(О новом сборнике стихов Людмилы Андреевой)
В декабре 2016 г. в ростовском издательстве «Донской писатель» увидел свет небольшой малоформатный сборник стихотворений одарённой Божьими талантами поэтессы и художника из г. Азова, члена СП России Людмилы Андреевой «Снежные сумерки». Но я бы назвал книжку «Проводы зимы». Потому что, как мне кажется, поэтесса отождествляет зиму с человеческой жизнью. Отсюда метафоричное: «Вдруг пройдёшь, и тебя не замечу я…» (речь идёт о зиме, – так же называется стихотворение). Но не только о природном явлении здесь речь, но, по-моему, и о существовании вообще, о философском понятии – «бытие» (Людмила историк по образованию и философ в душе!).
Но жизнь, по мнению автора, – в чём она солидарна с Сомерсетом Моэмом, отождествлявшим жизнь с театром, – ещё и маскарад, в котором все люди – странники, духовно нищие «пилигримы». И всё, что может предложить человеку такая жизнь, – только смертельную дозу «яда», подобно бездарному завистнику Сальери, отравившему гениального Моцарта:
А сам – безудержный герой –
Игрок на жизни,
Исполнив роковую роль,
Забыв о тризне,
Приблизишься ко мне, вздохнёшь,
Предложишь яда.
Скажу: «Не пью, я – вне игры,
Вне маскарада».
(Стихотворение «Маскарад»).
В этой придуманной людьми жизни всё зыбко, нереально и непостоянно, как и во время настоящего маскарада. И веселье – сквозь слёзы «обиженного апреля», и горькое рыдание неосуществлённых «надежд» на лучшее, и балы, где по залу стремительно кружатся парами, увы, не живые люди, а искусная под них подделка, место которым – в витрине магазина: «Здесь балов не случится прежних. / Манекены людьми не станут» («Безвременье»).
Жизнь коротка, и она пролетает быстро, как и зима, – мы не замечаем этого, закрутившись, словно юла, в пустой кутерьме бытового выживания. Многие стихи пронизывает горькое чувство женского одиночества (даже, если это, так называемое «одиночество вдвоём»): «Я под покровом одинокой ночи / Учусь беззвучно плакать о любви» («Плакать о любви»). Дальше – больше! Поэтессе кажется, что она одна во всём проявленном мире. Во всяком случае – в родном городе, который представляется ей этаким бетонным «Летучим Голландцем» – всеми брошенным и позабытым: «В городе-призраке пустота. / Отсутствуют признаки жизней чьих-то…» («Город равнодуший»).
От такой несусветной безнадёги, увы, не спасает ничто, а тем более – люди (человеки-разумные), по сути – всё те же театральные бездушные манекены, пилигримы, родства не помнящие, со своим повседневным суетным эгоизмом, мелочными страстями, борьбой из-за куска хлеба, – прозябающие в своём убогом сером мирке. И поэтесса готова излить свою любовь первому встречному, – любой родственной душе, будь это даже не человек, а всего лишь – моросящий на улице дождь: «Но ныло утро: «Ты – одна». / А – дождь шептал мне: «Не греши... / Ещё есть я. Мы – две души» (стихотворение «Две души»).
Вся книга пронизана ностальгическими, а отсюда и трагическими воспоминаниями о стремительно проносящейся мимо и таящей, словно мартовский снег, жизни, о прошедшей любви, которую уже не вернёшь, и остаётся только до боли, до внутреннего душевного крика безысходности, воскрешать в памяти всё, связанное с ней: «Но – раздаренный, одинокий, / Ты вернуться не мог. – Не верил…» («Семиструнному»). Отсюда, видимо, как закономерный итог философско-трагических размышлений поэтессы, вывод о беспросветности всего сущего на земле: «Какая боль! – / Пески стекают в Вечность. / Грозится ночь настать и не уйти…» («Отрицание вечной темноты»).
Много пессимистических ноток разочарования и в других произведениях сборника: «Смотрят на звёзды люди / С душами – на засов» («Крик»); «Мысли скомканы, голос изломан, / День изранен отсутствием смысла» («Серафим»); «Вянут ив золотые локоны, / Меркнут радости» («Ноябрь»).
Меркнут и уходят в «вечную ночь» не только радости, но и наиболее близкие люди, с которыми было связано всё самое дорогое, светлое, святое: «И теперь я одну пою песнь: – / Нет Тебя на Земле, но / Ты Есть!» (триптих «Бабушке», III). Несмотря на кажущуюся парадоксальность суждения, как видим, в замкнутом на прочный «засов» внутреннем мире поэтессы остаётся всё же глубокая вера в бессмертие души, в обещанное Христом-спасителем великое грядущее Воскресение и возрождение к новой жизни, а значит, не всё ещё потеряно, и свет в конце туннеля когда-нибудь воссияет! Будем же надеяться… и верить.
9 января 2017 г.