Уставший Хранитель задумчиво сделал глоток. Кардамон и корица, щедро сдобренные имбирем, отозвались привычной горечью на языке, но тут же смягчились терпкой сладостью меда и нежностью молока. Черный чай заиграл одной из нот сердца, не вмешиваясь в дивное противоборство, но скрепляя собой композицию. Тепло прокатилось от кончика языка до горла – и разлилось на уровне души, создавая ощущение непередаваемого спокойствия. Нежного, как молоко; и сладкого, словно липовый мед.
Блаженство.
Всю сознательную жизнь Хранитель чая путешествовал по миру. Сначала – почти налегке, с нелепым рваным вещевым мешком, едва заполненным до половины. С ночевками на улицах и на вокзалах. Со случайными связями и вечными поисками. Позже – с чуть большим комфортом, обусловленным частым фрилансом, знакомыми по городам и кое-какими полезными знаниями, полученными в поездках. Уже после десятка посещений чайных, отшельников и яростных любителей Хранитель знал, что можно посоветовать другим и где достать особо редкий сорт, чем скрыть сырую горечь или добавить к смеси что-то новое. Со временем он научился определять вид чая по характеру клиента – и нрав людей по их любимому напитку. Он знал, как примирить враждующих – и развязать войну, – как разжечь в чьем-то сердце легкую нежность и страсть, как скрасить грусть и даже боль потери.
И Хранитель мог бы сказать, что мечтал об этом всю жизнь: мешал чаи с мальчишеского возраста, имел в отцах какого-то гурмана и пробовал все новые сорта... Но это было бы неправдой.
Интерес к чаю не взращивался цветком, не развивался и не креп на протяжении лет. Он вспыхнул ярко, словно фейерверк, но не потух, переходя в зависимость и хобби. Хранитель остро помнил этот миг.
В то время ему исполнилось восемнадцать: он окончил старшие классы и хотел поступать в институт, но совершенно случайно заразился "чайной болезнью". Попробовал чашечку дома у старой подруги, отметил вполне приемлемый вкус и обещал найти себе такой же. Казалось бы, проще простого: чайных магазинов слишком много, а товаров в них – и того больше. Все разные – выбери двадцать или один, перепробуй хоть всё, лишь бы сердце было спокойно... Но того самого не оказалось. Его дефицит пересекся со смертью владелицы: пьяный водитель не заметил ее на дороге, а если заметил – не смог уже притормозить. Ее тело, как говорили, пролетело несколько метров, прежде чем рухнуть на землю – и потом оказаться в земле. Ее жизнь оборвалась в считаные секунды. Следы крови на тротуаре отмывали пару часов, а раны на сердцах близких заживали долгие годы.
Тайну того неожиданно вкусного чая она унесла за собой, как слишком острое и вечное напоминание. Возможно, как думал мужчина, она и сама была умельцем, передавшим собственный дар за несколько дней до конца: полки девушки так же, как и его, были плотно заставлены самыми разными склянками, а ее умение помочь одной лишь чашкой ароматного напитка было впору приравнять к искусству... Только кто теперь сможет сказать?
Хранитель шумно выдохнул. Путешествуя в поисках чая, вызвавшего в нем почти зависимость, он добрался до Индии и до Китая, до Страны Восходящего Солнца и до Марокко, где количество способов приготовления "зелья" восхищает и пугает одновременно. Но только закончив свой трудный путь, Хранитель вдруг осознал, что та смесь, распитая в чашках холодным осенним утром, была отражением сердца своей хозяйки. Сделанный из сладкой земляники, незабудки, щепотки ассама и красного перца, чай был таким же, как и она – ободряющим, лечащим и удивительно теплым. Он отдавал обманчивой горечью, но смягчался, окруженный нежностью цветка и вкусом ягод. Этот чай был простым, но незабываемым. Достойным того, чтобы только за ним отправиться на другой конец света...
Теперь Хранитель делал его сам. Пил в часы жестокой ностальгии, но чаще всего предлагал тем клиентам, которым особенно тяжело жить. Их всегда замечательно видно в толпе – по стеклянному взгляду, опущенному в пол, по понурым плечам и особому типу шагов – они почти не поднимают ноги при ходьбе, издавая громкое шарканье, но не замечая, не реагируя на него. Их лица серы и очень похожи на маски, а в глазах, если вдруг удастся поймать этот взор, читается слишком явное: "Помоги!" Даже если сам человек не хотел и не думал просить кого-то о помощи. Таким Хранитель делает подарок: вручает наполненный смесью бумажный пакетик – и отчаянно качает головой, когда за него пытаются заплатить. Через пару минут подобного противоборства клиент уступает и тихо уходит, благодаря. Даже лицо светлеет на пару секунд. Что поделаешь – грустные любят чай.
С остальными гостями, как правило, легче. Особенно серьезные мужчины берут не чай, но кофе, горький и с оттенком табака; особенно брутальные – послаще, такие любят карамель и сладкий виски, немного рома и горького шоколада. Девушки любят различные смеси, но встречаются те, кто предпочитает пуэр. Мягкие с виду, но с явственным стержнем внутри – ароматный Эрл Грей, иногда дополненный кремом. Те, кому не хватает эмоций – пряные, перченые чаи; те, кому не хватает покоя – очень нежный молочный улун. Японские чаи берут ценители: слишком соленые, пахнут морской водой... Каркаде – на любителя, но любителей много.
На зиму расходится ромашка, в питье разбавленная медом, – такое солнечное, терпкое тепло способно согревать и в минус тридцать; а вот весной всегда в ходу зеленый чай, особенно дополненный жасмином. Все остальное – только личный вкус.
А сам Хранитель полюбил масалу – напиток отражения и усмирения всех тайных внутренних страстей, горящих в его чутком сердце. Лишь этот чай дарил ему спокойствие – домашнее, не омраченное ничем. Очень схожее с тихим счастьем оседлости, настигшим юношу в последнем городе и закрепившимся после открытия магазина, чей первый этаж стал для Хранителя лучшим местом на свете, а второй – маленьким, гостеприимным домом.
Снова глоток.
Перед стендом остановилась знакомая рыжая девушка. Взъерошенная, тонкая, укутанная в шаль, она обвела магазин рассеянным взглядом грустных, серых с голубоватой радужкой глаз. Слишком робкая в первые дни сентября, незаметная и незамеченная, посмотрела с явным волнением в смуглое лицо Хранителя и, обрывая молчание, быстро произнесла:
– Мне бы для братьев... – и улыбнулась. Лучик солнца, пробравшийся в магазин, скользнул по ее волосам, оставляя огненные всполохи, отразился в глубинах зрачков. Осень поморщилась, улыбаясь, – и в этом жесте промелькнула ее истинная суть – яркая и взбалмошная, та, что красит листья на деревьях, жжет костры и сводит вместе сотни непохожих, замерзших в одиночестве людей.
Хранитель сдержанно кивнул, поставив чашку. Встретился взглядом с красавицей-Осенью и отметил, что ждет ее почти нетерпеливо, скучая во все остальные сезоны.
Звякнула тара.
Открыв запасы, Хранитель выбрал чай со вкусом карамели и корицы – и с множеством кусочков яблок, – такой праздничный и осенний, что на другие не хотелось и смотреть. Такой же красочный и теплый, как ноябрь – месяц рождения обоих братьев Осени... Кстати, о ней. Хранитель присмотрелся. Тяжелая печаль в ее глазах не смогла уйти даже с улыбкой, хотя улыбка Осени могла затмить, как думалось Хранителю, все горе мира.
Он знал, что не все любили рыжую бестию. Знал, что многие ждали ее ухода... А она, посмотрите, переживает. Разве так можно?
Хранитель вновь вздохнул: "Превратности судьбы". И предложил в подарок Осени весенний чай Мао Фэн.
В этот раз она его приняла, хотя несколько лет подряд отвечала неловким отказом: "Не хочу причинять неудобства". Залилась румянцем, ярким, как покрасневшие кленовые листы; наклонила голову вбок, всколыхнув свои мягкие рыжие волосы.
Хранитель не видел, как она уходила. Он привык отворачиваться, не смотреть, как она покидает чайную – и его, – на несколько дней или на целый год. Он слушал ее тихие шаги и шелест длинной теплой юбки – и отмерял удары собственного сердца. Утешением было лишь то, что счастливая Осень, согретая чаем весны, затянет с дождями на несколько теплых деньков, а в октябре, может быть, подарит прохожим неделю "бабьего лета". А ему самому, хотелось бы верить, – еще один долгожданный, пусть даже короткий визит.
Остывший масала показался Хранителю приторно-сладким, словно в насмешку над этими бурными чувствами: "Влюбиться в Осень, ну и ну... сдурел?" И мужчина, криво усмехнувшись, решил выпить что-нибудь с мятой. Однако так и не поднялся с места: шаги обозначили нового гостя.
Приветствуя вошедшего, немного приосанившись, Хранитель чая широко, довольно улыбнулся.
И произнес дежурную фразу:
– Могу ли я чем-то помочь?