Заход второй... или роман о виртуальном романе-8

Ольга Иванова 11
 За дни, проведённые в больничке, снова много общаюсь с женщинами своего и младшего возраста – пытаясь выяснить – почему они тут, и нет ли кого-то с похожими проблемами.
 Общего не нахожу, - разговаривать нормально можно с женщинами с диагнозом "депрессия" или "эпилепсия". Свой диагноз не знаю, хотя подозреваю, что вывод из сумятицы моих откровений самый неутешительный для меня - ипохондрия, перемешанная с манией величия и паранойей - типичная шизофреничка, одним словом.
 Всерьёз разговаривать со мной никто не хочет, даже Архипыч.
 - Забудь его, - вот и всё, что он может посоветовать...
 - Как?! - на это рецепта нет.

 Эпилептичка молодая - ей 25 - очень добрая, искренняя, отзывчивая. Среднего роста, темноволосая и темноглазая, полноватая, в очках. Постоянно вспоминает другую больницу, где ей пришлось полежать - там (небывалая роскошь!) были прогулки и сотовые доступны не час в день, а постоянно.
 Главный страх - приступ. Ради того, чтобы его не было, готова на какие угодно назначения, быть в какой угодно больнице.

 Она соблазнила меня на день работы в мастерских. Ей страшно нравится "дискотека", которую устраивают там в перерывах между работой. "Запахло весной" - одна из любимых композиций - пусть она и не из тех, кто лихо скакал под эту песню в коридоре, простреливаемом голодными мужскими глазами.

 По случайному совпадению, кажущемуся мне очередным символом, она из города - родины моей первой любви. С десяток писем я получила когда-то оттуда... он писал мне, когда был на зимних каникулах.

 На прощание берёт мой адрес и телефон и даёт свои координаты, наказывая непременно позвонить и написать. Тщательно выводит в блокноте день моего рождения. Ей отдаю то, что успела сделать за последние три дня перед выпиской - так она этого хочет. Чуть-чуть не закончила - заодно отдаю часть материалов и объясняю, как лучше доделать. Она внимательно слушает, но боится, что у неё так не получится.

 Женщины с депрессией, во всё время моего пребывания, идут косяком - все близко к моему возрасту. Возраст, в котором не узнаёшь своих ровесников на улице, возраст, в котором отражение в зеркале особенно не совпадает с твоим внутренним ощущением самой себя...

 Моя соседка по койке в тихом, того самого возраста - новенькая, с неясным для меня диагнозом. Её глаза почти не открываются - часто и долго моргая, с трудом, приоткрывает их на доли секунды.
 Она довольно красивая женщина - правильные черты лица, красивой формы брови, большие, серо-голубые глаза. Голова, может быть, слегка крупновата для её среднего роста; фигура не полная и не худая.
 Каждое утро начинает с нанесения макияжа - неумеренного, на мой взгляд. С кукольно раскрашенным лицом сидит целыми днями в палате.
 Очень любит поговорить - от неё узнаю о крещении дочери Киркорова.
 - Такая хорошенькая девчушка! - восхищается она.

 Я никак не комментирую это - нравится, значит, нравится. Но про себя испытываю недоумение - мужик, использующий женщину, как инкубатор, мужик, купивший себе ребёнка. Мужик - у которого тоже не все дома... но никто не запретит ему заводить детей...

 А у неё дома полный комплект - муж, сын, жена сына и внучка - все  умещаются в однокомнатной квартире. Она подробно рассказывает, где и как стоит мебель, кто где спит. Семья сына давно живёт с ними - никак не накопят на ремонт в своей квартире, которую пока сдают...
 С мужем отношения сложные - как-то он сломал ей два ребра, а теперь ходит и навещает - на Пасху она угощает всю палату куличом и конфетами.
 Жалко, что нельзя прописать отдельную квартиру... Или другую жизнь...

 Соседка слева отлежала здесь уже год - на днях её переводят в отделение, из которого возможен почти свободный выход в город. Попала сюда, судя по сбивчивым объяснениям, из-за того, что улицу, на которой она купила квартиру, переименовали. Она осталась без денег и без квартиры - переселенка из бывшей братской южной республики - родственников у неё в этом городе нет.
 Полный бардак с документами из-за этого внезапного переименования - ей должны дать какую-то справку, чтобы она смогла получить новый паспорт. Почему-то она кажется заслуживающей сочувствия больше других - её некому навещать. В день  перевода отдаю ей коробку с кусковым сахаром, купленным во время хождения-брождения вокруг больнички, и пакетный чай, приобретённый тогда же. Она принимает всё, как должное.
 

 Ещё в остром знакомлюсь с 15-летней девочкой. Высокая, худенькая, с зелёными глазами в мохнатых ресницах - ходит в синем спортивном костюме и зелёном шёлковом платке. Сразу же афиширует свою принадлежность к мусульманству и пытается вещать, провозглашая эту религию самой правильной. Громким безапелляционным голосом на всю палату заявляет - к больничной еде не притронется, потому что она не халяльная.
 
 Сюда попала из-за конфликтов с одноклассниками - те смеются над её платком, а она их бьёт. Как она говорит - врачи должны понаблюдать её и что-то написать для школы.
 Её братья занимаются каратэ и она кое-чему от них научилась. Девочка громкоголосая и совершенно не признаёт авторитетов. При этом, явно уважает старших, но как-то выборочно. С врачами у неё не сложилось - пусть они все почтенного возраста - что они напишут в своих бумагах?
 - Очень грубая девочка, - сказала мне Маркеловна о ней.

 На мой взгляд - обыкновенный подросток, в период бурного полового созревания, с сумятицей в голове, усугубленной однобоким религиозным воспитанием.
 Она очень стесняется всего, что касается пола - ходит на гимнастику, но некоторые упражнения не делает - они неприличны на её взгляд. В туалет старается забежать, когда там никого нет, и однажды, с возмущением и смущенным хихиканьем, рассказывает о том, как зашла в туалет, а там одна больная подмывалась, стоя у раковины.

 Родственники сдали её сюда с богатым набором продуктов и, наверное, поэтому она громко провозгласила, что ест только то, что называется халяль.

 Она, на первых порах, делилась со всей палатой излишествами из своего объёмистого пакета.
 Не взять было нельзя - так искренне и настойчиво она предлагала угощение. Мне тоже достался кусочек, не особенно любимой мной, сладости.

 Но, проходит время, самая близкая родня не навещает - они живут в другом городе, а местные родственники что-то не торопятся в это заведение с щедрыми дарами и девочка молча ест то, что дают, с благодарностью принимая кусочки от чужих передач.

 Ко мне проникается неожиданно, узнав, что я умею пользоваться компьютером и знаю, что Согдиана - это певица (честно говоря, не зная ни строчки из её песен). Теперь тащит меня к телевизору во время показа её любимых мультиков, уступая лучшее место у экрана.
 Я тоже проникаюсь к ней по не менее странной причине - она с родителями живёт в городе, откуда родом мой муж. Это небольшой, симпатичный мне, районный центр, с обилием деревянных и мозаичных скульптур. С большим, заброшенного вида домом, про который говорят, что его построили за очень короткое время специально к визиту Хрущёва.
 В том городке родилась наша первая дочь. Тоже - символ для меня.

 Незадолго перед моим отбытием из этого заведения к девочке приезжает мама. Я уже столько наслушалась от юной мусульманки о жизни в семье, что хочется поговорить с её мамой, попытаться убедить, как можно быстрее, забрать дочь отсюда.
 Спрашиваю разрешения на разговор, но, неожиданно, узнаю - мама не родная.
 Девочка после свидания с ней в слезах. (Что на неё совсем не похоже). Истерически заявляет, что не хочет возвращаться домой, а лучше останется здесь навсегда.
 Странно, потому что плохого о маме я ни разу не слышала. Да и где хуже чем тут?
 Сквозь рыдания выдаёт совсем неожиданное,- её братьям можно и в банду и пистолет иметь, а ей ничего нельзя... а она хочет учиться, хочет поехать в Малайзию...
 Она что-то не то услышала, по её словам - за это и попала сюда... Чему тут верить? - не имею не малейшего понятия...

 "Мама", одетая во всё чёрное, правоверно-мусульманское, во время свидания сидит с каменным непроницаемым лицом - ни малейшего следа сочувствия. (Я нахожусь в тихом - поэтому могу наблюдать эту картину. Маленький коридор тихого непосредственно сообщается с небольшим помещением для свиданий - по совместительству тамбуром, где мы, например, переодеваемся в верхнюю одежду перед походом в баню или в те же мастерские).

(фото автора - на фото - работа автора)

http://www.proza.ru/2017/04/01/1611