Уже не первую неделю не включаю комп – кажется, только так могу доказать мужу, что теперь ни с кем не говорю в сети, слушаю музыку с плеера и делаю свою обещанную работу.
...и мысленно обвиняю его, самого близкого человека, во всех грехах. В том, что он знал, с кем у меня завязалась переписка, а, в первую очередь, в грехах того, кого назвала любимым. Снова кажется - тот рассказывал не о себе, а о нём, моём близком, самом близком человеке, - много рассказывал.
От многого, что он рассказывал, я легко могу провести параллели - муж тоже кое-что рассказывал, заигравшись со мной в сети. Даже теми же словами. А кое-что я знала и раньше - якобы упущенные возможности... Упущенные ли? Моя вера в мужа подорвана основательно...
Не бывает белых и пушистых, мужчина никогда не упустит случая. И мучаю близкого, самого близкого, очень неудобными вопросами. Вопрос в день. Страшный вопрос. Один вопрос так и не решаюсь задать вслух - кладу перед мужем книжку, открытую на странице с рассказом.
Верю и не верю сама в эти вопросы. Больше одного в день не могу придумать, но они такие, что кажется, – он сам должен уйти от меня и, наконец, проблема будет разрешена. Но он не уходит, а приходит вместе с санитарами.
Это случается в обеденное время - открываю дверь, не глядя в глазок. В холодильнике вкусный борщ - я строго выполняю обязанности насчёт приготовления еды.
Вид санитаров ошарашивает меня, несмотря на то, что уже дня три жду чего-то подобного. Так бурно муж реагирует на мои вопросы - от них его даже бросает в пот.
Теперь ясно вижу злорадство, написанное на его лице. Верю и не верю в то, что он сдаёт меня за это - я намеренно спрашивала такое, что кажется невозможным озвучить перед посторонними людьми.
А то, что я аккуратно собрала и выбросила в мусоропровод всю посуду, когда-то навязанную его мамой, все таблетки - это мера самозащиты как раз от больнички.
Забегаю в спальню переодеться и закрываю за собой дверь. Едва успеваю переодеться из домашнего - очень быстро - муж заходит в спальню с самым злорадным видом. Я его очень хорошо "завела".
У подъезда машина скорой помощи - сажусь туда, не обращая внимания на окружающих её людей, чувствую только какое яркое сегодня солнце - ласковое тепло льётся с небес.
Практически молча доезжаем до больницы - кажется - я ничего не сделала - только задавала эти вопросы - что мне можно инкриминировать? Санитары, похоже, даже сочувствуют - на вопрос принимающего врача о родственниках один говорит насмешливо: Сейчас муж подъедет на своём лимузине...
Во мне достаточно хитрости или благоразумия, чтобы не повторять врачу то, что я каждый день спрашивала у мужа. Излагаю по пунктам своё сегодняшнее утро и часть дня, весь вчерашний день.
Врач хватается за голову: Я вижу, что Вы хороший человек, но тут вот доктор Чернов пишет...
Я не видела в глаза этого доктора, поэтому моё возмущение особенно сильно. Приезжает муж, меня просят выйти. Из-за двери кричу, чтобы не слушали его - он мне мстит.
Но его слушают, не слушают меня...
Пока я ещё сижу за дверью и быстро рассказываю, как же я обращаюсь с ним, с тем, кто сдаёт меня сейчас в это учреждение, ко мне обращается высокий худой мужчина, стоящий тут и чего-то ожидающий в этом предбаннике приёмного отделения. Услышав про борщи и ежедневные завтраки, он подходит ко мне и говорит:
- А давайте я на Вас женюсь... Пойдёмте со мной отсюда, - и протягивает мне руку.
Говорю:
- Нет - я хочу, чтобы всё было правильно, по закону.
(фото автора - на фото - работа автора)
http://www.proza.ru/2017/04/01/1675