А во главе отделения стоит некая Ирина Михайловна.
Когда вижу её в первый раз, поражает вульгарная раскраска красивого и надменного лица.
Преувеличено всё – губы, глаза, брови. Лицо покрыто слоем грима. Невероятной длины и выделки ногти. При этом, она, вроде бы, натуральная блондинка с длинными волосами.
Выглядит молодо, но из-за этого слоя краски не очень понятно, сколько ей лет.
Из окна, в конце коридора, видно, что она часто и много курит, стоя у своей машины – ярко-красного цвета.
Такую машину не может позволить себе врач на зарплату.
Ходят слухи, что она торгует инвалидностью и называют расценки. Впрочем, торгуют они тут все, но её вид – он настолько диссонирует с обстановкой в отделении, что сразу проникаюсь к ней недоверием и неуважением.
Ещё среди ветеранов отделения ходят слухи, что она любовница главврача и поэтому стоит на такой должности.
Почему-то в такой слух верится сразу - тем более, что те, кто говорит это, находятся здесь уже годы и с санитарками, скажем, отношения у них вполне приятельские. Не зря же они то и дело чешут тем пятки (массируют ступни), попутно болтая о том, о сём.
Ритуал чесания пяток совершается на диванчике - в такие моменты больным, обслуживающим таким образом младший медперсонал, можно присесть на краешек. Со стороны кайфующие санитарки выглядят как пуджики. Нет на них Васи Рамодина...
Мельком вижу в приоткрытую дверь кабинета, выходя на свидание, экран компьютера Ирины Михайловны и становится смешно – заставкой служит её собственное фото – это ж, как надо себя любить и кем надо себя воображать.
Первый и почти последний разговор с ней, в её кабинете, короткий - она полностью убеждена, что начальник района, ну, никак не мог делать того, что я ему приписываю.
Хотя и не настаиваю, что это точно он. Вот фото - его.
Понимаю - что-либо ещё говорить бесполезно. Она тут - начальник, я тут - больная дура.
Обходов Ирина Михайловна почти не проводит – в отделении показывается крайне редко, но удостаиваюсь её персонального внимания ещё раз из-за не совсем традиционной причины попадания под её опеку.
Приводит студентов, рассаживает их по скамейкам в столовой, усаживает меня перед ними и просит рассказать, как и что. Отказываюсь, и мы пару секунд смотрим друг другу в глаза.
Спрашивает: - Нет?
Говорю: - Нет, - и она посылает меня обратно в палату.
Больше я её не интересую. Впрочем, кроме собственной особы, её вряд ли что интересует.
Неудивительно – выписывает меня всего на восемнадцатый день пребывания в этом учреждении.
Хотя, одна из причин такой быстрой выписки - заключение местных гинекологов, диагностировавших миому. Точно они сказать не могут - направляют на УЗИ. Муж вывозит меня в ЦГБ, чтобы сделать срочно эту процедуру. УЗИ не подтверждает выводов этих "специалистов", хотя какие-то причины для беспокойства всё-таки есть.
Даже Ирина Михайловна не может удержаться от негативного комментария по отношению к ним, когда видит результаты УЗИ:
- Ох, уж эти наши гинекологи...
К гинекологу, как и к окулисту, положено водить любую вновь поступившую - даже если никаких жалоб нет, а поступила ты уже второй раз за последние месяца два.
Водят туда по списку - человек 7-10 за раз. Кабинет один и тот же - гинеколог принимает в комнатке, где стоит кресло - "самолёт", а в смежной с ней - территория окулиста.
Они принимают в разные дни, конечно, но этот "совмещённый санузел" вместо отдельных кабинетов для каждого врача не внушает доверия никому.
Могут одновременно привести группу, а то и две, из других отделений, в том числе, из мужских.
Всё формально - они просто отрабатывают положенные часы. Хотя иногда их заключения всё-таки что-то значат. Могут определить беременность или что-то очень серьёзное.
Но над окулистом потешаются все, кто хоть раз заходил в кабинет:
- Посмотри налево, на карандаш, на серёжку (в ухе окулиста)... - всё, осмотр закончен. Синекура, а не работа. Сколько ей платят, интересно?
Муж навестил меня не сразу - пришёл на третий день. Потом стал ходить постоянно.
Первый его визит - смотрит на меня, а я вижу слёзы, стоящие у него в глазах. Я всё ещё под кайфом, мне всё ещё кажется, что я здесь выполняю те самые необходимые условия для личной встречи.
Вчера, например, видела из окна маленький самолётик, летевший на низкой высоте с красным полотнищем, тянущимся за ним - это всё из-за меня и для меня.
(Не одна я его видела - зрительных или слуховых галлюцинаций у меня не было и нет, как бы я сама ни старалась увидеть что-то желанное. Только моё воображение подсказывает всё новые и новые версии - почему всё так, а не иначе...
Привет, воображение, почёт и уважение... моё воображение всегда полным полно...)
- Теперь ты понимаешь, что можешь быть мне только другом?
Он не может ничего сказать. А я добавляю безжалостно: - Это правильные слёзы, мужские слёзы...
Через пару дней приносит распечатку из Википедии - там та фотография с сайта фирмы, которую я возила в другой город, и короткая биография - из неё следует - мой объект моложе меня на 8 лет. Остальные сведения уже знаю и так.
Страшный удар для меня, но не верю в такую разницу. Вспоминаю снова и снова - как он выглядел - он не показался настолько молодым. Это даёт ещё пищу для новых раздумий...
И всё же не чувствую себя несчастной - мне кажется, что в первый раз люблю по-настоящему, без всяких оговорок и условий. Условия ставит он, а я... я считаю его такой исключительной личностью, которая достойна только такой же исключительной личности. Поэтому - проверяет, что ж, имеет на это право.
Даже сейчас вспоминаю: Не бывает любви несчастной... иногда любовь убивает, но несчастной она не бывает... А иногда сводит с ума, - думаю я...
Жаркий майский денёк.
Сижу на переднем сидении, рядом со своим близким человеком - он вытащил меня из этого заведения, вытащил, несмотря на жестокий вопрос, заданный мной в первую нашу встречу в тесном помещении для свиданий.
Сижу и думаю – больше никогда, больше ни за что. Но грабли на месте.
Грабли на месте и я всё ещё кажусь себе сильной и значительной личностью. Снова пишу и получаю издевательские ответы, ищу в них скрытый смысл, подтекст. Постоянно вспоминаю и сопоставляю то, что было сказано гораздо раньше, вспоминаю все поворотные моменты – когда переписка могла и должна была оборваться, но что-то мешало.
От его сообщений сжимается сердце и сами собой текут слёзы. Мучает всё тот же вопрос – кто этот человек, что правда и что неправда из сказанного между нами.
И всё время стоит предо мной слово «развод».
Статьи в Википедии больше нет - загадочно появилась и так же загадочно исчезла... А я всё пытаюсь примирить саму себя с тем, что этот человек настолько моложе меня. Готова уже в это поверить, но не могу понять - бесконечные зачем, почему, когда?..
- Ну, что, сопляк? - начинаю первое сообщение после выхода из больницы.
Он откликается тут же, дразнит меня:
- Я сейчас на Канарах, с молоденькой любовницей...
8 утра по Москве... Судя по разнице во времени - раненько он встал, оторвался от молоденькой любовницы, чтобы написать мне...
Враньё, снова бесконечное враньё...
Как же мне узнать хоть что-то достоверное? Наверное, развод - единственный выход...
Я не готова бомжевать, я привыкла к довольно комфортным условиям и не вижу выхода из ситуации.
Развод, ради чего-то виртуального, неизвестно ради чего – развод, который кажется лекарством от бессонницы.
Я уже не надеюсь на красивую сказку - узнать правду - то, на чём сейчас сосредоточены все мысли.
(фото автора - на фото - работа автора)
http://www.proza.ru/2017/04/01/1658