Его звали Генри. Этот вечер, как и многие другие, он проводил у камина, пытаясь успокоить мечущийся ум. В его голове обитал рой мыслей, которые поочередно бились за право быть реализованными. Это было его естественное состояние. И всегда самыми яркими и сильными были мысли о музыке.
О его напряженном труде всей жизни. С самого детства он рос под строгим присмотром отца, являющимся главным и единственным воспитателем. Его мать ушла в мир иной много лет назад, когда Генри бы совсем маленьким.
Отец его был худощав и отличался очень противоречивым нравом. Временами он бегал по дому, крича и ругая слуг, которые недостаточно чисто вымыли полы, а порой на него находила апатия, которая запирала его на несколько дней в своем кабинете. И лишь изредка из комнаты доносились тяжелые вздохи, которые наводили на маленького Генри и слуг в доме весьма тягостное настроение. Никто точно не знал, о чем он так тяжело вздыхает, то ли об умершей жене, то ли по травме, которая перечеркнула его жизнь и развела как льдины в океане его судьбы на две части, до и после.
Отец Генри был прославленным скрипачом, в его руках скрипка пела так, что у слышавших ее людей сердце замирало то тех пор, пока она не смолкала.
Кто знает, отчего один скрипач играет, стараясь выжать из инструмента максимум, а другой берет первую ноту и уже невозможно оторваться от этого звука. Возможно, все дело в опыте, в насыщенности пережитых событий жизни, или это тот самый дар, который дается Творцом от рождения. Кто знает, но можно лишь сказать, что не все несут в себе такую, же божественную искру, и одним из таких людей был Генри.
Произошло это одним дождливым осенним вечером, когда отец Генри направлялся домой после очередного концерта. В одном из старых дворов Лондона, к его спине был приставлен пистолет грабителя. Хотя музыкант и не выглядел внешне очень обеспеченным. Но в его пальто всегда была значительная сумма денег. Грабитель, приставивший пистолет ожидал, что музыкант поднимет руки, но вместо этого отец Генри резко развернулся и ударил грабителя так, что тот отлетел и упал на землю. От неожиданности, грабитель инстинктивно нажал на курок и пуля полетела… Конечно никто не мог предугадать куда она попадет, но доля секунды и пуля пронзает руку скрипача, раздробив кость и несущаяся с бешеной скоростью боль достигает ума, порождая звериный крик, от которого грабитель резко вскакивает на ноги несется прочь.
Музыкант долго ходил по врачам, но везде ему говорили одно и, то же, вы больше никогда не сможете играть…
Это как приговор, как посмертная надпись на могиле, мрачная и неоспоримая как злосчастный рок.
Конечно это изменило все и со временем рождения Генри, главной мыслью стало научить своего сына играть и достичь того, что он имел и что более важно, того что он не успел достичь – всемирной славы.
И начались занятия. С рождения отец клал Генри в колыбель скрипку, чтобы он свыкался с ней с детства. Но к великому сожалению отца Генри не проявлял никакого интереса к инструменту. Как игрушку он несколько раз использовал ее, но потом вовсе потерял интерес к скрипке. Но желание отца было очень настойчивым, и когда Генри достиг положенного возраста, он ежедневно заставлял сына разучивать упражнения. Водил его на концерты, знакомил с выдающимися музыкантами, делал все чтобы заинтересовать сына в музыке, но все было безуспешно. Когда Генри еще подрос к нему стали применяться жестокие телесные и психологические наказания. Что только больше отворачивало мальчика от музыки.
Конечно, нельзя сказать, что сама по себе музыка была ему отвратительна, он любил иногда послушать что-нибудь задумчиво красивое, но глубоко в его естество это не проходило. Интересами юного Генри были те же, что и у большинства мальчишек его возраста. Ему нравилось, в свободное от занятий время поиграть во дворе их загородного особняка, побегать по полям, воображая себя средневековым рыцарем и многое другое.
Но с возрастом число и продолжительность занятий увеличивалось и вот уже совсем не осталось ничего вокруг, кроме скрипки и ненавистных нот. Постепенно он терял интерес ко всему, что его окружало. Эта забитая с детства мысль о том, что он музыкант, загонялась все глубже в растущее сознание. В то время, как успехи Генри были не столь и выдающимися. Да, он неплохо играл для своего возраста, но не выдавался ничем из многочисленных скрипачей, живущих в Лондоне.
Конечно отец на это очень злился, ведь он хотел, чтобы его сын всегда был самым лучшим и не жалел на это не средств, ни психического здоровья своего сына.
Каждый день Генри слышал одно и то же, утром, днем, вечером.
- Ты должен – кричал отец
- Но почему, отец? – робко спрашивал Генри
- Потому что ты должен быть достоин того, что родился в такой именитой семье, неужели ты не понимаешь!
Что оставалось делать Генри? Конечно, он молчал, и с годами это молчание копилось внутри него, порождая огромную ненависть к отцу и миру.
К 21 годам Генри представлял собой довольно нервозную личность. Его раздражало все вокруг, их дом, слуги, фамильные ценности. Порой на него накатывал гнев и он метался по дому в поисках того, что можно сломать и всегда находил. То старинная ваза с дребезгом разбивалась о пол, то стекла оказывались выбитыми из-за влетевшего в них стула. В целом это всегда оказывались важные и дорогие вещи, накопленные годами его отцом и их предками.
Знаменитым музыкантом он так и не стал, да и перспектив уже и не было. Даже отец, постаревший к тому времени, уже не навязывался сыну, просто доживая свои дни в бесконечном разочаровании. Но заложена с детства программа. Ты должен! Прочно укоренилась в сознании Генри. И он продолжал истязать себя сам, не давая себе возможности бесцельно проводить время. За исключением тех самых вечером, которые давали воспаленному уму Генри некоторый покой. Он откладывал инструмент и садился в кресло около камина и сидел так до тех пор, пока не засыпал, что происходило довольно часто.
Именно в один из таких вечеров в голове Генри родилась мысль, которая изменила его жизнь. Она пришла не сразу, и не в один день, она выкристаллизовывалась из тысяч мыслей воспаленного ума. И только в ней он видел свое спасение, ну хотя бы облегчение своего существования. В этот вечер, находясь в состоянии глубокого забытья, поднялся на третий этаж и вышел на балкон.
Стояла безлунная ночь, и звезды ярким ковров раскинулись над его головой. Генри поднял голову, но его взгляд ничего не привлекло. Он давно утратил радость жизни, умение видеть красоту, чувствовать ее. Он находился в коконе своих программ, копившихся годами. И кокон этот был очень тесен, сковывая все психические и физические порывы его души. Она была заперта в темницу, в темницу невежества и программ.
Звезды холодно и невозмутимо смотрели на него, совсем как на замерзающего где-нибудь на севере человека, смерть которого уже была так близка.
Генри подошел к перилам, забрался на них и с безразличием посмотрел вниз, до земли было достаточно высоко, но это было уже не важно. Он решил шагнуть навстречу своей смерти, чтобы самому приблизить ее. И он прыгнул…
Секунда, стремительно приближающаяся земля, и… белый цвет заполонил все его сознание. А еще тишина, та тишина, которую он так давно желал, не было ни одной мысли, ни одного звука. Наконец он остался, наедине, с самим собой.
И он наслаждался этим, тишина обволокла его как мягкое одеяло, обернула собой и проникла во все уголки его израненной души. Он умер? Что это вокруг? Рай, или еще что-нибудь?
Ответов на то у Генри не было, да он не особо и искал их, скорее он просто был. Без мыслей, без рассуждений, без программ.
Какое то время спустя вдалеке на горизонте, если он, конечно, тут был, возникла фигура в белом, которую однако было явно видно из-за исходящего от нее света. Постепенно она приближалась, и Генри смог определить, что это была женщина. Она была одета в длинное струящееся платье, а голова была накрыта легкой накидкой. Подойдя совсем близко, стало возможно разгледеть ее лицо. Она была божественно красива, но сложно было определить черты ее лица. Как будто ее лицо постоянно меняло свои черты. Но главное, что приковывало взгляд, это ее улыбка. Она была так нежно очаровательна, как распустившийся прекрасный цветок.
- Здравствуй, Генри – тихо произнесла она – ты в мире, где не действуют рамки материального мира. Здесь ты многое видишь именно таким, какое оно есть на самом деле.
- Но ведь здесь только белый цвет и тишина.
- Именно, ты все поймешь чуть позже. Слишком долго ты находился в невежественном состоянии. Но мы видели твои труды и жизнь полную лишений и проблем. Душа твоя долго была в забытьи, но теперь ты можешь почувствовать ее. Обрати взгляд в область сердца. Что ты видишь там?
Генри последовал совету и обратил свой взгляд на сердце и там он почувствовал то, что никогда не чувствовал раньше. В его сердце было скрыто все мироздание, все ответы и огромное чувство единства со всем сущим. Казалось что не только вся планета Земля, но даже вся вселенная сейчас находятся в его сердце.
Он почувствовал великий покой, в который погружена наша вселенная и огромную радость от чувства единства с ней. От былого шума и путаницы не осталось ничего, все прошло, как и не было.
- Я, Ты, все вокруг едино. Это так приятно – то ли сказал, то ли подумал Генри
- Конечно, именно поэтому нет необходимости во многих человеческих качествах характера, таких как зависть, ненависть, злость. Все это лишь разрушает и мешает ощутить это единство, хотя оно присутствует всегда.
- Я все жизнь был движем одной мыслью – должен…
А теперь понимаю, что ни одного дня своей жизни я не прожил по-настоящему. Всегда делал то, чего хотели от меня другие. Это так горько осознавать.
- Знаю, именно поэтому ты здесь, теперь тебе известно то, что действительно имеет смысл. А именно это настоящие человеческие ценности – радость, добро и конечно Любовь. С нее все начинается и идущий с ней по жизни человек проживает свою судьбу.
- Скажи, я не знаю что для меня музыка. Я никогда не хотел быть музыкантом, но и не могу сказать, что я ненавижу ее. Скажи в чем ее суть, откуда она берет свое начало?
- Хорошо, послушай что вокруг
- Я ничего не слышу, только тишину
- Именно из нее музыка и берет начало. Это ее исток и совершенная форма. Но это тишина не гнетущая, а радостная, созидательная. Всегда, когда ты будешь смотреть на свое сердце, ты будешь слышать ее, этот исток любой музыки. А теперь возвращайся, и неси с собой это заветное знание и помни, чтобы не происходило, обращайся к своему сердцу. Там, в тишине ты найдешь ответы на все вопросы.
Весь мир перед глазами Генри начал таять и постепенно совсем исчез. Когда он открыл глаза, то сидел в том же кресле около камина. Что это было? Наверно просто сон?
Как вдруг Генри осознал, что тишина в его уме сохранилась, и он как в первый раз осмотрел комнату с камином. Какая же радость была увидеть это вокруг!
Генри встал со своего кресла и направился в комнату отца. Тот сидел на стуле у окна и наблюдал лес за окном. Как вдруг к нему подошел Генри и встал за спиной. Так прошло много времени, пока отец не поднял глаз на сына и не произнес так тихо, что было почти не слышно – Прости…
Генри ничего не ответил и только в светлом молчании наблюдал, как из глаз отца кататься слезы.