделаю!)
— Гоним за рыбой! – с разбега ткнулась носом в нежную теплую воду с ароматом духов «Каприз».
Купанием я разгоняла свою мудрость, которая переливается через край черепного котелка.
Озеро закипело от наших баскетбольных прыжков.
Руки, ноги, головы, плечи и всё остальное моторчиками взбивали воду.
Через пять минут купания я обнаружила в Природе несоответствие содержания и формы.
Взглянула на небо – облака на месте!
Посмотрела на подружек – веселятся, никого не ухватил крокодил.
Перевела взгляд на лес – лес не убежал в лес!
АХА-ХА-АХ-ХА-ХА!
Лес на тонких и толстых ножках улепётывает от себя в лес!
Смешно до слёз, до аппендицита.
Мальчики, наши одноклассники, их чёрт проглотил.
Нет, не проглотил, подавился.
Мальчики играли в футбол на пыльной полянке, со злобными колючками.
Те, кому не интересны удары ногами по мячу, созерцали фей, визжащих в воде (для того девочки существуют, чтобы мальчики на нас смотрели).
Но в общем стаде я не различила Клауса Кэндзи, Юдзи и Рина Ишакова.
Обида мышиными коготками поскребла в мою душу.
Неужели, мы загорающие, менее очаровательны, чем шишки в лесу?
Очень и преочень странно, словно ребят лес сожрал.
Может быть, Рин, Юдзи и Кэндзи бежали к нам на пляж и столкнулись чугунными лбами?
Втроём потеряли сознание за нашей избой?
Предположение показалось мне самым разумным из всех возможных.
Я выскользнула из жемчужной воды.
Махнула рукой подружкам, балетным жестом показала, что сейчас вернусь в лоно вод.
Заглянула за нашу избушку без курьих ножек.
Сразу наткнулась на три пары теннисных глаз.
Рин, Кэндзи и Юдзи смотрели на меня, как на атомную бомбу.
— Рин, ты выиграл, селедка! – Кэндзи вытащил десять рублей и протянул раздувающемуся Рину Ишакову.
Десятым девичьим чувством я связала выигрыш Ишакова со своим появлением.
На меня делали ставки в подпольном лесном казино?
— И чё мы пылим за нашей избой?
Маньяки? – Уперла руки в бока, растянула губы в ехидной улыбке лисицы.
Блиииин горелый! Явилась перед мальчиками без туфель на платформе – позор!
Лучше бы я вымазала лицо дёгтем, а длинные синие волосы остригла – меньше стыда!
За свою оплошность я, разумеется, обозлилась на ребят.
— Рин загадал, что ты САМА придешь к нам! – Кэндзи лепетал и запутывался в паутине слов. – Мы не знали, как тебя вызвать, чтобы девочки не заметили.
— Меня? Вызвать? Я – пчёлка? – тело заискрилось.
Если бы Юдзи влез в разговор, я бы взбесилась, потому что ОН всё придумал!
Отбросила ружьё, рядом опустила нож – так в фильмах герои откладывают оружие, чтобы биться на кулаках.
— Платья! Юбки, туфли, но главное – платья! – Кэндзи Клаус терял голову, когда я смотрела на него прямо, без моргания.
Самоуверенный в других случаях, его стопорило в разговорах со мной.
Клин забивался в горло Кэндзи.
Робкое бормотание о платьях меня успокоило валерианкой.
Я даже пожалела одноклассника, соседа по деревне.
— Кэндзи язык проглотил от восторга!
— Что за восторг? – понимала, что радость по поводу меня, но вопрос вырвался синицей.
Лучше я бы его оставила при себе.
Юдзи приглаживал ладонью волосы, словно находился в парикмахерской, а не на допросе.
— Юдзи! Оставь свои волосы в покое – я, наконец, взорвалась не по теме.
— Юмико! Мы нашли клад, склад! Древний магазин одежды! Прикольно! – Рин Мацуоко – лицо нейтральное театральное, поэтому голос его не потерялся в лабиринтах страха.
— Магазин? Удивили антикварной лавкой в лесу! – мысли мои стеклянными шариками стукались и не складывались в домик понимания (кто видел домик, построенный из круглых кирпичей?).
— Не в лесу, а под лесом! – Ишаков хитроумно пускал дым в мозги. – Лес, наверно, давно проглотил магазин, а затем приподнял его.
В сухом песке всё сохранилось идеально, до шарфика Hermes, – Рин небрежно извлёк из кучи ярких тряпок шарфик, длиною в жизнь.
Душа моя сразу потянулась к чудесному произведению древнего искусства.
Сейчас подобную прелесть не шьют, и стоит он не по маминым корзинам с золотыми самородками.
Сто первое чувство за сотым километром подсказало, что шарфик не поддельный.
— Дай сюда, волк позорный! Испачкаешь загребущими ручищами! – шарфик перекочевал в мои чистенькие щедрые ручки.
Глаза приклеились к горе тряпок.
Мальчики для меня превратились в сотрудников курьерской лётной службы.
— Мы прихватили немного – в подарок!
Но нужно, было, чтобы ты сама выбрала себе лучшее! – Рин понял, что смерть прошла мимо, поэтому развеселился белочкой на полянке.
— Кому нужно, чтобы я первая выбрала подарки? – я загнала белочку Рина в клетку.
— Ну… ЭТА… Ему! – Рин Ишаков выдал товарища с головой, с ногами и с руками. – Кэндзи предложил, чтобы ты сначала… Первая.
Я гадаю, у меня дедушка колдун бородатый.
Поспорили, что я мысленно позову тебя, и ты откликнешься, как коза на морковку.
Сработало! Зов предков! Сила колдовства!
Ты пришла на зов, Юмико!
— Очень остроумно, Рин! Пятёрка тебе за храбрость и фантазию! – Я сделала один малюсенький шаг к богатству старинных нарядов. – Вы подумали, что я всё захапаю, а миленьким подружкам анимешкам покажу фигу (прекрасный случай, чтобы я благородно сорвала с шеи шарфик Hermes и с негодованием швырнула его на землю, топтала бы, рвала… но не хватило у меня светского шика… шарфик остался при мне)?
Я не крыса, своих не бросаю! – Надула щёки и обнаружила, что тройка смелых коробейников рассматривает не щёчки. ХМ! – Не пяльтесь, маньяки!
Я принадлежу лесу!
Вы подвели меня, подставили, как на воровской малине.
Что скажу Асуне и Аманде?
Асуна сойдет с ума, если узнает, что Кэндзи принёс дары сначала мне, а потом – по остаточному принципу на лесопилке.
Если вы сейчас тихонько уйдете, а потом вернетесь и…
— ОЙ! Ребятушки-козлятушки! – на зов Рина прилетела не только я.
Ха! Я – иголочка, а Сейлор Мун – ниточка. – Можно я с вами? – Сейлор Мун думала, что не палевно, присела рядом с Юдзи.
Рин Мацуоко засопел, но не сдавался, боролся за свою любовь.
Он по-лягушачьи припрыгал к Сейлор Мун – идиллия!
Сейчас на крыльях ревности и подозрения прилетит Асуна, а за ней – из острого любопытства – Рицу.
— Юмико, мы думали, что тебя позвал замуж Принц Лис! – Сейлор Мун не шутила, она верила в чудеса.
— ЭЭЭЭЭ! – я начала оправдываться в стиле («Обстоятельства сложились так», или «Позвольте, я вам сейчас всё объясню!»).
На моё ЭЭЭЭЭ прибежали Асуна и Аманда.
Нужно быстро, блицем оглушить их новостью, пока Асуну не заклинило на вопросе «Нравится ли мне Кэндзи Клаус».
— Мальчики отрыли магазин древней одежды!
Принесли нам образцы готовой археологической продукции и приглашают на экскурсию в средневековье.
Идём в забытый, заброшенный магазин в Лесу! – прозвучало фальшиво, но бодро, с огоньком, поэтому – мне простили игру.
— ОГО! Dior, Сhanel, – Рицу подхватила два платья, рассмотрела ярлычки-язычки. – А Kamatsu я не знаю, что за ископаемая фирма.
Наверно, давно устарела и разорилась. – Рицу магнитом протянула к платьям Сейлор Мун и Асуну.
— Для себя вы ничего не взяли, благородные рыцари? – подозрение, что меня используют в лисьей игре, не уходило.
Я страдаю манией преследования?
— В магазине только женская одежда! – Рин пожал вешалкой плечей. – Мне не нужно, а Юдзи и Кэндзи хотели примерить платья, но постеснялись меня. – Рин вскочил, будто под ним взорвался гриб-махаон.
Вовремя… Кэндзи и Юдзи сделали вид, что оскорблены, набросились на Ишакова с кулаками и каблуками.
Под шутливую возню мы захватили белье из Мира древних и осторожно – чтобы другие девочки не заметили – внесли в избу.
— Последним куском хлеба поделюсь с подругой, но платье – не отдам! – я выразила мнение здравомыслящей женской половины человечества  (Сейлор Мун лезвием бритвы врезалась в нашу бригаду).
Подружки, как курочки, кивали головками в полном согласии с моей мудростью.
(Драгоценный шарфик я не снимала с шеи, якобы замерзла, и от комариков тряпочка защищает!)
— Чтобы мы не передрались в магазине и не вырвали друг дружке анимешные волосы, предлагаю одежду делить по анимешным предпочтениям, – Аманда внесла дельное предложение, даже позолотила его улыбкой. – Сейлор Мун заберет красное, белое и синее.
Мне – Рицу Каваи – по-мультяшному – белое, зеленое, розовое и голубое.
Асуне Юки…
— Золотое, белое и ярко красное, – Асуна договорила за Рицу.
— А я, значит, в белом, синем и сером? – Юмико в моем замечательном теле нервничала.
Наверно, в меня лиса оборотень вселилась.
ХМ! Купальник серый и синий… и я не против.
По крайней мере, я оригинальнее, чем цветник других анимешек.
— Белое, получается, у всех? – Сейлор Мун не так глупа, как нарисовано на её сахарном личике.
Зависло туманное вечернее молчание.
— Разберемся на месте – что кому к лицу! – Асуна махнула ручкой и дала старт веселому щебетанию.
В дверь без робости, но и без хамства постучали.
Моя попа ближе других к двери, и я ей открыла:
— Кого чёрт несет? – не очень дружелюбно.
После слов-воробьёв запоздало подумала, что, возможно, Сильвер в гости пришел.
А упоминание чёрта рядом с учителем грозит грустной двойкой в четверти.
— Идём в супер-пупер магазин? – Юдзи пропустил «чёрта» мимо красиво вырезанных ушей.
— В какой магазин? За молоком? – я не сразу поняла, а затем вышла из избы, прикрыла дверь и, как котёнок, зашипела на Юдзи: — Ты во всём виноват!
Молчал, отсиживался за спинами Кэндзи и Ишакова.
Нечего сказать, мошенник?
— СНОВА бредишь? У тебя температура, Юмико? – Юдзи приподнял брови (красиво, театрально), наклонил голову к левому вольфрамовому плечу).
— Нет у меня никакой температуры! Я подстраиваюсь под окружающую среду! Температура тела равна температуре на улице (опасная шутка, так температурят только покойники).
Переоденемся и выйдем! Ждите! – взмахом крыла отпустила Юдзи отдыхать.
В кустах около столовой полыхнуло рыжим огнём. Лисица?
Времени на припудривание носика у нас ушло не меньше часа.
Когда мы – восхитительные, прелестные, умопомрачительные феи анимешки – показались на пороге избушки, ребята уже сварились в кипятке ожидания.
Лицо Рина перекосило в гримасе смерти.
Лучше удавиться, чем ждать девочку, которая выбирает наряды для похода в лес.
Щеку Кэндзи свела ледяная судорога.
А лицо Юдзи окаменело
— Юдзи? Ты умер? – Сейлор Мун по-девичьи беспокоилась за любимого парня. – Иногда человек умирает, но продолжает жить: ходит, разговаривает, смеется, плюётся.
Их называют зомбями. – Сейлор Мун приложила серебряное зеркальце к губам Юдзи.
Где она вычитала о древнем трюке проверки – живой человек, или уже не дышит?
Я случайно в книге видела прикол – к губам человека подносят зеркало – если запотеет, то жизнь продолжается.
Докторская процедура Сейлор нас развеселила до мышиного писка.
Настроение выровнялось до прямоты линейки.
Мы вышли за территорию лагеря, шли по тропинке – школьники бредут на водопой!
— В фильмах ужасов ребята отыскивают заброшенный дом, а затем из него не могут выбраться, попадают в лапы привидений! – Асуна выудила из памяти длинный вопрос, и не вопрос, а размышления вслух.
Обошла Рина Ишакова и на одного человека приблизилась к цели – Кэндзи.
— В книгах и в фильмах врут ради денег! – Рин заявил с ленцой старика, повидавшего за жизнь взлеты и падения курьерских ракет. – Если бы в кино снимали обыкновенно, то за час зрители потеряли бы челюсти, зевая.
Час ребята идут по лесу: ни маньяков, ни ловушек – ямы с вбитыми кольями, ни самострелы, ни леска, натянутая поперек дороги, ни леший, ни…
— Хватит! Я боюсь! Пупырышки щекочут от страха! – Сейлор Мун с надеждой посмотрела на Юдзи.
Думала, что прагматичный философ преступник малолетний её успокоит и приласкает.
Юдзи взглянул … на меня и почесал кончик маленького носа.
Издевается надо мной молчанием, жестами, а раньше размахивал мельницами рук, болтал быстрее сороки.
— Не бойся, тебя защитят! – Кэндзи туманно размазал кашу обещания по тарелке. Вскрикнул и попятился, наступил на зазевавшуюся ногу Рина: — Час назад тропинка огибала озеро, а сейчас его нет – провалилось сквозь Землю.
Неужели, быстро и без последствий? – Кэндзи шёл впереди – застрельщик впередсмотрящий, поэтому шагнул к песчаной полянке и вонзил в песок палочку – щуп. – Хотели приключений на свои ж… жужелицы?
Получите – озеро приключений!
— Эка невидаль! Лес сместил пласты почвы – убрал озеро, а на его место воткнул мини пустыню. – Рин выпятил грудь, обогнал Кэндзи и метеоритом понесся по тропинке.
— Отличный шанс! Рин, покажи свою удаль посмертно! – Я не оставила без материнского внимания дурость Ишакова. – Тропинка свежая, еще не устоялась!
Что написать на твоей могиле? – Шуточка вышла из разряда смешных и приличных, задела хвостом пошлость и цинизм.
Юмико потеряла нить роли.
Теперь мне наказание за хамство – пойти следом за Ишаковым.
Сзади протестующей совой заорал Кэндзи.
Мы с Ишаковым благополучно прибежали первые на другой берег – теперь уже песчаного – озера.
— И никого не встретили! – стальные глаза Юдзи повисли на кончике языка! Шутка!
— Сосна, под ней козырёк, присыпанный хвоей – выход магазина! – Рин указал на склон мохнатой горы.
Приличный кусок – смыло, или обвалился от старости и показал нам древнее хранилище платьев.
Сердце у меня набирало обороты – так курьерский вертолёт готовится к старту.
Кто же пойдёт жертвой в чертову пещеру?
Почётная обязанность гирями легла на тонкие белые плечи Сейлор Мун.
Сусана вошла в отрытую дверь и… получила пощечину!
Раздался хлопок тела по телу, затем еще пару хлопков, будто с одинаковыми промежутками с дуба падают блины.
Интуиция подсказала мне, что Сейлор Мун хлопает в ладоши – очень похоже не звук пощечин.
Воздушными пощёчинами я по вечерам делаю себе массаж лица.
Личико моё – самое восхитительное во Вселенной – боится ударов ладошек, и у него выработался инстинкт самосохранения.
При приближении моих рук подбородок натягивается, щёчки впадают, и я становлюсь похожа на изможденную конкурсами топ модель.
По праву сильных мальчики пропустили слабый пол перед собой.
Я шагнула в неизвестность – так прыгун падает в озеро, а вода стремительно исчезает в гигантской воронке.
Налетела в могильной темноте на Асуну (или Сейлор Мун).
Грохнулись с погребальным звоном.
Или – не Асуна, а – лиса оборотень?
— Девочки, вы деретесь? – Рин забросил вопрос с надеждой.
— Почему не включили свет, и отправили нас на погибель? – рука моя лианой потянулась за ножом.
— МЫ… фонариками посветим! Обязательно! – Кэндзи, судя по приглушенному голосу, спрятался за спину Юдзи или Ишакова.
Или мальчики зарыли головы в песок?
Вспыхнули молнии мощных противотуманных фонарей.
— Болван! Предупреждай, прежде чем ослепляешь! – Я зарычала медведем, упавшим в костер.
Совет адресовала всем мальчикам, обозвав их одним не школьным словом.
— Не на нас светите, бестолочи… и Кэндзи! – Асуна показала, что не считает Кэндзи болваном и тупицей!
— Зачем под юбку светишь? Ошибся адресом, мальчик? Кэндзи? Рин? – Сейлор Мун по методу Асуны выгородила Юдзи.
Я – плохая, злюка, а мои подружки сортируют врагов.
— Мы не светим под юбки! Чё, мы чокнутые придурки маньяки? – Ишаков задал себе вопрос, и искал правильный философский ответ.
— Час назад в магазине было светло, как на улице.
Через дыру в потолке проходил свет из леса! – Кэндзи начал расследование – детектив высшего звена. – Наверно, лес завалил песком.
— Сам ты завалил и навалил! – полумрак ответил хриплый пенсионным голосом.
По тембру похож на мужской, хотя выдры иногда хохочут, как люди.
— ХИ-ХИ-ХИ-ХИ! – женский старушечий голосок добавился маслом к каше первого.
— Вы лисицы? – Сейлор Мун офигительно глупым вопросом швырнула меня в яму с могильным ужасом.
История, рассказанная одноглазым Сильвером, оживала и хихикала в пещере.
Эта же история мертвыми лучами кошмара подсвечивала лежащую Асуну!
Волосы мои шевелились от вшивого ужаса.
В горле застрял призрачный заяц и ушами перегородил путь воздуху.
В районе живота трепетала алчная чёрная дыра.
— Мы – никто! Мы – эхо прошедшей жизни! – Бородатое лицо, подсвеченное синим пламенем фонарика, вздохнуло. – Если вы не против, то выйдем из магазина на пять минут – очень важных для вашей жизни, принадлежащей ресторану!
Пенсионеры не причинят вам вред – ни кулаками, ни ножами, ни выстрелом солью из ружья в школьные ягодицы!
Польза, исходящая от вас, превысит вес золотых монет в сейфе Центробанка Леса.
— Вы – старые маньяки? – в темноте слышно, как чесались руки Кэндзи.
Неужели, его мечта детства сбудется, и Кэндзи придушит маньяка при замечательной мне?
Помятой гурьбой мы вывалились из магазина, присыпанного песком и пеплом воспоминаний маньяков.
У мужчины пенсионера не хватало правой ноги по колено, а у женщины – левой – асимметрия зеркальная.
— Только не жалейте одноногих инвалидов! – Женщина руками подняла тучу пыли. – Жалость до Грандкиева доведет.
— ВЫ оба рыжие, значит, вы – лисицы! – Сейлор Мун сдвинула носки туфелек, сосала пальчик, а взгляд… — по её простоватому мнению — испытующий.
— Рыжие натуральные волосы? В нашем почтенном возрасте? Ты свихнулась, девочка? КХЕР-КХЕРК-КХЕРК! – старичок кашлял в приступе безумия. Кашель спас пенсионера от кулаков Рина. – У нас парики! Мы типа понтуем, выпендриваемся, словно соски!
— Я Фрида, а мой товарищ по несчастью – Марк! – старушка поправила левую стотонную грудь и улыбнулась подпольно, тихо.
— И чё? Мы запляшем стэп от радости, что вы назвали свои имена? – Асуна, неожиданно, нагрубила старшим, намекнула на их недееспособность. – Вы интригуете по-лисьи, вытащили нас из магазина.
Представились, потому что иностранцы.
В нашем лесу при встречах с незнакомцами своё имя не выдают, прячут его в карман.
По имени можно порчу навести!
— ОНИ еще хуже, чем я подумал минуту назад! – старичок не обратил внимания на сабельную резкость Асуны. Он качал кедровой головой. – Спутали нас с лисами, поклоняются суевериям, а самое главное – играют в аниме.
Оделись в героев манги и красуются друг перед дружкой тем, чем Природа без смущения наделила!
— Вы нас обсуждаете в третьем лице? – Я сделала шаг к магазину, пыталась обойти пенсионеров, у которых две сухофруктовые ноги на двоих.
— Умоляю вас, девушка, не кладите голову под топор! – старушка закричала в могильном ужасе, обдала меня ледяной водой слов. Парик у неё съехал на правое ухо, а правая грудь стучала по уцелевшей коленке. – Мы вам расскажем о своей жизни, а вывод сделайте сами, если не хотите умереть с костью барашка в горле.
Звучало угрожающе, поэтому я выделила пенсионерам десять минут – пусть прочистят горло и память рассказами
ИМ полезно, душу лечат и отдаляют момент тотальной потери памяти.
— В восемнадцать лет я выиграл Олимпийские игры по тяжелой атлетике! – Марк с благодарностью купца посмотрел на мои ноги. – Жизнь расстилалась передо мной красной ковровой дорожкой.
Выглядел я Аполлоном на склоне горы: литое тело, мускулы переливались питонами.
На всю погребальную жизнь запомнил тот день, когда в переносном смысле закопал себя в могилу.
Через неделю меня ожидала квалификация на конкурсе «Мистер Красавчик», а потом – океан возможностей.
Высшая награда – меня должны были пригласить в лесники! – Марк поднял указательный палец к мшистым бровям (то ли делал паузу, то ли хотел застрелиться из пальца… мы замерли в благоговейном волнении! лесник!).
По пути попался бутик дорогой модной одежды – капкан для слабых умов и сильных тел.
Я заглянул из любопытства, а очнулся через много лет в гробу! Почти шутка!
В магазинчике ко мне подбежала красивая ладная продавщица, опустила янтарные ладошки на плечи и бросила свой взгляд в мои накачанные глаза.
«Мистер Совершенство! Великолепный Волшебник Беловежской Пущи!
Я подберу вам потрясающий наряд – бабушки мертвые ахнут от восторга», – девочка сняла с вешалок чёрную маечку Joker – АХ!
Джокер превратил меня из туза в шестерку.
Маечка оказалась в облипочку, стала моей второй кожей – выглядела шикарно и обрисовывала каждую мою прелесть на груди и спине.
К маечке-в-облипочку девушка добавила велосипедные красные шортики от Adarsh Nagar.
Сандалии Is Composed из кожи гадюки превратили меня в Меркурия Аполлоновича.
«Во всем вашем великолепии вы блеснете в Сен-Тропе!», – продавщица умаслила меня, подхалимствовала.
Но я привык к славе, и она горохом отлетала от меня.
Вышел из магазина, а слова девушки занозой сидели в коре головного мозга.
Сен-Тропе! Имею право на трёхдневный голодный отдых.
В новой одёжке от кутюр я отправился курьерской почтой на отдых.
Думал, что прилетел в Рай, а оказался в аду.
Тонкую грань между ними видит только опытный пользователь, когда… уже поздно.
Лес подступал к побережью, но полоса золотого песка  радовала горизонтом.
На пляже я разделся, демонстрировал свою фигуру – красотища под солнцем.
Особого внимания к себе не привлёк, потому что золотые мальчики и платиновые девушки выглядели также восхитительно.
Если бы у меня в голове сработал предохранитель, или старуха гадалка на кофейной гуще предсказала мне падение с Олимпа, то я, возможно, одумался бы.
Но ни колдуньи, ни опыта за культуристкими плечами у меня нет.
Я побежал с новыми знакомыми в ласковые бархатные волны, резвился, фыркал, плескался, ублажал свой комплекс полноценности.
Когда вернулся, то понял, что меня обворовали: ни одежды, ни сандаликов.
Но ребята убедили меня, что в Сен-Тропе нагота – лучшая одежда.
 И понеслось комом с горы.
Шумно, народа – прОпасть, и пропАсть.
Простому смертному красавцу не попасть даже в приличный ресторан на пляже.
Мы плясали с утра до ночи, обливались шампанским, а потом плавно перетекали в ночные клубы.
Забыл, что лес наступает.
Мы веселились в невероятно красивом месте, откуда открываются захватывающие виды, особенно на закате, когда голова гудит от шампанского «Вдовец Гивико».
Спали, где придется: в отелях, на пляже, на дороге, на скамейках – весело до отслойки сетчатки.
Кушали и пили за счет тех, кто предлагал со щедростью игральных автоматов.
Однажды я обнаружил себя на берегу – один, совсем один.
Тело требовало завтрак, но никто не поставил передо мной столик с ягодным минестроне – на одну порцию берем семьдесят грамм очищенной моркови, столько же зеленого горошка, пятьдесят грамм лимона, один стручок ванили, стакан сахарного песка, стебель сельдерея, по семьдесят грамм фенхеля и ананаса, пять ягод клубники, половинку яблока, шесть ложек голубики, три ложки малины, пятьсот миллилитров чая сорта сенча, плитка шоколада и листья мяты.
Я оглядывался по сторонам, искал друга или серебряного спонсора.
«Мужчина, угостите девушку сигареткой»! – женщина с неидеальными формами поднялась с песка и шатающейся походкой шхуны на волнах направилась ко мне.
Улыбалась призывно, многообещающе.
«Во-первых, я не мужчина, а юноша восемнадцатилетний!
Во-вторых, женщина, вы ДОЛЖНЫ пригласить меня на завтрак, а потом мы с горячностью клоунов  обольемся шампанским». – Недоумевал, потому что женщина просит у меня, а не предлагает веселиться за её счёт…
«Вы ошибаетесь, мужчина! Вы не выглядите восемнадцатилетним гимнастом! – Презрительный взгляд наждаком снял с меня кожу. – Наверно, вы, маньяк, если отказываете истинно восемнадцатилетней балерине в сигаретке!»
Пять минут мы ругались, обливали друг друга голодным презрением вместо шампанского.
Затем – с робостью новорожденных крокодилов – приблизились к пляжному зеркалу.
На меня смотрел измождённый мужчина с солидным пивным животом, дряблыми ляжками, тусклым взглядом школьного живодера и обвисшими желейными щеками старца скопца.
В ужасе я убежал бы от зеркала, уверенный, что за одну ночь меня заколдовал злой волшебник, украл мою красоту.
Но женщина упала в обморок, ногами на Запад.
Долг чести заставил меня остаться, и я с неохотой сделал женщине искусственное дыхание.
То, что мы рассказали друг другу, оказалось шоковой бомбой.
За плясками, обливанием шампанским, караоке в ночных клубах, купанием под Луной и под Солнцем ушло не три дня, а – двадцать лет.
Годы со свистом пролетели в унитаз.
С того дня нас очень редко приглашали в компании, не часто угощали, а лишь – из жалости.
Молодые заняли наши биологические ниши на пляже и в ночных клубах. – Старичок прослезился, сорвал с Сейлор Мун воротничок морячки и высморкался в него от всей души и носоглотки.
— История моего падения очень похожа на линию жизни Марка! – пенсионерка Фрида приняла эстафетную полосатую палочку рассказа. – Около Сен-Тропе проходили международные шахматные соревнования.
Перед последним туром я лидировала с отрывом в одно очко, и готовилась на следующий день вбить в голову корону Чемпионки Мира.
После обеда на секундочку забежала в бутик, вышла через два часа изумительнейшем чёрном коротком платьице от Spectre Hounts, белых гольфиках Counsels и в подиумных туфельках Absolutely.
Красоту нужно нести в Мир, поэтому я на часик заглянула на адский пляж в Сен-Тропе.
Да, я обливалась шампанским, потом ручейком перетекла в ночной клуб, затем проснулась в светлой комнате, оформленной в стиле земляничной поляны.
Из комнаты – отдельный выход на пляж, что пришлось по вкусу моему капризному сердечку.
На территории отеля оказался прекрасный ресторан с отличным французским завтраком.
После завтрака – SPA процедуры в огромном корпусе.
По вечерам я убегала с друзьями в ночной клуб, где еда второстепенная – картофельный пирог, но главное – шоу обезьян.
На сцене потрясающие горилы забывались в танце фламенко.
Причем, это оригинальное представление, не приманка для ночных бабочек и толстых мотыльков, а лесной танец, сохранивший джунглевый колорит: минимум декораций, песни в живом исполнении трёх горилл, которые даже не пользуются микрофоном.
После выступления мы страстно танцевали с кастаньетами и бубнами из моржовой кости.
Праздник продолжался, пока у меня не закончились пагубные сигареты.
На пляже я окликнула потрёпанного мужчину, а он мне нахамил – я думала, что нахамил.
Не заметила, что двадцать лет жизни пролетели, как одна кривоногая ночь.
Мечты о Шахматной Короне остались в далёком прошлом: карнавал и ночные клубы высосали из меня время.
Мы с Марком поняли, что по причине солидного возраста нас не накормят и не обольют шампанским.
Но тяга к буйному веселью осталась, тащила нас в SPA и рестораны.
Нужны деньги, а за деньги придется работать, что унизительно для танцоров и певцов.
Неделю мы обламывали себя, пытались устроиться на позорные работы, но – не хватало выдержки и стального понимания.
На восьмой день после встречи мы отправились на лесопилку и отрезали себе по одной ноге.
Нам дали инвалидность и пособие, достаточное для не бурного, но животворного отдыха.
Одноногие, мы по-прежнему обливались шампанским на пляже, но шампанское покупали самое дешевое, на распродажах.
Пятьдесят лет продолжали отдыхать от отдыха.
А сегодня во время оздоровительной пешеходной экскурсии по лесу наткнулись на присыпанный чёртовым песком старинный бутик.
Воспоминания водопадом обрушились на наши истлевшие кости: мы вспомнили, что уход из жизни начался после посещения магазина.
Появились вы – молодые, задорные, но уже тронутые плесенью шопинга.
Мы хотим вас предостеречь, на основе своего опыта показываем, что магазин – зло.
Не примеряйте шикарные платья, в которых вы выглядите Принцессами!
Не затягивайте корсеты с китовым усом, они превращают ваши талии в изумительно осиные!
Отбросьте кружевные лифчики – закружат головы!
Отвернитесь от колготочек в сеточку, от капканных белых гольфиков.
Расстреляйте из двустволок обворожительные подиумные туфельки, потому что модную одежду и обувь для женщин изготавливает чёрт в аду!
Если вы не послушаете нашего совета, совета прокопченных гуляк, то одежда поработит вас.
Платья возьмут в плен и не отпустят.
Оглянетесь, а двадцать или пятьдесят лет – ТЮ-ТЮ, улетели в плясках на карнавалах и в ночных клубах, где в темноте вас целует сатана! — Старушка зашипела, мотала одуванчиком головы.
— Фрида! Мы опаздываем на бесплатный ужин для пенсионеров в ресторане Пиколино, что означает – маленький ад, – пенсионер посинел, как мои волосы. Он пальцами зажимал губы, но рот раскрывался, соблазнял старушку приглашением на ужин. – Самый типичный для Сен-Тропе и самый необычный для леса уютный ресторан в подпольной квартире шумной, негостеприимной семьи воров.
Нас познакомят с пятью меню, от души накидают гастрономические хиты кавказской кухни.
Тебе я заказал три вида французских устриц – ты  ненавидишь устрицы (ФУ! Устрица звучит, как острица – глиста!), я знаю, но модно, дорого, поэтому нужно скушать через блеванье:
— Устрицы Жилардо, Фин де Клер и «Черный жемчуг»? – старушка схватилась за деревце, чтобы оно удержало от безрассудного психического побега в ресторан. Осинка треснула, и пенсионерка полетела вялой стрелой за избитым горем Марком. – Сейчас для дегустации устриц – у меня на них аллергия — самый подходящий сезон!
Устрицы – деликатес и мощнейший афродизиак! – Фрида скрылась за кустами плачущей бузины.
— Дети, не примеряйте модные и красивые шикарные платья. – Старческие голоса давились, перебивали друг друга – так котята борются за сосок кошки. – За плясками, гулянками вы потеряете себя.
Не хотииииим! Будь проклят званый ужин с устрицами! АААААА! – Голоса затихли застывающим жидким металлом.
Пенсионеры не в силах противиться зову фешенебельной безбашеной жизни.
— Хитрые! Всю жизнь провели в отдыхе и благополучии, а нас отговаривают! – Асуна спрашивала себя, но искала ответ в Кэндзи.
— Я же говорила, что они – лживые лисы! — Сейлор Мун поправила безупречную золотую чёлку. – Ни себе, ни людям!
Нет, себе они взяли всё, а нам – фигушки без масла.
— Правда в их словах огромная и страшная, медвежья услуга! – я поняла, что пришла моя очередь философии. – Когда начался бум на анимешек, я настолько погрузилась в платьица и аксессуарчики, что профукала шахматный турнир за школу.
Перекрашивала волосы, любовалась кукольным платьицем, белыми чулочками, синей юбочкой, серой блузочкой, снежными кружавчиками.
Не хватило времени на эндшпили и дебюты, о них даже не вспомнила, погруженная в восхитительный мир манги.
— Мы не должны идти в антикварный бутик? – Асуна распахнула ворота очей – забегайте, кони дикие. – Примерим новые платья, и ослеплённые своей красотой, отправимся навсегда на пляж в Сен-Тропе?
После вечности отрубим ногу, чтобы пособие по инвалидности и нетрудоспособности дало денег на новые сногсшибательные развлечения?
— Сен-Тропе зарос лесом, пропал, я в инете видела! – Сейлор Мун, оказывается, уже прощупывала отдых на будущие годы. – На одной ножке – неудобно, можно упасть.
Но пластиковый протез вместо живой ноги – удачная находка.
С культей можно милостыню просить — красивым одноногим девушкам подают охотно, с радостью – на новые платья и на ночные клубы хватит с избытком.
— Очумели, подруги? Давайте, я вам сразу ноги отрежу, чтобы шиковали без опаски, что деньги закончатся! – Змеиное шипение потухающими углями костра вырвалось из меня. – Марк и Фрида – не лисы, а – дьяволы.
За несколько минут запудрили вам мозги, покрыли коркой.
Вы слабые, а я – сильная!
Ничего со мной платья не сделают, не собьют с шахматной тропинки.
Я покажу, что не одежда управляет девочкой, а школьница – хозяйка тряпок. – Подняла оставленный фонарик Марка (нарочно подбросил мне, лис сатанинский) и смело шагнула в Мир моды (шарфик Hermes прижился у меня на шее).
В магазине вспыхнул яркий дневной свет, будто небо ворвалось следом за мной.
Небо в меня влюбилось?
Оказалось, что услужливые мальчики раскидали завал над скайлайтами, отшвырнули песок и дёрн, и свет обычным образом проникал сквозь стеклянные люки.
Фонарик теперь не нужен, он – балласт в Царстве шёлка и бархата.
— Мальчики, подождите за дверью, у ворот! – Не оглядывалась, боялась, что красивейшие платья убегут.
Закрою глазки амурные, а юбочки и сарафанчики исчезнут в тумане времени. – В магазинчике две примерочные кабинки, а нас – девочек – три прелестницы! – Прижала к бедрам блестящую шикарную юбочку из легенды.
На ощупь – очень дорогая, потому что материал руку греет вечным огнём.
Слева – с длинным изумрудным платьем – мелькнула Асуна.
Справа – Сейлор Мун охала и ахала по-мышиному над полочкой с блузочками.
Без сознания я примерила юбочку – идеально сидит, шикарно, по-лесному.
В ней я чувствую необычайный комфорт и послеэкзаменационное удовлетворение.
К юбочке добавила блузочку с воротником из горностая.
За сиксилион лет мех не испортился, а – словно живой.
— Юмико! – через реку времени Асуна протянула руку и потрепала меня по онемевшему от восторга плечу. – Посмотри на нас в новом! – Асуна на левое колено встала перед Сейлор Мун (композицию, наверняка, увидела в журнале моды).
Мои подружки сияли – не только лицами, но и одеждой.
Они преобразились, стали на год старше и на два года моложе.
— Удивительно, но вы не вышли из образа анимешек!
Любая одежда подстраивается под наши тела и мангу.
Бальные платья превращаются в анимебальные! – я сняла обновки, аккуратно сложила и поместила в целлофановый пакет из прошлого.
Пакет – машина времени, он жил ТОГДА и помогает мне сейчас.
— Ты прелесть, Юмико! Душка! – Асуна чмокнула меня в щечку, оставила рисунок рубиновой губной помады.
Я улыбнулась подружке, а руки жадно пожирали, перебирали, сортировали чарующие платья.
Руки сами найдут – по теплу – нужное мне потрясающее нарядное.
— Посмотри, идеально для тебя, бренд Tumbs Up! – Сейлор Мун — вопреки мнению, что девочки не помогают друг дружке из-за того, что одинаковые полюса магнита отталкиваются – предложила мне глубоко синее, блестящее, шуршащее. – Я на себя хотела, но оно к тебе, будто тянется.
— Ко мне по-собачьи или по-лисьи идёт? – я удивилась, кивком поблагодарила Сейлор (отличная она девочка, если ум за разум не заходит). – Бальное платье?
Разве бальное согласуется с моим образом аниме – книжного червяка?
Прикинула платьице и онемела, провалилась в Рай.
Обычно падают в ад, но Рай повсюду, поэтому в него и упала.
Платье – до туфелек, облепило меня второй кожей, обещало море волнений!
И в голову мне сразу ударила молотком мысль – МОЁ!
В талии перетянуто золотым обручем Солнца.
Материи много, но я чувствовала себя в нём обнаженной, легче, чем в бане.
Широкие вырезы по бедрам, декольте от и до – показывали меня во всей красе, выделяли наиболее выделимое и скрывали скрываемое.
Я поплыла, пол превратился в облака.
За спиной шумел приветливый восхищенный лес.
Прислушалась – не лес играл листиками, а мальчики сопели в паровозные ноздри.
Не послушались моего генеральского приказа?
Или покинули магазин, а потом заглянули на один глазок?
— Юмико? Моника? Ты кто? – Кэндзи выразил общее мнение перелетных птиц.
Я обернулась (платье помедлило, затем повторило мой манёвр).
Глаза у Юдзи, Ишакова и Кэндзи вылезли и висели на веревочках.
— Ты супер аниме, Принцесса бала! – Асуна Юки выдохнула от всей души, без чесночной иронии.
Она выглядела сногсшибательно в розовой ночной рубашечке с сиксилиардом пенных белых кружевов (или не ночнушка, а – платье?).
— Сейлор! Ты забыла надеть юбочку? – я взглянула на Сусану и покраснела за подругу.
Она стояла в трусиках, в золотой блузочке, и широкий пояс ждал свою юбку.
Пояс натянула, а юбку к нему забыла, Лунная анимешка.
— Это юбочка! – пальчик Сейлор Мун указал на пояс, прошелся по экватору. – Мини-юбочка для вечеринок в ночных клубах бывшего Сен-Тропе.
Десятисантиметровая юбочка от Anna Cpecial,  дорогущая – дороже курьерской ракеты.
Бренд времен моей прабабушки!
Хотите примерить, девочки?
— Очень! – хоровое пение Асуны и моё.
— Но, чуть попозже! И куда её одевать? В школу – учителя убьют!
На шахматный турнир? Судья за ухо выведет из зала! – я сжала бриллиантовые кулачки – близка юбочка, но не оденешь. – Наверно, она только для тебя, твоя анимешка!
— Сейлор! Не продует в… ХМ… короткой юбчонке? – Рин Мацуоко проявил отцовскую заботу.
Все на него посмотрели волками – стая против одинокого охотника.
Платье окутало меня весенним облаком.
— Я пройдусь по тропинке, обкатаю платьице! – Пригвоздила свиту к полкам магазина. – В нём чувствую себя лесной фей. – Попыталась прикрыть слишком открытое, но платье засмеялось, и, наоборот, оголило более положенного.
Из магазина я вылетела, девочка-пушинка.
Неужели, тряпка, умело сшитая и обработанная швейной машинкой, возвышает до творчества?
С обязательным ружьём за плечом и с ножом в ножнах я продефилировала по тропиночке — красотища.
Ветер стих, птицы затолкнули своё чириканье обратно в клювы – боялись меня испугать.
— Здравствуй, Лес! – я закричала, подняла руки и побежала к лазурной точке впереди – маленькому лесному озерцу, величиной с зеркало.
Любопытно, как я отражаюсь в чистых хрустальных водах в новом бальном аниме платье?
Озеро оказалось чуть дальше, чем я предполагала, высчитала академически.
Взглянула в воду и увидела – ЧУДО!
— Принцесса! Волшебница! Королева Курьерской службы!
Мисс Дебют! – прошептала, и незнакомая мне анимешка из озера ответила движением губ.
Платье преобразило меня, одухотворило (и до платья я была ничо, а с ним – Принцесса на горошине).
На миг холодная игла сосульки страха вошла в моё сердце.
Неужели, Фрида и Марк не обманывали, старые лисы в париках?
Одежда уводит от действительности, завлекает в страну танцев, веселья и ничегонеделанья на пляжах под силиконовыми зонтиками?
Может быть, пока я спускалась к озеру, прошло сто лет?
Засмеялась серебрено над своей шуткой, погладила по головке (на которой в ближайшем времени появится шахматная корона).
Пора обратно, друзья заждались, и, наверняка, волнуются до обморока.
Обернулась, подняла ножку и застыла на карауле.
В Грандвильнюсе я видела смену караула у дома Престарелых.
Солдаты балероны поднимали ножки, вышагивали, как цапли.
Но я не цапля, и не солдат, и не вышагиваю, потому что под ногой – не тропинка, а – земляничные кустики.
Пока я восхищалась своим отражением в зеркале озера, тропинка сменила направление.
Лес веселится, играет в прятки.
Никогда не плутала в бирюзово-рубиновом лесу.
Но сейчас не найду дорогу, потому что лес не мой!
Бабахну из одного ствола в Белый Свет?
Ребята услышат выстрел и со скоростью аниме-ракет примчатся на помощь?
Возможно, что не услышат звук выстрела, потому что лес его съест.
На короткую прогулку я взяла два патрона – небольшой запас против стаи волков.
Думала я целую минуту – рекорд для школьницы.
Затем сняла ружьё с плеча, подняла и произвела контрольный выстрел в облако.
Звук показался хохочущим, а не бабахающим.
В ответ не услышала ободряющие выстрелы, ничего не услышала знакомого, словно мне в уши лес натолкал листьев березы.
Прошло пять тюремных минут – более чем достаточно, чтобы мальчики прибежали.
Ноль целых, ноль десятых ко мне внимания.
Еще десять минут, а потом и час в нагрузку.
Всё, дальше не имеет смысла притворяться Алёнушкой у озера.
Если лес захочет, то меня не найдут даже курьерские ракеты.
Остался один шанс – пойду по золотой тропинке!
АХА-ХА-ХА-ХА! Золотая дорога в никуда!
Не золотая тропинка, а обыкновенная — тропинистая.
Тропка в лесу – не означает, что по ней кто-то ходил: человеческий или звериный.
Тропинки появляются, вырастают, как зубы у медведя.
Опасно идти в никуда, но еще ужаснее сойти с тропы.
Только лесники себе позволяют баловство ходить там, где пожелают.
Со скоростью анимешки, спешащей на бал, я побежала по новой тропинке.
Скоро Солнышко сядет в кроватку, а у меня кровати нет.
В Другом Мире осталась кровать.
Час бега и спортивной ходьбы подарили мне людей.
В нахлынувшей темноте я увидела в роще огни, костры и фейерверки.
Воткнулась на деревенский праздник.
Куда мои длиннющие ноженьки доставили?
В Сен-Тропе? Шутка!
— Прив! – кивнула величественно незнакомому пареньку в набедренной повязке. – Карнавал?
Не подскажите название вашей деревни?
Я немного заплутала, то есть – потеряла дорогу, заблудилась.
Далеко ли до Верхних Берлог? – Нарочно назвала деревню в тринадцати верстах от моей.
Почему-то не хотела сразу открывать, откуда я.
Осмеют, напишут в инете, что в моей деревне проживают географические идиоты.
— Большая Выдра! – подбежала девушка лет восемнадцати-тридцати.
Умело наложен дорогой макияж, щёчки пылают маковыми лепестками, глазки горят звёздами.
— Большая Выдра? Кто? Вы? – моему удивлению нет предела на земле и на воде.
— Ты смешная анимешка! – девушка провела рукой по моему замечательному древнему платью из магазина прошлого. – Классный у тебя прикид, праздничный!
Я не Большая Выдра, моё имя – Джессика Кастаньета!
— А меня зовут Том Арбуз! Мои предки любили арбузы! – паренёк закрыл рот двумя руками, подтащил челюсть, отвалившуюся от моей красоты.
— Побежали танцевать у костра! – Джессика тянула меня за руку, хохотала мандаринками. – У нас весело!
Даже свой ночной клуб открыли в деревне!
— Ночной клуб? Мне еще рано в клубы, потому что в них… — Я замолчала, кивала парням и девушкам, мужчинам и женщинам – веселым до гробовой доски. – Большая Выдра! Не слышала о вашей замечательной деревне.
Она далеко от Лейкгранда?
— Лейкгранд? ФИ! Название тухленькое! — Джессика надула щечки, показывала глазками, что выяснение широты и долготы её утомляет. – Не знаю никаких Лейкграндов.
— А Литтлпиг? Верхние Козлы? Грандйорк?
— Всё незнакомое! – Джессика не теряла время на пустые, не праздничные разговоры, пританцовывала, подпрыгивала, кружилась.
— Гроббург? Гроббург в школе изучают? – я повернула оловянную головку к Тому.
Страх накатывал на меня, клубился в искрах костра.
Почему девушка не знает великие лесные столицы?
— Гроббург? Прости, не понимаю! – паренёк пожал дохлыми плечами и взял с подноса на пеньке яблоко синего цвета. – Откуси – обалдеешь от счастья!
— Спасибо! В другой раз! – во мне заговорила опасная Юмико, любительница метать нож. – ХМ! В ваших Больших Выдрах кто самый умный? — Прозвучало оскорбительно для Тома и Джессики, но я уже горела нетерпением вытащить правду за рога из норы.
— Кай Сони и Кончита Бананова – они всё на свете знают, – Джессика потеряла ко мне – серой и скучной дикарке – интерес.
— Том! Томи Арбузик, покажи мне Кая и Кончиту! – В моей улыбке отразились мешки с сахаром.
— Они в гамаке у пиршественного стола!
Видишь – серебром блестят шортики? Это Кай!
Кончита одета только в бусы из кораллов!
— Спасибо, Том, приятно тебе повеселиться на костре! – Хотела сказать – у костра, но люблю подколоть.
Юмико Сакаки – книжный червь, поэтому шутки у меня – с юморком.
— Прив! Мудрые Кай и Кончита! – приблизилась к гамаку, помахала ручкой-светофором.
В огромных городах, до нашествия леса, стояли лампочки, они давали отмашку машинам.
— Шикарное платье! С аукциона? – Кончита подарила мне дежурную вечную улыбку!
— Из бутика! – Я не сказала всю липкую правду, что бутик археологический! — Я ищу дорогу к Гроббургу.
Далеко до него или до Литтлпиг?
— Гроббург? Литтлпиг? – Кай выполз из гамака, продемонстрировал мне серебряные шорты из фольги и детскую майку с радугой и обезьянкой. – Откуда ты, девочка аниме?
Из сказки? Мы не знаем ни Гроббурга, ни Литтлпига.
И, если нам что-то не известно, то это не существует! – Кай захлопнул крышку моего гроба.
Лес вывел меня в загадочную деревню Большие Выдры в другом измерении?
Может быть, я сейчас плаваю в Космосе в ста сиксиллиардах парсек от МОЕГО МИРА?
— Не печалься, что потеряла своих, девочка! – Кай надкусил банан и протянул Кончите. – Человек рожден для счастья и веселья, а не для плутаний по лесу.
Обрати внимание на мою майку – поп-арт и комикс.
Я сконцентрировал внимание на изображениях обезьянки Чичи –  она продавала кирпичи, и радуги.
Перенес мысли на одежду!
— Выделить одну или несколько дорогих сердцу вещей нереально, это, как выбрать любимого щенка! – Кончита зазвенела, затрещала, загрохотала камнями в бусах (настоящие или стекляшки?). — Самые эффектные изображения, по моему мнению – с обезьяной!
— В моде очень много правил, по которым мы играем.
Но в любом случае наши одежды связаны с весельем и Вселенной! – Кай закатил глаза и выкатил улыбку.
— Выделить модную ошибку намного сложнее, чем всю ночь танцевать в ночном клубе! – Кончита замораживала меня пустой болтовней.
Я проваливалась в болото безысходности.
Дважды два равняется четырем – классика и понятно.
А разговор двух эстетов – пустота, из него я не вытащу Истину, не узнаю, где я и как… сейчас.
— В детстве я рисовал русалок – выдуманных девушек с хвостом! – Кай взял меня за руку, чтобы я не убежала от словесного поноса. – Без хвастовства заявляю, что я создал образ обезьянки Чичи с кирпичами!
Обезьянка Чи-чи-чи продавала кирпичи!
За веревку дернула и случайно перднула!
— А я не помню, чтобы Чичи дергала за веревку, – Кончита подмигнула мне, глаз у неё сливовый! – В веселье мы больше всего любим сам процесс.
— И безудержный хохот утром, когда ищем носки! – Кай швырнул банан в толпу танцующих ярких соплеменников.
Одежда на всех разная, но свободная, не сковывает движения во время танца.
— Обожаю путешествовать по деревне, заглядываю в каждую избу, стараюсь посмотреть, всё!
Потом проникаюсь духом той избы, в которой засыпаю! – Кончита потянула меня – синюю птицу — в гамак.
Я улыбалась, но оказывала нехилое сопротивление.
Понимала, что гамак – сон, волшебный!
Упаду в него и не встану, навсегда поселюсь в деревне, которая – отражение во времени Сен-Тропе.
Перемещение в пространстве и времени – чушь.
Но ассоциации помогали мне не впасть в истерику.
— В детстве я проживала в деревне Чичолина близ Пупоксити (никогда не слышала об этих бредовых деревнях!). – В Чичолино невероятно красиво, море шелковое, потрясающая архитектура.
— А еще Фуфляндия – прекрасная страна.
В ней зеленый цвет – по-настоящему зеленый! – Кай впал в детство, разглаживал морщинки на шортиках.
— Мне запомнилась биографии Эдгара Косолапова, Боржоми и Фантомаса Второго! – Кончита облизнула синие губы (губы под цвет моего платья).
— А я предпочитаю триллеры и произведения в стиле «Гордая и морально устойчивая» Франко Чана. – Кай с тоской смотрел на хоровод у костра – так вежливая собака рвется на прогулку, но учитывает настроение хозяина.
— Пересматриваю фильм «Мулен Брюньон» — поэтический и волшебный, как мои танцы! – Кончита намекала, чтобы я упросила её продемонстрировать стэп или вальс.
НЕА! не дождетесь от Юмико вежливости!
— Мне ближе старая лента «Гиви лоза» с Шоном Константиновым по мотивам романа Умберто Абрамовича! – Кай не оставлял надежду уронить меня в гамак или в костёр.
Веселые желают, чтобы смурные веселились.
— Обожаю запах земляники.
Она напоминает мне о комарах! – Кончиту потянуло на безумные признания.
— А мне нравится, как звучат белый мускус и розы!
Музыка зависит от настроения!
Иногда лучше спать под похоронный марш! – Кай обошел меня по экваторы, трогал платье, проводил пальцем по складкам и цокал беличьим языком.
— Недавно купила на крокодиловой фабрике «Litle and Co» ремень из крокодиловой кожи для прыганья через веревочку.
— И картину фламандских художников шестнадцатого века прихватили на блошином рынке в Ньюкабаниха (и об этой деревне я не слышала!) – огромная удача! – Кай подмигнул мне, словно взял в помощницы по художественной мастерской.
— В ближайшие годы будем продолжать веселиться! – Кончита мягко подталкивала меня в радужный круг танцующих.
— Веселье! Смех! Иначе, зачем жить? – Кай поставил жирную точку на определении координат деревни.
Любые мои темы, не связанные с весельем, будут рассматриваться, как враждебные.
— Юмико Сакаки! – Парень и девушка в лёгких соболиных душегрейках на голое тело по очереди обняли меня, как старую знакомую.
(В пятнадцать лет я уже старая?!! Глупая поговорка!)
— Мы обольём тебя брусничным лимонадом! Обхохочешься! – со всех сторон летели дружелюбные голуби криков.
Меня взяли в плен веселья.
— Ыгы! Вот только платье подтяну, и в – танец! – Я улыбкой затушила подозрение!
Сделала вид, что ищу на пять минут гримерку, примерочную кабинку в деревне.
Безмятежно откусила от пирога с рыбой.
ХМ! Вкус у рыбы не нашенский!
Зашла в кусты за избу! Прошла по тропинке в огороде, и испуганным зайцем, сиганула в зловещий лес.
Адский лес или добрый – узнаю!
Но то, что веселье затянет на всю жизнь — однозначно!
Пенсионеры Марк и Фрида рассказывали, что двадцать лет пролетели комариками на воздушных шариках.
Может быть, я в образе аниме, и в то же время – Моника, напрасно бастую?
Жизнь в праздности, вечный карнавал – мечта любой девушки (и парня!).
Пой, танцуй, прыгай через костёр, броди по ночным клубам, кружись в хороводе – шик, блеск, красота!
В промежутках между бешеными плясками буду коллекционировать картины фламандских, голландских, барбадосских художников.
Почему я ухожу от счастья?
Возможно, что лес дарит нам новые Сен-Тропе, загоняет в рестораны и на дискотеки?
Я убегаю от подарка?
Задумалась, даже губку шикарнейшую прикусила – не вернуться ли в веселье?
— ЙО! МОЙО! Все говорят, что девочке думать вредно! – остановилась у трёх сосен, вбила кулачки в бока. – Задумалась, и ушла от деревни с хохотушками.
Балда я! Учение и философия меня сгубили, в гроб загоняют! – Оглянулась через левое плечо.
На левом плече у мальчиков чёрт сидит с колёсами рогов.
У девочек — Космическая пустота на левом плече.
Деревня исчезла за рощей, которой минуту назад не было.
Я даже не пыталась вернуться – бесполезно.
Лес закрыл от меня Большую Выдру!
— В следующий раз, Моника Бурлакова, она же Юмико Сакаки, не думай думать! – Поучала себя, голосом разгоняла липкий полумрак леса.
Лес радиацией – шутка! - светился на границе тьмы. – К счастью, не напоролась на бездомного медведя и на волков.
Одним патроном с дробью на уток я не удивлю армаду диких хищников!
Везет, мне, как воскресшей утопленнице! – Похвалила себя за везение и тут же ударила мятной ладошкой по лбу. – Блиииин! Где тропинка? – В голосе заскрежетали старые шестеренки.
В деревне у бабы Клаудии стоит огородное пугало с шестеренками.
На ветру оно скрежещет – хоть вешайся на осине.
А пенсионерке Клаудии нравится заунывное, погребальное.
Пугало напоминает ей сгоревшего в бане  мужа.
В панике, что я не на тропе, бегала вокруг сосен, изображала невесту леса.
Затем упала на четвереньки, ползала, нюхала землю – собака на охоте.
Под ногами пружинил мягкий коврик из листьев, хвои, мха и травки – удобно при ходьбе.
Но тропинка сгинула, провалилась в ад.
Либо я остаюсь и сто лет жду новую тропинку, либо бреду, ощупывая глазищами пространство и время.
Я не из терпеливых девочек, поэтому выбрала смерть в пути.
Уходить от тропинки дальше, чем на пятьдесят метров – безумство.
На тропинке, на расстоянии видимости должен находиться другой человек, обозначая место тропы.
Когда мы с мамой уходим за грибами, ягодами или на сбор золотых самородков и рубинов, то я остаюсь на тропинке, а мама бродит вокруг меня кругами с радиусом пятьдесят метров.
Я не знаю людей, которые ушли от тропинки на критическое расстояние.
Лесники ходят по лесу без троп… Но лесники – выдумка, легенда, и они, наверно, не совсем люди.
Лес изменяет лесников, превращает их в ходячие деревья. Шутка!
Я один раз встретила лесника – страху натерпелась, чуть не сошла с ума от радости и ужаса.
Лесник посоветовал мне играть в шахматы!
Выдумал новость, будто бы я до него не играла на турнирах.
Мне никто не поверил, что видела лесника!
Они – фантастика, а я в бреду разговаривала с призраком.
Сейчас я брела по кинофестивальной дорожке и  восторгалась собой:
— Ай да Юмико! Ай да Моника! Супер модель!
Шагаю по бездорожью, а еще не умерла! — Споткнулась о предательский сучок, полетела в ад, но не долетела.
Со старческим кряхтением подняла себя.
Когда не на подиуме, то могу кряхтеть и дрожать.
Шарфик Hermes и платье – целёхоньки, пуленепробиваемые!
Придется поддерживать платье, чтобы драгоценность не порвалась о зубы кустов.
— И чо? Куда я пойду, если со своими ногами не разобралась.
Запуталась в ногах, как в лианах? – Спросила себя и от себя же ждала мудрый профессорский ответ.
Метрах в десяти в кустах мелькнул белый зайчик.
Ночью все цвета – белые и серые!
Живое, значит – опасно!
Я сняла ружьё – не убью зверя, но хотя бы напугаю.
Успокоение — что в моих руках гром и молния – не приходило.
Белый шарик взметнулся, и из кустов важно вышла лисица.
Роскошная, пушистая, с наглой рожей воришки.
Хвост – замечательный, с белым пятном на конце – маяк для заблудившихся девочек.
— И чо, лис? Поговорим? – ничего умнее, чем задать вопрос лисице ночью в лесу я не придумала.
Лисица подняла мордочку, понюхала струю запахов, исходящих из дула ружья.
И… засмеялась, затявкала издевательски.
Неужели, она унюхала дробь и поняла, что в патроне нет пули?
Легенды о Сент-Тропе, истории о лисах-оборотнях, танцующая Большая Выдра (не выдра танцует, а население!), – всё меня оглушило пустым мешком.
Острые кромки страхов затупились.
Лис увидел, что я не пою, не танцую и не собираю картины фламандских мастеров, поэтому вильнул белым пятном и неторопливо побежал от меня.
— Постой! Где лисица – там вода!
Вы, звери, водопой чувствуете за сто километров!
Я – гениальная девочка – не покушала в деревне и не пила, предусмотрительная самолюбивая корова! – Двинулась следом за лисицей.
Взять лисицу в проводники – затея еще более фантастическая, чем с ней беседовать.
Лис (или лиса) не торопился – либо щадил моё детское здоровье, либо никуда сам не спешил, бухгалтер леса.
Да, развелось, понабежало к нам лисиц – ногу поставишь – на лису наступишь.
Лисица по-собачьи обнюхивала некоторые кустики, интересовалась их ароматом.
Иногда замирала гончей в стойке, поднимала переднюю лапу, а затем срывалась.
Мне приходилось бежать, а потом лис останавливался, вкапывал себя в листву, пережидал.
На тропинку он меня не вывел, брезговал человеческими тропами.
Утро не приходило, ждало, пока я свалюсь в горячке или заражусь бешенством от лисицы.
Примерно, через три часа марафона, лис исчез.
— АУ! Лисица! Где водопой? Колодец с живой водой? – я аукала, охала, пожимала волшебными плечами.
Я красавица, а прелестненькая девушка – по законам леса – никогда не останется одна.
Сейчас ко мне выйдет Принц вместо лисицы, или лис обернется купцом.
Накормит, напоит и на курьерской ракете отправит в МОЙ Мир.
— Лишь бы в Мир Иной не выкинули вперед ногами! – Я нарочно грубо вслух пошутила, чтобы нервы не засохли веточками сельдерея.
Принцев нет, поклонники мои остались в магазине.
Лисица посчитала свои дела более важными, чем помощь анимешке в платье из туманного прошлого.
Я представила себе дальнейшую жизнь на ближайшие сто лет.
Ружьё с одним патроном – смех галкам, и я его выброшу.
Платье со временем истреплется о кусты, останется в моей памяти.
С ножом я не пропаду… не пропаду быстро.
Из шкур убитых зверей нашью бальных платьев!
Не верила еще, как одна, с ножом выйду на медведя или на стаю волков, но уже видела себя в меховой шубе из неубитого медведя и в кожаных самодельных сапожках.
Пищу придется употреблять только сырую: грибы, ягоды, дикие яблоки и груши, рыбу, устриц, и млекопитающихся.
От дикой и нездоровой пищи волосы мои удлинятся до десяти метров.
Иголки и сучки исцарапают кожу, превратят меня в одну большую мозоль.
Лицо окаменеет, а пальцы станут сучками!
Я отшвырнула картины из воображаемого будущего.
С чертыханиями злой падчерицы обошла кусты и наткнулась на одинокую избушку.
Не пряничный домик из сказки, а – жилище для одного непритязательного холостяка.
— Спасибо, лисица, что меня привела к избушке! – произнесла громко, чтобы лис, если подслушивал, услышал мою пламенную благодарность.
В окошке избы горел свет – загадка.
По моим подсчетам сейчас около трёх-четырех часов ночи или утра.
Люди в это время обязательно спят, ждут зубную фею. Ещё одна шутка! О фее с зубами и для зубов!
Я приободрилась курочкой на насесте.
Лес не послал мне Принца освободителя, но и не оставил рыдать одну во мху.
Возможно, что в этой избушке прожигает жизнь танцор, собиратель картин и самоваров.
Но он – лучше, чем прогулка с интеллектуальной лисицей профессоршей по ночному лесу.
Осторожно постучала в дверь и сразу отпрыгнула белкой влево.
Не исключено, что в избушке цепляется за  жизнь одинокий свихнувшийся старичок-воин.
Шандарахнет из карабина через дверь — собирайте люди, меня по частям.
Ответ из избы я не получила.
Осмелела и снова кулачком пощекотала дверь.
На этот раз не отпрыгнула, не изображала из себя чайку, летящую над болотом.
Вдруг, в избе затаился маньяк?
Убежал от людей, прячется от правосудия, а я сама к нему в гости пришла.
Поднесла себя на золотом блюдечке, красавица в синем платье!
Минут пять я прикидывалась дятлом у двери.
ТУК-ТУК, я ваш друг!
Возникло девичье простенькое желание — прикладом бубухнуть в доски двери.
Открывайте, люди добрые!
Юмико с войной изволила прийти!
Приклад ружья оставила на десерт.
Взяла в правую руку нож и толкнула дверь балетным плечом.
Дверь кашлянула, скрипнула и отворилась.
Проще пареной клубники!
— Эй, есть в доме хозяин? – выкопала с полочки памяти фразу из фильма.
МДА! Юмико Моника! Ночью забрела в чужой дом и раскидываешься банальными вопросами.
Что обо мне подумает маньяк в избушке?
Исправила ошибку и напустила на себя облако загадочности:
— Не обратите ли ваше внимание на одинокую путешественницу аниме? – Прозвучало приговором моему уму.
Разозленная я протиснулась в избушку и присела за стол, напротив лесника.
То, что хозяин избушки лесник – не заметит только слепой крот в банке с гуталином.
Брезентовый плащ, шапка из волка, кирзовые сапоги, вислые моховые усы.
Лесник – одеждой и усами – похож на того, кто дал мне совет играть в шахматы.
Возможно, что – этот советчик, либо все лесники на одно лицо и в одинаковой не анимешной одежке.
Избушку освещала масляная лампа – из фантастических рассказов о допотопных временах с динозаврами.
Лесник в своём доме, не спит – ну, пусть у него бессонница.
Но почему не переоделся, а парится в плаще, шапке и сапогах, словно назначил себе наказание за шалости.
Может быть, у него под плащом и сапогами ничего нет?
Не в смысле, что лесник голый и стесняется, а на самом деле – пустота или чёрная материя?
Чёрная Материя Вселенной – вымысел астрономов.
Материи нет, но вымысел есть.
Также, как и лесник – его не существует, но легенда о нём живёт.
Лесник гигантским ржавым ножом строгал палочку, сопел от усердия — дяденька, впадший в школьные годы.
На меня он не смотрел, потому что я в масштабах Вселенной – ноль.
Я – ноль? Набрала от обиды воздух в меха лёгких.
– Я круче всех! Супер модель! Гениальная шахматистка, подарок Судьбы!
И не замечать меня, всё равно, что плюнуть в глаза доброй лисице. – Наверно, у меня ум Солнышком зашёл за разум, потому что я всё выкрикнула, а не подумала.
Лесник не выпучил глаза в потрясении, не упал с пенька, заменяющего табурет.
Вся его жизнь сосредоточилась в палочке.
Я закинула ногу на ногу, приняла позу хамовитой анимешки.
Минут десять я изучала психологию лесника, и узнала много нового о своём терпении: терпения у меня нет!
Следуя правилу: «Поступай так, как тебе удобно, и всем станет лучше», я поднялась, зачерпнула берестяным ковшиком воды из деревянного ведра и напилась до одурения – впрок.
Вдруг, лесник обалдеет от наглости самозванки и вышвырнет меня пинком из избы?
Накушаюсь впрок до чертиков в глазах.
Одни танцуют и поют, коллекционируют барахло, другие – палочку стругают, не расхваливают мою красоту и необычное замечательное платье.
Возможно, что только я осталась разумная в ЭТОМ Мире!
Умненькая разумненькая Моника Юмико подхватила половину тушки запечённого зайца и снова присела к столу.
Лесник закончил стругать палочку, отложил и взял новую – для пыток.
Ничего интересного из первой он не выстругал, даже испортил деревяшечку, а в ней живёт душа Буратино.
— Значит, нашли настоящее мужское занятие — палочки портить? – Я решила вопросами и подколами раскачать лесника до Правды.
Если сейчас спрошу, как мне вернуться домой, то он либо ничего не ответит, либо сморозит глупость наподобие «Играй в шахматы», или «Дом там, где ты!»
— Обрезаете сучки, ковыряете в веточке ножичком, и вроде бы оправдание, что заняты.
Палочку обстругивать – не домА строить, не детей в школах обучать, не пыхтеть на курьерской службе!
Ищите лёгких путей в жизни, дяденька? – Кушала зайчика – необычайно вкусный, потрясающе жирный, деликатес. – Кто вам зайчика принес и приготовил?
Скинули из почтовой ракеты?
Вы же – за веточками и струганием – жизни не видите.
АХ! Простите! Наверно, добрая фея приносит вам пищу в избушку!
Вы же лесник, и не просто лесник, а лесник с Большой буквы!
Проголодаетесь – заяц прискачет и себя испечет вам на ужин и мне на радость.
Станет вам скучно до покраснения глаз — Лес с помощью лисицы-проводника предоставит вам разговорчивую красавицу анимешку для односторонней беседы.
Тиятр в отдельно взятой избе лесника! – Докушала вкусный, питательный и неполезный ужин.
Кости заячьи сложила в углу избы горкой – вдруг, каждое утро из костей вырастает новый заяц?
— Господин лесник! Люди надеются на вас, ждут от вас мудрых подсказок о лесе, – перешла на лесть, если прямая ругань не пробивает шкуру лесника. – Вы уходите от народа – так скромная лисица в норе хоронит свою шикарную шкуру. – Показалось или я моргнула не вовремя, но при упоминании о лисице правая щека лесника дернулась, пошла рябью.
Миг, и безучастное озеро лица вернуло на место штиль.
— Вас называют умнейшими из умнейших, кудесниками леса, познавшими его душу.
В Ньюбелорусском полесье жила легендарная девушка Олеся.
Вы – не потомок Олеси, которая угадывала по кукушке время с точностью до миллисекунды? – Я решилась и дотронулась пальчиком до ладони лесника. Ладошка – настоящая, не призрачная, а всё остальное – кто его знает, лешего. – Может быть, вы не мудрый, а дурак! – Не выдержала равнодушного к себе полоумного отношения. Лучше хорошая война, чем плохой мир. – УхОдите в лес, скрываетесь от нормальных людей, потому что нечего НАМ сказать? – Причислила себя к нормальным, а лесника записала в психи.
Он и этот удар выдержал, пропустил мимо сознания.
Не глухой ли он тетерев на току?
Тетерев-оборотень!
— Эй, дядя! Ты не тетерев? – озвучила безумное предположение, пальцами щелкнула перед черничными глазами лесника. Ад в них! – Лисицу-оборотня я видела, он мне рыбу принес.
По теории человек-оборотень перекидывается в волка.
Но вы под теорию не попадаете, потому что – лесник («лесник» прозвучало более саркастично, чем «дурак»).
Вы – оборотень-тетерев! – В отчаянии, что мой ум и красота остаются неоцененными, вырвала из руки лесника палочку и швырнула к костям зайца – жертва.
Усач спокойно достал из кармана плаща очередную палочку (прикольный мужик, в кармане ветки таскает) и приступил к философскому остругиванию – так в греческой бане Буридан очищал морковку для осла.
— Что, если вы мой отец по крови? – Я исчерпала все свои терпеливые вопросы (немного их у меня оказалось в сумочке мозга!). – Мама в лес по ягоды, грибы, по золото и драгоценные камни ходит со своим дружком.
Полезный друг, спокойный, уравновешенный, и что главное – культурный, в отличие от болванов лесников! – Тяжела артиллерия оскорблений! – Нарочно не скажу имя друга, потому что вы, наверно, тихий маньяк.
Палочку ножом мучаете, а придет время – на людей набрасываетесь, утаскиваете их в лес.
Люди пропадают не по воле ли обезумевших звериных  лесников?
На медведя сваливаете свои грехи?
Мама говорит, что её друг – хороший, но он – хлеб, а мама мечтает о мясе.
Она выражается образно, притчами.
Вы – мой отец! – Вышвырнула полоумное предположение и распахнула рот воротами в огород. Вдруг, правда? – Мама к вам в лес бегает, возвращается сияющей Звездой!
Ах, да, конечно!
Дети интересуют только матерей, а вы узнали, что я ваша дочь и усом не моргнули.
Или чем еще моргают лесники?
Вы – скала, остров невозмутимости в океане елок и берез. – Прислонила спину к шершавой тёплой (дом живой?) стене.
Не брежу ли я в воображаемой стране?
Очаровательная красавица анимешка в безумно дорогом изумительном платье пытается расшевелить безобразного дядьку в трагикомической одежде?
Заяц печеный, его кости, лесник, палочка, ржавый нож, лучезарная я – галлюцинация?
— Рыбу принесла? – усы лесника приподнялись, и снова опустились над мостиком губ.
— Чё? Вы заговорили? Рыба пробила ваше сознание? Вы – рыбак? – Минуту я оттаивала, не верила, что лесник говорящий. Может быть, мне померещилось от испуга? – Нет у меня рыбы!
Вы спутали меня с курьершей – занимательная девушка-курьер в бальном платье вам с вертолета сбрасывает живую рыбу?
Щас! Побежала я на болото за красномясой арбузной сёмгой!
В деревне Большие Выдры мальчик по фамилии Арбуз пляшет, утонул в веселье.
Пусть он вам рыбу переносит в карманах.
Услышали, что нет у меня с собой рыбы, поэтому снова ушли в подполье мудрости? – Вскочила, и трясла лесника за плечи – ноль эффекта.
Всё равно, что если бы я попыталась сдвинуть с места тысячелетний дуб. – У меня ножик с собой, острый!
Девочка книжный червь, когда не замечают её новое платье, превращается в садистку убийцу.
— Лисица тебе рыбу принесла? – лесник объявил мне, чтобы я не жарила мозги, не мучилась – откуда рыба, и что за золотая рыбка.
— Ага! Лисица! Прыгнула в озеро, как ошалевшая пловчиха.
Ныряла, изображала из себя русалку, а потом вернулась в рыбой – в зубах, не в лапах, и мне подарила.
Круто? Завидуете, что я лучше вас?
Мне лисицы рыбу преподносят, а не вам, усатому шмелю! – Растратила силы на разговор со стенкой.
Опустошённая поднялась, направила себя идеальную к двери – лучше с волками выть, чем от бездушного лесника получать молчание.
— Мужчина по своей природе – защитник! – сзади заскрипело (я с десятой попытки догадалась – лесник соизволил выказать мудрость лесную!). – Функция мужчины – превращать женщину в Рай.
Мужчина полностью соглашается с любым бредом женщины, даже, если она безумна.
Потакает ей, никогда не спорит, хотя понимает, что женщина всегда абсолютно неправа.
Мужчина сдувает пылинки с женщины, возносит её на Олимп.
Рядом с реальным мужчиной женщина преображается, становится богиней – мудрая, красивая, вечно молодая.
— Никогда не видела старых богинь, наоборот, пенсионерки по характеру и по внешности стремятся в ведьмы!
— Потому что настоящих мужчин очень мало – крупинки соли в океане овсяной каши! – усы лесника говорили, а он со стеклянным лицом строгал палочку. – Женщина по Уставу должна слушать своего мужа, быть кроткой, ласковой, доброй, доверчивой, нежной хозяйкой и матерью его детей.
Настоящий мужчина и реальная женщина — основа новой жизни за границей Леса! – Лесник отложил палочку (наконец-то его пробило на мудрости!) и с безумством коня изучал потолок избы.
 — Поняла! У меня пятерка по геометрии, поэтому я догадалась, сложила пазлы в картинку! — Стукнула себя ладошкой по лбу (необязательный жест, но девушки красавицы в фильмах стучат ладошками по черепу, изображают мыслительный процесс). – Вы со мной не разговаривали, потому что я не влезала в вашу тему настоящих мужчин и реальных женщин!
Палочка для вас умнее, чем красавица в шикарном синем платье инков.
Об инках шучу… если вы понимаете здоровый девичий юмор…
Не раздеваетесь в избе, ждете мудрость от Леса.
Вдруг, лес пошлёт вас куда подальше, а вы не одеты?
Палочку стругали, потому что больше делать нечего, загибаетесь от могильной скуки.
Одно остается за бортом моей лодки: почему рассказ о рыбе и лисице всколыхнул вас флагом? – Я надеялась, что лесник оттаял льдинкой в горячем супе.
Но дяденька снова погрузился в лесную нирвану, дубел.
Сделаю попытку, сверну на дорогу его любимой темы…
— Вы – настоящий мужчина? Что же в избушке прозябаете, если вас где-то в берлоге ждёт идеальная женщина?
— Я не настоящий мужчина! Лес делает мужчиной! Но меня пока не доделал! – Прозрачное смелое признание.
Еще бы – не на сцене рассказывает о своих подвигах, а в избушке перед девушкой.
— Ага! Прячетесь в лесу, потому что вы – маньяк недоделанный! – испытывала броню терпения лесника. – Когда станете настоящим, то вернетесь в Мир?
Трусливая теория, всё равно, что бесконечно строгать палочки.
Вы говорили о настоящих мужчинах, блин, слово язык отполировало.
В первую очередь мужчина похвалит одежду и внешность девушки, иначе Солнце в болото свалится с предсмертным хрипом.
Одичали вы в чаще, милорд лесник!
Если вы не заметили моё сногсшибательное платье — ни в сказке сказать, ни пером описать, – то цена вашей античной философии (красиво вплела «античной») один дирхем. – Злость, что не я руковожу парадом, пятнами покрыла мои руки.
Лесник поднялся (волк в лесу сдох?), подхватил карабин и вышел из избушки (хоромы – три шага, и ты на улице).
Поманил меня замшелой рукой, слов для девчушки пожалел, приберег их на случай встречи с настоящей женщиной.
А я? Гордая, независимая, сто лет меня уговаривайте всем Миром!
Осталась бы вкопанная, изображала ёлку.
Но любопытство вырвало меня с корнем, понесло за господином лесником.
Он покажет мне чудо – схождение Миров в одну точку!
Метров через десять лесник остановился у холма (братская могила лисиц и медведей?).
Деликатно отошёл в сторонку, как лакей.
Извлёк из кармана плаща… ООО! Только не это! Маньяк!
Приступил к обстругиванию сиксиллиардной по счету палочки.
Остальное – сказка, я сама должна додуматься.
Очертания холма напоминали присыпанный бутик, обнаруженный ребятами.
Сердце моё выскочило, упало в руки, и я долго уговаривала его успокоиться.
Дверь – стеклянная, вертушка.
Ещё одна сокровищница с платьями?
Я потянула за ручку, ощущала себя космонавтом перед выходом в открытый космос без скафандра.
В бутике горел свет, лес помогал леснику и анимешке.
В избе лесник лучину жег, а в бутике – киловатты электроэнергии (или другой энергии?).
На пороге я остановилась, потому что не восторженная курочка с выдранными перьями.
Кулаки вжала в бока, повернулась к леснику и приказала – пусть я трижды не настоящая.
— Телегу тащи и мешки для платьев! Да, побольше! – Не ожидала возражений, отказала и молчаливой тупости.
Теперь – можно! Завизжала стадом поросят, понеслась в прохладу высокой моды прошлых столетий.
Платья, блузочки, юбочки, чулочки, носочки, туфельки – фэшн обрушился на меня горой испытания.
Сгребала с полок, срывала с вешалок всё, что теплом отдавалось в душе, складывала в мешки, сшитые из волокон крапивы.
Лесник подогнал и мешки, и крапиву, боялся гнева взволнованной девочки.
— В сказках! УУУФФФФФ! Изумительные кружева! Выточка с золотом!
Писали о девочке и Деде Морозе!
Потрясная ночнушечка: помпончики, воланы, жабо…
Дед Мороз за службу отблагодарил нищенку – подарил ей золото и драгоценности!
АХ! Не может быть! Лазурное платье, будто живое!
Вы, лесник, ничо мужик! С пониманием!
Знаете, чем девочке рот заткнуть!
Туфельки ЭТИ не возьму, потому что – фуй! Дорогие, но не в масть!
Сапоги красные – очуметь!
Я не прислуживала вам, но вы догадались, что мне нужно.
Поверьте, Королеву миллиардершу обрадуете любым из дивных платьев!
У вас еще бутики зарыты под молчаливыми осинами? – Через Вселенную времени я прошла с ревизией по подземному бутику!
Всё – достойное внимание школьницы шахматистки – вынесла.
На телеге (откуда лесник её притащил по моему хотению, по моему велению?) возвышалась гора добра.
Настроение моё поднялось на вершину горы, а затем мячиком скатилось.
— Кто это повезет? И куда потащит? Где моя деревня, где мой дом родной?
Где лагерь? Лесник, подскажи, где лагерь — ребята волнуются, что меня черти съели! – Присела около телеги, чесала нос – успокаивала себя однотонными движениями.
Не палочку же стругать в подражание одичавшему леснику.
Вдруг, словно огонь по керосиновому озеру, земля покрылась живым ковром.
Десятки лисиц и лисов, сотни, сиксилиарды заполнили пространство своими шкурами и проворными марафонскими лапками.
— Лисицы? Нашествие? Мои конкурентки? Они потащат воз с добром? – Я даже не пыталась спасти себя, унести на край света.
Возможно, что лисицы бешеные, или душевно больные.
«Сожрана психованными лисицами» – напишут на моей могилке.
ХМ! Чтобы написать, меня еще нужно будет извлечь из животов лисиц.
Мрачные мысли, а все вокруг радуются, будто приехала полевая кухня.
На полевой кухне курьеры в праздники развозят гречневую кашу с тушенкой.
Лисицы не впряглись в телегу, позволили леснику занять почетное место лошади.
— Эй! Постойте, мудрый и щедрый человек из леса! – Я схватила лесника за край брезентового одеяния для маньяков. — Куда вы… и лисицы?
— В лагерь! – лесник сдвинул магазин на колёсах.
— Почему раньше, сразу не проводили меня? – Юмико держала разговор за хвост.
— Раньше ты не просила! – ответ ленивца и лесного моржа.
— А сами вы не догадались, мудрец грибной? – не подтолкну телегу, сам справится, если лесник.
Он плавно сдвинул воз с безумно дорогими и изумительными платьями.
Телега двигалась, словно вагончик по рельсам.
— Играете в загадочного! Лисиц пригласили для антуража!
Телегу тащите, хотя её сто человек не сдвинут, даже если у них глаза вылезут апельсинами.
Без спецэффектов вам скучно?
— Вас ждут! – лесник выпряг себя из телеги, фыркнул в мох усов.
— Чё? Куда приехали и на чём? Мы же не больше ста метров проползли, улитки доморощенные? – Вознегодовала, а затем опустила – загипсованные страхом – руки.
Маньяк развлекался по-лесному.
Надарил платьев, пригласил лисиц, пообещал лагерь, а привел на мою могилу?
Кошка также играет с мышкой, а затем проглатывает ей с железными ногтями и хвостиком.
Я со скрипом повернула шарманную головку налево…
ОХ, держите меня, три медведя!
Телега фантастически зависла на краю горы.
Внизу серебром мерцало в лучах утреннего Солнца знакомое озеро.
Крыши лагерных домиков, а ближе к холму горел гигантский костёр ведьм. Шутка!
Около него я различила знакомых анимешек – Кэндзи, Асуна, Рин, Юдзи и даже Сейлор Мун – перевоспитавшаяся Луна.
— Бывай, дочка! – лесник хрюкнул.
— Я и так бываю, отец! – в тон леснику, но грубо ответила, не умею сглаживать шероховатые слова.
То, что назвал меня дочкой – ничего не значит.
Парни говорят всем пенсионерам – отец, а пожилые люди называют девушек дочками — словоблудие.
— Не играй в шахматы в платье!
— Мудрость на дорожку? – я обернулась, повернулась, перекрутилась юлой.
Лесник исчез, шагнул в свой Мир.
Вместе с ним ушёл живой огонь лисиц.
Куда уполз дяденька? Даже убежать бы не успел, потому что в редком лесу всё просматривается до белизны.
Неужели, забрался на сосну и хихикает сверху?
Я подняла голову и оглядела свечные стволы.
ХА! Девочка сошла с ума, сбрендила!
Полагает, что лесник опустится до игры в прятки со школьницей!
Пропал, ушёл в легенду.
Хорошо, что телегу и платья оставил, не унёс с собой!
Ослепленная своей значимостью (и, разумеется, красотой) я сделала шаг назад.
Пешки назад не ходят!
Ощутила под ногой пустоту, Чёрную дыру!
В полёте развернулась, ловко опустилась на циркули ног.
Сила земного притяжения понесла меня с горы.
Остановиться невозможно, упасть – ноль.
Надеюсь, что влечу в озеро, и вода меня затормозит карасями и капельками.
В спину меня ободряюще подтолкнула деревянная рука.
Лесник превратился в невидимку?
Краем героического сознания оглянулась.
Лучше бы я превратилась в бабочку.
Телега с гробовым грохотом – так комья земли стучат по крышке гроба – неслась за мной.
Меня же скорость вела на костёр.
Я не ведьма, поэтому не сгорю!
Девочка стоит… бежит перед выбором.
Погибнуть под телегой, или сгореть.
Под телегой – не солидно, не величественно!
Раздавит меня, платье изорвет колесами – не комильфо.
Сгореть… Что? Если я сгорю дотла, то не так страшно, как смерть моего платья и шарфика Hermes.
Внизу все размыто из-за доплеровского смещения в глазах.
По физике мы проходили, что, если бежать со скоростью близкой к скорости света (как я сейчас лечу), то фигуры у костра или у Дворца размываются, смещаются к Доплеру.
Раньше всё летело к чёрту и к чёртовой матери, а в научно-лесной век – в Доплера.
Громыхнул выстрел, шла охота на уток в платье.
Не позволю, чтобы моё изумительное морское анимешное бальное, трижды бальное, платье сгорело или подставило себя под пулю.
— Но пасаран! Их данке либен шуле! – на перепутье жизни и смерти в моей голове сработала генная память на умершие языки.
В безумстве, на доплеровской скорости, я сорвала платье и шарфик, отшвырнула в сторону телеги, и…
… несгораемой птицей Фениксом перелетела через костёр.
Ожившая телега разбросала угли и анимешные фигурки.
Погоня вышла на пологий спуск, и через пять секунд я курьерской ракетой вошла в воду.
Замечательнее появление супер модели перед поклонниками.
Телега терпеливо поджидала меня на берегу.
— Моника? Юмико? Что ОНИ с тобой сделали? – Первый к воде подбежал Кэндзи.
Задумался на почетную секунду, а затем занялся любимым хобби – спасением Юмико.
Кэндзи ружье не отпустил (вдруг, я бешеная лисица и кусаюсь?).
Побрел по водной глади ко мне!
— Не смей, Кэндзи! Я без этого! Без платья… — кнутом окрика остановила одноклассника.
Кэндзи по грозе в голосе сразу поверил, что я – Моника, а не лисица-оборотень. – Откуда у тебя под глазом роскошный карнавальный фингал?
Дрался за Асуну? – Юмико возвращалась в привычное для меня русло иронии.
Я дома, поэтому можно наглеть беспредельно.
В избушке лесника я себя не сдерживала в вороных словах, а здесь… держитесь, кони!
 — ТВОЯ телега ударила оглоблей, или дышлом – не силен в строении телег!
— А во всём остальном ты силен? Мастер? – Я поймала синее бальное платье – моё чудо!
Асуна акробатически умудрилась снять его с телеги, догнать меня и предоставить в безвозмездное пользование.
Искренняя подруга всегда рядом, как лисицы у лесника!
— Асуна! Прив! Я счастлива, что вы все живы!
Ребята потрёпаны, но до свадьбы оживут! – «Свадьбой» скрутила в трубочки Кэндзи, Юдзи и Рина Ишакова.
Не доросли школьники до золотой свадьбы!
В мокром облегающем трофейном платье я – Афродитой, Царицей морской – вышла из моря озера.
Победа! Парад! Восторг!
Если бы не Одноглазый Сильвер с немым укором в глазах и ведром поучительных предложений изо рта…
— Моника! Мы ждём объяснений! – Одноглазый Сильвер волновался за меня дергающимся веком.
— Объяснений от Моники или от Юмико Сакаки? – неторопливо, модельно повязала шарфик Hermes. – Вчера заблудилась, нашла себя на вершине горы – Царица Горы.
Рядом – телега с платьями для меня, моих подружек и остальных девочек, кому посчастливилось работать в одном лагере со звездой – со мной.
Спускалась с горы, а повозка за мной увязалась, соскучилась.
Опля! И я здесь!
— Юмико, а, если серьёзно?
— Серьёзно? Честно-пречестно? – Я приладила ружьё на плечо, проверила нож-бормотож.
АХА-ХА-ХА-ХА! Бормотож – смешное слово! – Вы всё равно не поверите моему рассказу, потому что я сама не верю!
Сильвестр Анандович! Можно я пойду спать?
— Ты у телеги не выспалась? – Рин Мацуоко высунул волчий язык от усердия.
— Подколол! Подловил, Рин! – Асуна погладила Рина по глиняной голове. – Наверно, когда вырастешь, юристом станешь?
— Четыре мешка мы забираем с собой, на бал к Принцу! – я по-хозяйски ткнула леденцовыми пальчиками в — специально собранные в бутике лесника – тюки. – Остальное – вам, девочки-анимешки!
От чистого сердца дарю, пока его у меня лисы не вырвали! – Подала знак к наступлению на телегу.
Одноглазый Сильвер и мальчики вовремя отступили от лавины девочек.
Я не заметила, показалось, или затоптали в прибрежный песок зазевавшегося анимешку из первого отряда.
— Сильвестр Анандович, я вам потом всё расскажу… наверно! – снова обещала, но знала, что замну историю.
И Одноглазый Сильвер мне не поверил, но сделал вид, что я – Самая Правдивая Девочка на Земле.
Цаплей отправилась к нашей избушке.
За мной – без разрешения, по зову сердца – двинулась моя Королевская свита.
На половине важного и влажного пути (платье моё приятно мокрое, будто кожа кита) Одноглазый Сильвер догнал меня, бровями показал на вершину горы:
— Ты не подумала, о том, что телега не могла оказаться на вершине?
Лес густой – тачка не пройдет, а телега – не белка.
Её спустили на тросе с грузового курьерского вертолёта?
— Сильвестр Анандович! Я хрупкая соломинка, топ модель красавица!
Неужели, я займу свой золотой ум думами о телеге?
Пусть о телегах мальчики думают, им впрягаться! – красиво оставила воздушный поцелуй Одноглазому Сильверу.
Историк чесал репу, смотрел на гору с ужасом, ждал, что она его сожрёт.
В избушке я выставила почетный караул — Кэндзи и Ишакова у двери, чтобы они следили за шпионами.
— ОООО! Огромное блаженство, когда бумерангом возвращаешься обратно! – Грациозно опустила бесконечно длинные ножки на тумбочку (успела песком отдраить в озере кожу до блеска): — Рин, Юдзи!
У вас лица разворочены, словно вы устроили битву без правил из-за невест! – Неосторожно брякнула, прошла по минному полю. – Кэндзи телегой ударило, а вас – теплыми чувствами?
— По твоей вине, Юмико! – Рин неосторожно обвинил меня в халатности!
— ЧОООО? Рин Мацуоко, ты не настоящий мужчина, если упрекаешь хрустальную девочку!
Мужчина во всем всегда соглашается со ВСЕМИ девочками!
Мы всегда правы, умны и красивы!
Мне сказали… да, пояснили, что означает реальный мужчина в натуре! То есть – в природе! – Я милостиво махнула опахалом руки, прощала Рина за дерзость.
— Хорошо! Не из-за тебя мы мерзли у костра и мучились без сна, как мыши во время миграции? – Рин влезал в шкуру настоящего мужчины. – Ты ушла, и через пять минут Асуна подняла панику.
— Асуна? Моя подружка любимая! – я сорвалась с места, обняла Ириску Версаче – Асуну! – А вы, рыцари болот?
В зеркальцах рассматривали своё великолепие?
Любовались своей бессмертной красотой?
— Мы сразу пошли по тропинке, а она исчезла! – Кэндзи забурчал болотными пузырями. – Тропинка свернула, и спустилась к лагер, сделала мертвую петлю.
— Вы только по тропинке гуляете и спасаете подруг? – Я сняла обертку с конфетки «Трюфель», жевала, закатывала глаза, подражала сойке на кедровой шишке. – ММММММ! Вкусненькая конфетка, с ароматом неродившейся…
— Юмико! Не говори только, что ты сошла с тропы и отправилась в лес! – Юдзи осмелел, показывал, что он прагматик и философ в третьем поколении.
— Юдзи! У тебя губы всмятку! Целовался с медведем? Ой, прости, не хотела тебя обидеть по-школьному.
С медведицей? АХА-ХА-ХА-ХА! – засмеялась, а потом заржала ржанкой.
Асуна, Рицу Каваи и Сейлор Мун покатились шариками в хохоте.
Девочки любят хорошие шутки по поводу мальчиков.
Кэндзи и Рин железно молчали, боялись, что и в них я выброшу ядовитую стрелу иронии.
— Верьте мне, даже, если расскажу чушь! — Озадачила друзей (Асуна, Рицу и Сейлор Мун слушали меня, но мешки развязали по-солдатски). – Девочки не всегда прогуливаются по тропинкам.
Иногда лес манит, тянет, зовёт!
Да, я сошла с тропы… и не только!
— Иди ты! – Рин выдохнул с испуганным восхищением, коктейль восторга и ужаса.
Я не сострила, что и Рин Мацуоко мог бы идти.
Слишком банальная у меня получилась бы шуточка на прицепе.
— Не скрою, сначала я любовалась своим отражением в озере, и мне показалось, что в новом платье я – Принцесса.
Затем блуждала, плутала, и немножко – на глазик рыбки – испугалась.
Ночью вышла в деревню Большие Выдры!
— Большие Выдры? Где они? – Отличник учёбы Кэндзи наморщил лоб, пустил по коже волну.
— Полагаю, что Большие Выдры находятся в другом Мире!
В параллельном, перпендикулярном или доплеровском.
Жители деревни не знали наших городов и деревень, а я не никогда не слышала об их поселениях с вечным весельем.
Мне показалось, что я пришла в легендарный Сен-Тропе в миниатюре.
Сент-Тропе из мифа Марка и Фриды!
Деревенские пели, плясали и находили в вечном веселии Истину.
Они утверждали, что человек рожден для удовольствий – полностью с ними согласна, аж в пляс хочется.
Живчики собирают картины фламандских мастеров, коллекционируют умершие вещи.
И – круглые сутки кружатся в водовороте радости.
— Миленько! – Сейлор Мун концертно хлопала в ладошки, но очень мешали ей два платья в руках! – Не жизнь, а – мечта розовенькая!
— Ага! Кто же откажется от бесконечного, как хвост питона, праздника?
Меня втягивали в шоколадную радость, приглашали навсегда остаться, иначе – зачем жить?
Ихние слова – «Иначе, зачем жить?»
— И ты осталась с ними? – Сейлор Мун трепетала створками ресниц.
— УГУ! Я сейчас с ними! – в моём голосе нет и зернышка иронии.
Девочке полезно быть наивненькой.
Чем наивнее, тем – милее! – Я убежала из Больших Выдр, сама не знаю, почему.
Откусила от кусочка тортика с рубиновой вишенкой…
— Вкусный у НИХ торт? – Рицу облизнула ниточки губ, обведенных корректирующим карандашом «Zoo».
— Сногсшибательный – с взбитыми сладкими сливками, пропитан сиропчиком, а…
Вздох зомби утопленников за моей спиной напомнил мне, что мальчики не любят микроскопические точности в рассказах девочек.
— Ушла я от своего счастья, не заметила его, профукала. Шутка!
Потеряла тропу и шла по лесу, как по озеру.
Ни тропиночки, ни дороги с автомобилями, лишь  театральные мхи и чокнутые лишайники, иголки и сосны.
— Невероятно! – Асуна прикрыла ротик розовым воздушным шарфиком от «Archive». – Юмико, ты – героиня!
По лесу никто никогда не ходил… кроме лесников.
Не мать-героиня, а – фантастика!
— Слишком уж сказочная фантастика! – Рин пригранично выразил сомнение – то ли меня называл фантастикой, то ли моё блуждание по лесу.
— Ишаков Мацуоко! Я же предупреждала – не нравится, не ешь мой рассказ! – Только сейчас опомнилась, что сижу в мокром платье… хотя оно уже трусливо почти высохло от жаркого рассказа. Приятно, когда тебя слушают с распахнутыми ртами и не верят! – О лесниках!
Лис попался под ноги и вывел меня к избушке лесника.
— ОГО! — Кэндзи присел у двери, ножки подкосились срезанными травинками.
С этого момента мне не верили, но слушали с утроенным соленым вниманием.
— Лесник с маньячным упорством строгал палочку!
— Ночью? А почему Он не спал? – Сейлор Мун задала нужный коварный вопрос.
Действительно, почему лесник не спал сном медвежатника?
— Не знаю! Я пыталась его расшевелить, потому что он не хотел меня видеть и слышать.
Для него я – дырка из-под ушедшего под землю озера.
Но затем разговорился, признался, что думает о настоящих мужчинах и женщинах.
— И что же сказал тот, кого не существует? – Юдзи впервые пошёл в наглую лобовую атаку.
Выдал себя, что влюблен в меня безумно.
Доказательств у меня нет, и не нужны, потому что я равнодушна ко всему, кроме платьев.
Но долго таился Юдзи, маскировался под кочку на болоте.
В его вопросе другие девочки не найдут признаков влюбленности, но я чувствую, что у Юдзи все мысли в подвале.
— Лесник поведал лесную тайну, что Настоящий мужчина уважает женщину, во всем с ней соглашается, потакает её прихотям (посмотрю в интернете на заезженную фразу «потакает»), поднимает женщину на Олимп.
Если рядом с женщиной настоящий мужчина, то она никогда не стареет, не глупеет, не стервенеет, а лишь красивеет с каждым днём! Во как! – Опустила шикарную идеальную головку.
Представляла себе Настоящего мужчину, но образ расплывался, и из облака выходил невзрачный лесник в допотопном одеянии.
Кэндзи, Юдзи и Рин даже не иронизировали, шуршали мыслями в такт шелесту платьев моих подруг.
Идея о Настоящем мужчине придавила всех угольным пластом.
— Я укорила лесника, за то, что он не восхищается моим платьем.
Он отвёл меня в бутик – копию НАШЕГО магазинчика, только больше.
Я отбирала платья – НАМ лучшие, а другим девочкам – шикарные, но не высшего класса – из оставшихся – так белка сначала переносит в дупло большие орешки.
Лесник нагрузил мешки на телегу, довел меня до края обрыва и пропал, превратился в ветер.
Вместе с ним исчезла стая огненных лисиц.
— Лисицы? Бутик? – Асуна по-бурундучьи сложила в тумбочку часть своей полотняной добычи. – Главное, что ты с нами, душечка Юмико! — Подруга прикинула шарфик Cloe, взвизгнула и ушла в Мир одежек, почти все без застёжек.
Рин Мацуоко прижал ладошки к щекам со свежими ссадинами и синяками, словно пятна на Солнце:
— Если бы мы вовремя не ушли с твоего пути, Юмико, то нас сейчас разбирали бы на гербарий.
Телега отутюжила, а ты затоптала бы со страстью лесной феи.
— ИЫЫЫЫХ! Слишком пугливые, вы, мальчики, как лисы.
Вам только в кегли с енотами играть! – Я наслаждалась покоем, когда никто не тянет в хоровод и не заставляет веселиться до потери последнего из сознаний.
— Мы? Пугливые лисы? ОНА не знает, как выглядела страшно! – Рин крутил флюгером головы, звал Юдзи, Кэндзи и девочек в свидетели на суде. – Сначала мы подумали, что отвалился кусок горы.
Потом разглядели тебя и обрадовались – на секунду, пока ты не стала срывать с себя платье!
Неслась синей кометой, а за тобой — монстр деревянный с горбом мешков.
Сейлор Мун (влюблённый взгляд на Сейлор!) первая опомнилась, закричала, разбивала наши страхи:
«Ангел мщения спустился за нами с Небес!»
На Ангела, по моему скромному мнению, ты в момент полёта была похожа также, как яблоко на березу.
Ангелы летают, а не бегут, и не срывают с себя одежды ангельские.
Сейлор бабахнула из двух стволов в тебя, думала, что в Ангела.
— Сейлор Мун, почему ты стреляла в Ангела? – в моём голосе мёд философии перемешивался с горчицей недовольства.
— Ангелу ничего от выстрелов из людского ружья не будет! – Сейлор Мун логична, когда не логична.
— Значит, если тебе покажется, что Одноглазый Сильвер ночью превратился в чёрта, то ты и ему в лобешник пальнешь из двух стволов? – Юдзи тоже знал кирпичи логики.
— Конечно, выстрелю! Я же не в человека стреляю! – Сейлор Мун извлекла из горы золотые туфельки на бешеной платформе и бесконечных шпильках.
Завизжала от редисочного восторга.
— Сейлор промахнулась, потому что в Ангела невозможно попасть! – Рин на половину шага приблизился к Сейлор, а она на три шага бочком подкралась по-утиному к Юдзи.
Юдзи сделал вид, что интересуется сучком в доске в стене нашей избы, и отплыл на два шага ко мне.
Кэндзи будто бы обронил конфетку, наклонился и встал щитом между мной и Юдзи.
Асуна, примеряя платье, подкатила к Кэндзи.
Круговорот любви в природе.
Лишь я – пробка в водовороте.
— Ты пролетела над костром, как гайка над Грандсити! – Рин постучал пальчиками по щекам – так балерины перед выступлением подтягивают мышцы лица. – Прокляла нас…
— Я прокляла? – чуть с пузатой тумбочки ноги не свалила в удивлении.
— Кричала непонятное на страшном каркащем языке! – Рин выпучил яблочные глазки (все остальные дружно кивали головами, подтверждали слова лгуна). – Измутузила нас руками, ногами и телегой.
Подружек пощадила, а нам наставила отметок на три недели.
Когда ты плюхнулась в озеро, будто лебедь синяя, мне чуть полегчало.
Я догадался, что ты более чем здоровая и счастливая. – Рин Мацуоко на всякий случай приоткрыл дверь избы и вышел на свежий воздух за глотком спасительного воздуха – так рыбка орео поднимается из ила.
Нож в моей руке оказался случайно – по девичьей милой невнимательности.
Почему мальчики побелели, и последовали за Рином, словно на пятки им наступали бурые медведи?
— Юмико, помоги, завяжи бретельку сзади! – Асуна встала ко мне спиной и ударила по времени.
До заката, до отбоя с перерывами на обед и ужин (мы не замечали, что кушали), примеряли и обсуждали обновки.
Платья украли у нас время.
Другие девочки за обедом тоже выглядели зомбями, оглушенными пыльными мешками.
Рёмо Симэй пришла на ужин со своими выбранными супер платьями.
Держала их на мраморных коленях, чтобы призраки и подружки не стянули.
Взгляд у Рёмо – потусторонний.
Наверно, и мы выглядели не более дружественно, поэтому все мальчики оставили нас в покое до следующего воскрешения.
— Мне страшно, даже пальцы набухли! – Рицу в избе упала на кровать, ножки – как баскетбольный мяч в корзину – забросила на спинку. – Что, если мальчики найдут еще один бутик?
И не один, а – сиксилион?
Остаток жизни мне придется примерять платья! – Рицу клацнула жемчужными зубками.
Мы онемели, заморозились.
Я представила анимешную картину, нарисованную Рицу – ужас!!!
— Вы еще живые? Не умерли от страха?
Возможно, что лес испытывает нас – наделал Сен-Тропе, ресторанов, деревень с увеселениями.
Под каждой горой открывает бутик с женскими платьями! – Через пять минут я заговорила чужим голосом, он трещал дровами в печке. – Лес издевается, либо укрепляет наш дух и волю!
Блииин! Чем отличается дух от воли?
— Дух – любовь к увеселениям, а воля – страсть к платьям! – Сейлор Мун не сомневалась: меньше знаешь – легче ориентируешься в лабиринтах философии. – Слабые духом остаются в деревнях и радуются, пляшут, поют, играют в фанты, коллекционируют жуков и марки с головами.
В увеселительных деревнях не нужны платья, потому что плясать и обливаться лимонадом можно без одежды.
Безвольные – попадают в плен к платьям.
Не веселятся, не водят хороводы, не поют хором, а с злобным усердием примеряют платья, выходят на подиум, красуются, и дальше – до конца жизни живут платьями. – Сейлор Мун натянула белое платьице с красными жучками – замечательно, идеально, прелестно.
— ЙО! МОЙО! Сейлор! Ты – гений в мини-юбке! – Я подавилась краем подушки, вкусная, но не съедобная. — У кого несломимый дух, как у Мцыри, и сильная воля, те девочки живут прежней жизнью: собирают голубику на болотах, изучают физику, играют в шахматы.
Если дух болеет, а воля железная, то девочки уходят с головой в веселье.
И, наоборот, безвольные, но с гранитным духом – не знаю их – без платьев танцуют на балах до обмороков.
Если же нет воли, или дух прогнил, то…
— То в увеселительных деревнях, на курортах прыгают, поют и коллекционируют платья! – Асуна дотянула общую мысль.
Стало еще страшнее, даже температура в избе опустилась до абсолютного нуля.
— По поводу духа: без хоровых танцев я, возможно, проживу! – Рицу прилегла на платья, боялась, что они убегут. – Но без финтифлюшек, извините, не выдержу и дня.
У меня дух на костылях, а воля – хромает.
Надеюсь, что мальчик ради нас не нароют завтра бутиков! – Рицу Каваи всхлипнула соловушкой!
И нам не до головокружительного веселья с бубнами и кастаньетами.
Никогда не думала, что проблема вечной радости и бесконечного гардероба вырастет до смертельных масштабов.
Бросить нельзя, и остаться – невозможно!
Спала я, как на радуге.
Всё вокруг цветное, горбатое, и с него упаду – кости переломаю на радость мышкам.
Проснулась ночью, в час волка.
Сон ушёл в мифы Древней Фламандии, где много картин.
Я поднялась, повязала шарфик Hermes (похоже, что он станет моим спутником на ближайшие месяцы), одела синие платье из первого бутика, взяла самое необходимое для прогулки и вышла из тёплой и надёжной избы.
Луна меня пугала, поэтому я смотрела под ноги – под замечательные ходульки.
Тянуло на костёр – не на живой огонь, а на место вчерашнего костра.
Даже спина чесалась, раздраженная крапивой любопытства.
Я догадывалась: пока не посмотрю на стоянку,  муравьино-крапивный зуд не исчезнет.
Вышла за линию лагеря – еще не опасно, допустимая зона, и леса нет.
Затем вернулась, зашла за тёмный короб избы, присела на корточки, превратилась в пенёк.
— Не двигайся! Нож всажу в живот, а пули в лоб! – пенёк ожил, место для засады я выбрала идеальное – в колючках.
Тень остановилась, хрюкнула в досаде оборотня.
— Кэндзи? – еще не разглядела лицо одноклассника, но по характерному хрюку узнала Клауса. – Подсматриваешь за мной, или за всеми девочками сразу?
Ты – маньяк?
— ЭТА… ГМ… ХМ… — Кэндзи заикался в шоке, что его – прославленного шпиона – обманула девочка, подловила.
— Попробую догадаться со ста сиксилионов раз!
Ты, наверно, боишься, что я снова уйду в лес и потеряюсь?
Выставил почётный караул из себя и… Юдзи?
— Юдзи при чём? – Кэндзи ушёл с линии огня моей двустволки.
Чуть выше шелохнулся ковер кустов, и послышался топот медведя-оборотня.
Тень метнулась к избушкам и исчезла в Чёрной дыре.
— Разве это не Юдзи? – я сорвала веточку с колючками, раздумывала: стегануть Кэндзи – за шпионаж, или себя – за ум?
 — Не знаю! Мы с ним не сообщники! – Клаус озадачено почесал затылок, подал утопающей Юмико руку помощи.
— Мы же с тобой договаривались, чтобы ты не ухаживал за мной Кэндзи! – убрала нож и закинула ружьё за спину. – Рано мне еще женихаться!
Умишком я не выросла: дух веселья слаб, а воля к платьям прохудилась.
Юдзи тоже в ухажеры записался, но в тайные, подпольные.
Он не идёт напролом, как ты!
По Юдзи страдает Сейлор Мун!
Рин сохнет бельём по Сейлор!
Асуна в тебя влюблена до искр из глаз анимешных.
Роли распределены, а я еще не принята в ваш театр трёх актёров! – умно сказала, красиво, но бесполезно.
Юмико Сакаки из красного анекдота:
«Батюшка, я правильно живу?»
«Правильно, но зря!»
Не оглядывалась, поднималась в гору по жирному следу телеги.
Ни Юдзи, ни Кэндзи за мной не пойдут, потому что гнев Юмико страшнее, чем сойти с тропы в лесу.
Но следят, я уверена, прожигают лазерами взглядов мою спину.
Пусть любуются, кровососы.
Не зря же я обула туфельки на шестнадцати сантиметрах каблуков.
До кострища я добралась быстро, хотя за дорогу сто раз испугалась: шороха травы, воя сверчка, тени, мелькнувшей в облаках, и всего остального, что окружает беззащитную девочку с тесаком и ружьём.
Да! Рин не обманул! Я оказалась на месте побоища, на Куликовом поле.
Костёр разбросан, множество следов, словно телега долго и с садизмом гонялась за моими друзьями и избивала их.
— Во как! Всё в жизни расписано по страницам! – снова мудрствовала, как учитель на пенсии.
Не хватало ещё, чтобы ко мне репьями прицепились умные мысли.
От ума появляются морщины.
Собралась обратно (не пойду же в лес, где лесники, бутики и Большие Выдры с бесконечным хороводом).
Наступила на что-то мягкое, и оно злобно мяукнуло.
— Ой! Мамочки! Кошка! – наклонилась, заглянула в бесстыжие глаза кошки, которая по ночам превращается в ведьму.
Не кошка, а – лис, лисёнок – подросток, хулиган.
— ХМ! Значит, не просто так я проснулась и поперлась на гору, на костёр для сжигания Юмико! – смотрела в бесстыжие глаза лиса, а он не убегал, уверенный в моей гуманности. – Ты свалился с горы, отстал от своих, и теперь требуешь, чтобы я накормила тебя до арбузного брюха.
Ступай в деревню Большие Выдры, к мальчику Тому Арбузу, у него тоже брюхо. – Сняла ружьё, достала нож – на всякий противолисий случай.
Вдруг, лисёнок – оборотень, или рядом затаились его зубастые бешеные родители с лапами и нечищеными зубами?
Лис – по-кошачьи – улёгся мне на туфли и успокоился, приготовился спать сутки.
— Очень мило! Дружок, я тебя сейчас зарежу, шкуру пущу на перчатки… мал ты для шикарных перчаток.
На брелок хвостик оставлю, а остальное – на кошелёк. – Кончиком ножа потрогала животное.
Оно подняло мордочку, молча ответило мне:
«Сдурела, Юмико! Спи!»
Я отступила перед трудностями, подняла лиса на руки (зачем мне обуза? я сбрендила?).
ОГОГО! Передняя лапка у лиса сломана, но не опасно, не смертельно, хвост не отвалится.
Телега его, или Рин покалечили до нетрудоспособности.
Я, разумеется, себя исключала из палачей, потому что — добрая, предусмотрительная и на полном скаку сохраняла самообладание.
Дома я с детства умею перевязывать лапы курочкам и котяткам.
Срезала с кустика палочку, приладила к лапке лиса, обмотала жесткими веревочными стеблями ромашки и тимофеевки.
С недрагоценной ношей дошла до избы.
Надеюсь, что девочки не проснутся, сбитые мыслями о воле в бутике и духе на празднике.
Забралась в кровать, а лиса оставила на придверном коврике.
АХА-ХА-ХА-ХА! Сам коврик и на коврике.
Засыпала, почувствовала на себе лапы, хвост и морду.
Лисёнок-домовёнок оказался умнее и наглее своей хозяйки (я его хозяйка?).
Он забрался ко мне под одеяло, догадывался, что дух и волю я потеряла в лесу.
Я заснула с живой меховой игрушкой.
— АААААА! – крик петуха разбудил меня воем. – Юмико превратилась в лису! – Вопила Рицу Каваи, сейчас в оборотня пальнёт из двустволки.
Ум у меня не остыл после сна, но сработал инстинкт самосохранения школьницы.
Я с огненным лисом скатилась на пол.
Петух Рицу Каваи замолк, зато раздалось восторженное кудахтанье Асуны и Рицу.
Дверь в хоромы распахнулась, и появились три богатыря.
— ВООООН! – я прикрыла наготу шубейным лисом. – Мальчики, офигели?
К раздетым девочкам утром врываетесь, спасатели Малибу.
Юдзи, Кэндзи и Рин упорхнули бабочками.
Из-за двери Рин проблеял, чтобы последнее слово осталось за ним!
— А не орали бы, что вас оборотни режут! – и добавил тихо, для Кэндзи и Юдзи: — Мы вовремя успели…
К чему вовремя? Чтобы спасти нас, или посмотреть на неприбранных утренних?
— Как ты назвала его? – Асуна без страха погладила наглое животное между острых демонических ушей.
— Морда! Мордюк! Мордюков! Мордюкович! – я подбирала клички для лиса, ворвавшегося в мою личную жизнь. – Морда хамская, поэтому он — Морда!
— Мордик! Кис-кис! – Рицу поднесла приёмышу блюдечко с целебным молоком.
Начиналась новая жизнь дикой лисицы.
Три дня прошли в труде, обороне от платьев и волнений с лисёнком.
Морда жил на трёх лапах, путался у меня под ногами, терялся в платье, но не отходил, уверенный, что только он защитит меня от возможной опасности.
На четвёртый день за мной прибыла курьерская ракета – на отборочный чемпионат по шахматам в Малом Сиднее.
Если войду в десятку, то получу право играть в Великом Сиднее, который находится в ста километрах выше по течению реки Мутерволга от Малого Сиднея.
С фантазией на название деревень слабовато у сиднейцев.
 — Асуна, Рицу, а знаете, что мне сказал лесник на прощание? – разоткровенничалась на старте.
— Лесник? Ты его не выдумала? Правда? – Асуна увеличила глаза до размеров спасательного круга на ракете.
— «Не играй в шахматы в платье»! Мудрость лесника перед тем, как я бомбой покатилась с горы!
— А в чем играть? Голой? – Рицу не шутила, она по удивленным глазам догоняла Рицу.
— Дальше дельный совет лесника не распространился!
Великие всегда изъясняются полутонами, намёками, иначе их быстро разоблачат.
Если пророчествуешь туманно, то предсказание всегда можно объяснить в нужную тебе сторону! – Оставила подружек обдумывать мои слова и мудрость лесника.
Морда, разумеется, полетел со мной.
Без него чемпионат – не чемпионат.
В ракете мы пользовались повышенным спросом на разговор.
— Ой! Анимешка! Я тебя знаю, ты – Юмико Сакаки, моя любимая! – девочка в телескопных очках тоже летела на чемпионат, увидела меня и расплылась сметаной по блюдечку. – У тебя ручная лисичка!
Я умираю от восторга! – Будущая соперница хлопала в ладошки, искренне радовалась за меня и за Морду.
Паренёк – шахматист – увидел, что его подружка  отважно беседует со мной и с лисёнком, поэтому осмелел до состояния кадрения.
Напрасно, мальчик, ох, напрасно!
— У вас замечательное бальное платье аниме!  Разрез… — мальчик густо покраснел, превратился в зимнюю рябину. – Попрошу родителей, чтобы они перевели меня в вашу школу.
— Потрясающе! Нам не хватало Акаши Сейджуро! – Я развлекалась, иронизировала, врала. – У нас в школе – все анимешки, не школа, а – манга!
Вы перешагнете квартиру школы, и мы вам подарим конфеты «Птичье молоко».
Вы – вылитый Акаши, волосы вам в рыжий выкрасим, в лисий и взобьём соломкой! – нарочно ломала слова, пошутила о перешагивании квартиры школы (перешагнуть квартиру!).
Но будущий Акаши проглатывал всё с восторгом!
Нечаянно я завела подружку и еще одного поклонника мужского пола, но не настоящего парня.
Мы болтали о шахматах (своих планов на игру  не выдавали!), тыкали любопытными пальцами в лупоглазый иллюминатор.
Лес изумрудной крошкой покрывал ВСЁ!
Бриллиантики деревень и рубины городков изредка разрывали ткань леса.
Лес не зловещий, а, наоборот, приветливый, добрый учитель.
В прекрасном настроении я спускалась по трапу из ракеты.
Морда с высоты моих рук надменно взирал на прямоходящих людишек.
— Со скотом нельзя-с! – Таможенник растопырил руки шлагбаумом.
Щупальцами усов упирался в лисёнка. — Карантин на лис!
— И что? Мне лететь обратно? Я Морду не брошу умирать, по крайней мере, в Малом Сиднее! — Юмико превратилась в румяное яблочко.
— У нас своих лис – выше макушки! – Таможенник жалел меня улыбкой, но не пускал телом. — Расплодились, помидоры жрут, как козы.
Не поверите, сударыня, кирзовые сапоги мне изгрызли, превратили в лохмотья.
Поговаривают в кулуарах, что интеллектуальные лисицы создают свою партию и будут баллотироваться в депутаты.
— Вы преувеличивает! – я присвистнула, машинально сорвала ружьё, но вспомнила, что не в своём лесу на тропинке встретила медведя, а в чужом лесу разговариваю с человеком. – Людей с ножами и ружьями пропускаете, а хромого лисёнка записали в депутаты.
Позвольте, я за него заплачу ввозную пошлину! – Лоскуток урока правоведения подал мне сигнал.
На многих таможнях то, что нельзя, можно после оплаты пошлины.
— Извольте! Сто гульденов и три копейки за паршивого лиса!
Полагаю, что у вас хватит ума не тратить деньги на лисицу.
Всё равно, что поджечь деньги и выбросить их на ветер!
— ЧОООООО? Сто гульденов и три копейки? – негодование подбросило меня на метр. – Мы из деревни, поэтому – люди не бедные.
Золотишко собираем, рубины, опалы, изумруды и сапфиры копаем во время сбора грибов и клюквы.
Сто гульденов – ещё терпимо, но три копейки – перебор, наглость, шкуродёрство. – Взрывом чувств испортила отношения с таможенником.
— Со своего лиса шкуру сдерите, дешевле обойдётся! – надулся шариком.
На голову таможенника вскочила лисица (не Морда), лапами сорвала парик и улетела дальше, по своим мохнатым делам.
— Генри! Генри Багдасаров! – Из кабины пилота величественно вышел… Юдзи!
У меня челюсть мёртво отвисла до каблучков.
Хвост лисёнка вытянулся струной.
Юдзи преобразился, показал себя в прежней – до прихода в нашу школу – красе аниме.
Рубашка расстегнута на груди, но ХАМСКИ расстегнута, цинично.
Взгляд стальной, улыбка – резиновая.
— Генри, как поживает ваш батюшка Семён Кувалда?
— Юдзи? – таможенник поклонился, затем опомнился и покраснел – помидоровый сок. – Вы же в школе далеко от Малого Сиднее учитесь.
— Полноте, милейший! – Юдзи потрепал таможенника по плечу (я чувствовала себя пугалом на общественном огороде). — Я провожаю подругу (Юдзи нагло записал меня в свои подруги?) на соревнования по шахматам.
Отыграет, и мы улетим, не побеспокоим ваш городок! – Юдзи щелкнул каблуками, по-гусарски присвистнул. – Полагаю, что маленькое недоразумение в виде лисёнка не нарушит наши хорошие отношения.
А три гульдена дадут надежду на Будущее! – Юдзи небрежно, по-казначейски, свернул трубочкой банкноту в три гульдена и вложил в верхний карман рубашки таможенника.
— Если только на соревнования, то – милости прощу! – таможенник сдулся, отвернулся, словно я превратилась в ведьму на метле.
Деревянная я вышла за ворота таможни.
Юдзи шёл рядом и насвистывал – певец больших и малых лесов.
— Прекрати дряную песенку! – я сказала не то, с чего хотела начать обвинение, запнулась, набирала в рот слов.
Но Юдзи Кадзами цинично меня опередил – так собака скачет впереди коня и вязнет в болоте:
— Ты всегда попадаешь в неприятные ситуации, Юмико!
То в лес, то по дрова за лисёнком.
Я догадывался, что в Малом Сиднее пропадешь без меня, сгинешь, закружишься в хороводе.
Прежде я говорил, что у меня связи в курьерской службе, не связи, а – цепи братства!
В кабине с пилотом долетел, и не возражай, помог тебе с лисой!
Без меня ты бы вспылила, устроила перестрелку и резню, в которой погибли бы Генри и Морда.
Кстати, – Юдзи взял театральную паузу, пока я разбивала лёд его слов. – Не подумай, что я ухлёстываю за тобой, Юмико Сакаки.
— Не ухлестываешь? Почему не ухлестываешь? – в духе противоречия я попала в словесный капкан! – Тьфу! Не подумаю! Ухаживаешь!
Ох! Не нужно мне это! Отстань, пиявка! — прошла в свой номер и захлопнула дверь, как доской забила.
За окном пёстрой шумной лентой плыл карнавал.
Наверно, Малый Сидней попал в шторм радости и бесконечного веселья.
Лес дарил людям радость, вечный праздник… крышка гроба нам – барабан!
Обед заказала в комнату, не хотела выходить к циничному прагматичному философу, который одним движением руки решает таможенные споры.
Если выйду на прогулку, то… ТО – не то!
Спасибо, Юдзи, что уберёг меня от походов по бутикам – ямам для девушек.
Я не готовилась к соревнованиям, и сейчас самое время вскипятить кашу эндшпилей и дебютов.
До трёх часов ночи я плавала в море шахмат, а перед сном задумалась.
Почему Юдзи не позвонил, не постучал в дверь, циник?
Испытывает моё березовое терпение.
Разумеется, я бы послала наглеца на дальний хутор… словесно.
И здесь он меня перехитрил – не дал себя обругать!
Утром я Морду заперла в номере, приказала, чтобы не гадил на кровать, и вышла в Мир шахмат.
ЭХ, давненько я брала в руки коней!
Соперницей у меня оказалась огненная девочка, рыжее золота и Солнца (она – лисица?).
Она с восторгом первые десять ходов облизывала взглядом мои умопомрачительные шарфик и платье.
Таяла от восторга, а потом впала в отчаяние.
Партию девочка проигрывала с треском камней на речном перекате.
Мы вышли в выигрышный для меня эндшпиль, и только упорство соперницы отдаляло миг моего торжества.
Я добивала, даже позволила себе сесть боком – так амазонки катались в седле.
Закинула ножку на ножку, любовалась собой с небес.
И тут молния ударила меня в голову!
Вместо коня на b3, я с – подачи чёрта – сходила пешкой h4.
Мой абсолютный выигрыш превратился в нехилое преимущество соперницы.
Я не думала о пешке на h4, но рука потянулась, и сломала мне судьбу.
Я прибалдела, открыла рот – залетайте пешечки!
Девочка посмотрела на меня с полевым удивлением, и повела атаку – конь f6.
Что со мной произошло чудовищное?
Всё равно, что ловила рыбу, а затем всех карпов отпустила обратно в озеро.
Я обдумывала свой осенний позор, и в это время меня гномик потянул за платье.
Самое время для бала.
Карлик отбился от карнавала, увидел красавицу Юмико и приглашает меня на бесконечный танец?
— Уйди, противный (соперница посмотрела на меня, как на сошедшую с ума от горя)! – я со злобой (потому что из выигрыша упала в проигрыш) махнула рукой и опустила глаза.
Морда урчал, ухватил пастью край платья и тянул, тащил, стягивал с меня мою прелесть.
— Порвешь! – я потянулась за лисёнком.
— Порву! – соперница моя согласилась, думала, что я её напутствовала, чтобы порвала меня, как Тузик прялку.
(Кто он, Тузик из древней поговорки? Прялка – его мама?)
Я подняла лисёнка на руки и на крыльях вынесла из турнирного зала!
Как он выбрался из запертой комнаты?
Догадка прошила меня иглой: Юдзи выпустил лису!
АГА! Лесник говорил, чтобы я не играла в шахматы в платье!
Юдзи подслушал мой разговор у ракеты с подружками и сделал жениховский вывод.
Выпустил Морду, когда я проигрывала.
Сигнал, чтобы я сняла платье и закончила партию, как амазонка – в костюме Евы?
Фигушки наполовинушки!
В безумстве, что время на шахматных часах истечёт кровью, я добежала до своей комнаты, сорвала замечательное, умопомрачительное (во всех смыслах умопомрачительное) платье.
Бросила платье в комнату, нагнулась за Мордой (почему не в обратном порядке, смышлёная курочка?).
Раздался мелодичный щелчок, будто мне ко лбу приставили ружьё, спустили курок, и – осечка.
Мои чувства – девочки перед расстрелом.
Дверь в комнату захлопнулась на коварный замочек.
Я – одетая в ничего – осталась в общем коридоре.
Если меня увидят без платья, то запишут в дурочки.
С отчаянием зайца, дрейфующего на коряге, я сорвала штору (или – портьера, для солидности).
Со скоростью торнадо закрутилась в неё — миленько и со вкусом девочек из дальних лесов.
— Не платье! Но и не обнаженная! – успокаивала себя, мысленно спорила с усатым тюленистым лесником.
Забежала в игровой зал, шокировала судей и девочек (проигрывала, но нашла время, чтобы переодеться в штору).
Хлопнула по зубастым часам.
Соперница в ответ хлопала ладошками ресниц и глупо сходила — слон f4.
Чтоооо? Чудо! Сбылось пророчество лесника!
Маятник победы качнулся в мою сторону.
Я выиграла… и мне стало очень стыдно…