I
Анна Васильевна, невысокая полноватая блондинка, стояла у окна, всматриваясь, не идет ли дочь. Оксана была единственным ребенком, и мать посвятила ей всю свою жизнь. С ней было сложно. Дочь росла озорной, несколько легкомысленной, не блистала успехами в школе. Это очень беспокоило Анну Васильевну. После окончания школы она устроила дочь на работу диспетчером в автоколонну, где сама работала бухгалтером. Сегодня она пришла раньше Оксаны и уже приготовила ужин.
За окном осенний ветер раскачивал облетающие тополя, и моросило. Показалась Оксана. Она шла с непокрытой головой, распустив светлые локоны, и щурила глаза. Глаза у нее отцовские — голубые, да и вся она стройная, ладная, тоже в отца. Жаль, что не помнит она его. Родом он был из Прибалтики. Рыбак. И её, Анну Васильевну, увёз туда. Там и Оксанка родилась. Да счастье коротким оказалось. В шторм рыбаки попали. А уже холодно было. Муж простудился, заболел так сильно, что никакие лекарства не помогли. И вернулась Анна Васильевна с дочкой на родину. Фамилия-то у Оксанки отцовская, Топас, пусть будет в память о нём. Анна Васильевна вздохнула. Но потом улыбнулась, глядя на дочь. Так хороша была ее Оксана. Но кто это с ней? О, Господи! Опять Петр. Почти вдвое старше Оксаны, уже за тридцать. А не дает ей проходу. Этот водитель из их автоколонны не нравился Анне Васильевне. Худой, высокий, волосы с рыжиной. Сутулится, словно стесняется своего роста. То ли дело Костя. Приземистый, крепкий, с черными усиками, которые ему очень идут. И отношения с Оксаной у него были серьезными. Анна Васильевна была уверена в будущем дочери. И снова Петр. При Косте он редко подходил к Оксане, так как тот работал в этой же автоколонне. А вот теперь Костя в армии. Оксана вначале скучала, плакала, ждала от него писем, и сама писала очень часто.
Со временем дочь успокоилась, стала веселой, бегала на танцы и поздно возвращалась. Это беспокоило мать, но с другой стороны — не сидеть же дома молодой девчонке.
Петр поцеловал Оксану в щечку, а потом стоял и смотрел ей вслед, пока она не скрылась в подъезде. Оксана вбежала, широко растворив дверь и что-то напевая. Торопливо сняла куртку, стряхнула с нее дождевые капли и повесила на вешалку.
— Зонтик надо брать, доченька, — подсказала мать.
— Ничего. Дождя-то нет. Морось.
— Пойдем ужинать.
— С удовольствием, только руки помою.
Анна Васильевна прошла на кухню и накрыла на стол. За ужином она спросила:
— Оксана, чего это Петр опять за тобой ходит?
— Медом, видно, я помазана, — засмеялась дочь.
— Да я серьезно спрашиваю. А как же Костя?
— Мама, с Костей все нормально. Я не говорила тебе, в последнем письме он написал, что остается служить сверхсрочно. Хочет денег скопить нам на первое время.
— Видишь, у него все серьезно. А ты, как верходуй, танцульки да гулянки.
— Ну не жена же я пока ему. И не знаю, как еще с ним все получится. Просижу, прожду его, а окажется, что зря.
Анна Васильевна вздохнула и стала мыть посуду.
***
Рано пришла зима. Еще и листья с деревьев не все опали, а уже снегом их засыпало. Оксана притихла. Рано приходит домой. Редко когда засмеется. О чем-то все думает. А вот сегодня за ужином затошнило, из-за стола выбежала. Поняла Анна Васильевна, что это означает. О, Боже, только не это…
Перед сном она зашла в спальню к дочери:
— Оксана, поговорить надо.
— Мама, я сплю. О чем ты говорить хочешь?
— О тебе. Я все поняла, доченька. Кто он? Петр?
— Да, — тихо ответила дочь.
— Ты у врача была?
— Была. Взяла направление. Завтра на анализы пойду.
— Какое направление?
— Не понятно что ли — какое? На прерывание.
— О-ох, Оксана, — вздохнула Анна Васильевна. — Не дело это. Может все плохо кончиться.
— Мама, не я первая, не я последняя.
— Да, дур-то не сеют, сами растут. А ты поступай по разумному. Если ты на это решишься, потом, может, всю жизнь расплачиваться придется. Знаешь, сколько женщин без детей маются? И мужья, бывает, бросают, потому что ребенка хотят. Я, конечно, не в восторге, что так у тебя случилось, но я помогу тебе. Успокойся. Вставай на учет, радуйся, что Бог дитя дает тебе.
Оксана села на кровати, заплакала, потом мокрым лицом прижалась к материнской щеке:
— Мамочка, спасибо тебе. Я так боялась этой операции. Страшно.
— Вот и не надо. Успокойся. — Анна Васильевна погладила волнистые волосы дочери. — А теперь спи спокойно.
А утром, еще до работы, в дверь позвонили. Анна Васильевна открыла. Вошел Петр, поздоровался и молча топтался у двери, пока хозяйка не пригласила:
— Проходи, Петр на кухню. Оксана еще спит.
На кухне Петр сказал:
— Анна Васильевна, я пришел поговорить с вами.
— Говори.
— Оксана хочет избавиться от ребенка. Я против. Я хочу этого ребенка. Я женюсь на Оксане. Я прошу у вас ее руки.
— Что? И Оксана согласна?
— Пока нет. Но это дело времени.
— Вот что, Петр. Забудь про Оксану. Не ходи за ней. Жених у нее есть.
— Где он жених-то?
— Да и ты ненадежный. Разведен. Алименты у тебя. Да можешь и к жене вернуться в любой момент.
— Но я давно люблю Оксану.
— Да она-то другого любит. Не серьезно все это. Давай, провожу тебя, Петя, пока Оксана не встала. Не обижайся на меня. Я – мать, счастья дочке хочу. Что ж ей без любви-то век коротать?
* * *
Вот и зима прошла. И весна проходит. Май уже наступил. Оксана ребенка оставила. Петр все это время надоедал своими признаниями и просьбами. Поэтому Оксана перед декретом взяла очередной отпуск, чтоб не встречаться с ним на работе. Правда, он и после работы стал заходить к ним.
На майские праздники выпало три выходных дня, и Анна Васильевна решила пройтись по магазинам. Пора что-то приготовить для ребенка, хотя бы самое необходимое, что потребуется в первую очередь. Покупки едва поместились в два пакета. Погожие майские дни успокаивали. И Анна Васильевна окончательно утвердилась в своем решении относительно ребенка. Но Оксане она ничего не говорила. Пусть попереживает. Может, чему-то научится. А в душе очень жалела дочь.
— Здравствуйте, Анна Васильевна, — услышала она позади себя и вздрогнула.
Ее догнал Николай, Костин друг, такой же невысокий кареглазый брюнет. А Надя, с которой они жили без регистрации, была Оксаниной подругой. Николай работал в их автоколонне, но потом они с Надей завербовались на какую-то стройку.
— А, Коля… Здравствуй. Как ты здесь оказался?
— Приехали с Надькой маму навестить. Надя хотела с Оксаной повидаться, но уже уезжаем. Не успела.
— Да не надо. Оксанка что-то приболела. Уж в другой раз зайдет, — испугалась Анна Васильевна и заметила, как Николай внимательно рассматривает ее пакеты.
— А я Петро видел, — сказал Николай.
— И что? — оборвалось сердце у Анны Васильевны.
— Да так, поговорили про то, да про се, про автобазу, про работу.
— А… Вы-то, Николай, как устроились?
— Неплохо. И заработки хорошие. Вот и Костя в письме интересуется. Возможно, после службы к нам на стройку надумает.
— Ну, побегу я, Коля. Наде привет от нас с Оксаной передавай. До свидания.
— До свидания, Анна Васильевна.
Хорошего настроения как и не было. Николай все знает. Петр, конечно, рассказал ему об этом в первую очередь. Да и из пакета выглядывало кружевное детское покрывальце. Ясно, что Коля напишет Косте. Тот Оксану не простит. И напрасным окажется ее решение, которым она надеялась исправить ошибку дочери.
— Все тайное становится явным, — прошептала Анна Васильевна и глубоко вздохнула.
Уже и новые мысли появились у нее, и она решила поговорить об этом с Оксаной.
Оксана сидела в кресле у окна и читала очередной детектив.
— Оксана, посмотри, что я купила, — нарочито бодро сказала Анна Васильевна.
Дочь равнодушно посмотрела на пакеты, взгляд ее остался хмурым и сосредоточенным. И мать поняла, что Оксана не хочет этого ребенка.
— Оксана, давай поговорим, — Анна Васильевна отнесла пакеты в спальню и не стала вынимать из них купленные вещи.
Дочь отложила в сторону книгу:
— Давай, поговорим.
— Оксана, я Колю встретила. Он с Петром разговаривал.
— Я знаю. Петр был здесь, только что ушел.
— Так вот. Он может Косте написать. И как ты думаешь, простит он тебя?
— Не знаю. Думаю, что нет.
— Вот и я так подумала. Может быть, выйдешь за Петра? Смотри, как он добивается. И у ребенка отец будет.
— Не люблю я его. Как жить с ним? Чего раньше времени в омут бросаться? Еще не факт, что Колька Косте про ребенка напишет.
— Но ты подумай над этим.
— Подумаю. Ну, если уж Костя не простит, тогда и подумаю.
А в средине лета «скорая» увезла Оксану в роддом.
* * *
Родилась девочка. Анна Васильевна уже и имя ей выбрала, самое красивое — Наташа. И она уже все решила. Если Колька сообщил Косте про ребенка, и тот Оксану не простит, надо уговорить Оксану, чтоб вышла замуж за Петра. А если Костя ничего не знает, то он, конечно, приедет к Оксане. И не надо ему знать об Оксаниной измене. Анна Васильевна еще сама молодая и вырастит ребенка, как свою дочку. А Оксанку отпустит в девичий круг. Молода, ошиблась. Что сделаешь? Только чтоб урок этот помнила.
Теперь все зависит от Костиного письма. Что он напишет? И вот, наконец, письмо от Кости. Анна Васильевна собрала передачу для Оксаны и поспешила в роддом. Но разговор с дочерью начала не с письма.
— Оксана, как девочка? Сильно любишь ее?
— Мама, я не возьму ее. Понимаешь, за Петра я не выйду. А с ребенком… Куда я с ним? Как жизнь свою устрою? Может быть, Костя не знает ничего и у нас с ним все хорошо будет. Конечно, если у меня не будет ребенка.
Анна Васильевна задумчиво покачала головой. А она-то думала, что Оксанка не отдаст ей девочку. Ну что ж, так даже проще.
— Оксана, если ты так решила, пиши отказ от ребенка.
— И ты не против?
— Не против, — вздохнула Анна Васильевна. — Кстати, вот письмо от Кости. Читай.
Оксана прочитала письмо.
— Ну вот, мама, Костя ничего не знает. Не написал ему Колька. Костя через год приедет ко мне.
Проводив Оксану, Анна Васильевна зашла к заведующей и узнала, какие нужны документы, чтобы взять девочку. Оксану выписали без ребенка. Она быстро поправилась, повеселела и через несколько дней ушла куда-то вечером, сказала, что в кино. Анна Васильевна собрала все необходимые документы и, наконец, получила свидетельство о рождении, где значилось, что Наташа ее дочь.
Утром Анна Васильевна сбегала в аптеку, принесла целый пакет необходимых вещей — соски, бутылочки, крем, присыпку, памперсы. Оксаны дома не было, ушла на пляж. Надо успеть собрать кроватку. Разобранная кроватка стояла в спальне, Оксана ее не видела. Одной не собрать. Позвонила в автоколонну, спросила Петра. Сказали, только что вернулся из рейса. Позвали к телефону. Он пришел быстро, и кроватка была готова. Принес Петр и подарки для ребенка, знал, что надо. Анна Васильевна еще раз проверила, не забыла ли что приготовить для ребенка. Но все собрала, что надо.
А вот уже подходит время выписки новорожденных. Анна Васильевна волновалась. Она вышла заранее, купила традиционный подарок — коробку конфет и шампанское, передала все медсестре и получила из ее рук белый сверток с розовым бантом. Теплая волна радости нахлынула и окатила ее. Девятнадцать лет назад в таком же белом конверте ей вручили Оксану. А вот теперь она держит снова малышку, дочку Наташу. И это будет только ее дочь, только ее.
Вечером вернулась Оксана и увидела девочку. Она покраснела от гнева:
— Мама! Зачем?! Я же отказ написала. Ты сама мне сказала.
— Сказала. Ты отказалась, а я взяла. Я еще не старая, успею ее вырастить. Это мой ребенок. В ее документах о тебе не упоминается. Сядь, Оксана. Выслушай, что я скажу.
Анна Васильевна подошла к Оксане, обняла ее за плечи и усадила в кресло. Дочь молча повиновалась.
— Оксана, я хочу тебе добра. Ну, как бы мы с тобой смогли жить дальше, если б знали, что наша девочка, наша кровиночка мается по детдомам? Молчишь. Так вот. Если сможешь, забудь о девочке. Устраивай свою жизнь с Костей. А я нашу тайну не выдам. Но только тебе придется уехать, чтоб ребенок к тебе не привык. Я вот и объявление в газете нашла. На стройку штукатуры и маляры нужны. Уедешь, устроишься. Из автоколонны тебя отпустят без отработки, пока ты в отпуске. Уезжай быстрее. Не медли.
— Мама, ты уже и гонишь меня.
— Оксана, думаешь, мне легко с тобой расставаться? Ты мое единственное дитя. Хотела видеть тебя счастливой. Но что делать? Это твоя ошибка. В жизни за все приходится платить . Если не хочешь, я даже в письме тебе о Наташеньке ничего не буду писать.
— Ты назвала ее Наташей? Ничего. Нормально. Мама, ты права. Я уеду. Но ты пиши мне о ребенке. Не чужая же она мне.
Через несколько дней Оксана уехала.
* * *
Когда Анна Васильевна пришла с Наташей на прием в детскую поликлинику, врач девочку похвалила — развивается хорошо. Анну Васильевну это радовало. Но ее смутили любопытные взгляды молодых мамочек, видимо их удивил ее возраст.
Дома, уложив ребенка в кровать, Анна Васильевна подошла к зеркалу и придирчиво осмотрела свое отражение. Фигура в норме, еще не совсем располнела. Но вот лицо… С этим надо что-то делать. Будет девочка расти, и скажут ей подружки, что мать у нее старая.
Анна Васильевна подружилась с косметикой, хотя раньше пользовалась только губной помадой. Она привела в порядок светлые волнистые волосы, сделала короткую стрижку, а еще укоротила юбку. Даже чуть поблекшие серые глаза оживились, стали ярче. Теперь, гуляя с коляской, она замечала, что иногда и мужчины смотрят на нее с улыбкой, но они ее не интересовали. Всю ее жизнь заполнила маленькая Наташа. Первые зубки, первые шаги, первое слово «мама».
Оксана писала часто. Жила в общежитии, работала маляром на стройке. С Костей отношения хорошие. Петр приходил с подарками перед новым годом и восьмого марта. Анна Васильевна от подарков не отказывалась. На пособие жить было трудновато. Но хватало. Ей-то самой много не надо, только б у ребенка все необходимое было.
А сегодня у Наташи день рождения. Анна Васильевна уложила ее спать, сама побежала в магазин, который был рядом. Она купила небольшой тортик и шампанское. Дома приготовила пюре, котлеты, имениннице — фрикадельки в сметанном соусе. В подарок купила глазастую красную куклу-неваляшку. Гостей она не ждала. Старые знакомые заходили к ней редко, потому что ей некогда было с ними беседовать, то ребенка кормить, то спать укладывать. Анна Васильевна накрыла на стол. Тортик с маленькой свечкой — в центре стола. Ждала, когда Наташа проснется.
В дверь позвонили. Анна Васильевна открыла и увидела улыбающегося Костю. Он почти не изменился. Веселый взгляд карих глаз и неизменные тонкие усики.
— Здравствуйте, — поздоровался Костя и решительно вошел.
Анна Васильевна растерялась, разволновалась.
— Здравствуй, Костя, — не сразу ответила она. — Проходи. Как ты здесь оказался?
— Отслужил. Уже и с работой определился. Николай помог. Там у них в городке автобаза. Меня взяли водителем. Жил у Николая с Надей. Сейчас получил комнату. Строят много, но пока с жильем сложно, заселяют в квартиры по две-три семьи. Можно за Оксаной ехать. Я уже ей написал, чтоб увольнялась. Сейчас она отрабатывает. А я маму навестить приехал, вот и к вам зашел.
— Проходи, Костя, в комнату, — пригласила Анна Васильевна.
Костя прошел, а хозяйка пошла на кухню разогревать обед. В это время в спальне проснулась Наташа и стала звать:
— Ма–ма
Костя заглянул в спальню и увидел в детской кроватке светловолосую голубоглазую девчушку.
— Ой, а это кто у нас? — спросил он вбежавшую Анну Васильевну.
— Дочка это моя, Костя. Вот завела на старости лет.
— Ну, вы еще молодая. А дочка — это хорошо. Скучно было бы вам без Оксанки. Да она на нее и похожа. Наверное, Оксана такая же маленькая была.
— Похожа, — вздохнула Анна Васильевна. – Ей сегодня годик.
— Сейчас понятно, почему на столе тортик со свечкой.
Анна Васильевна умыла девочку, нарядила в красивое голубое платье, посадила на высокий детский стульчик и придвинула к столу. Наташа занялась куклой — неваляшкой, та звенела, и это нравилось ребенку.
— Костя, садись за стол. Пообедаем, — позвала хозяйка.
И тут снова позвонили в дверь. Анна Васильевна открыла и впустила Петра. Тот сразу же вошел в комнату, здороваясь на ходу.
— Доченька, с днем рождения. Вот тебе подарки. — Он поставил большой пакет в кресло и увидел Костю. — Здравствуй, Костя, — подал он ему руку.
Костя пожал протянутую руку.
Вошла Анна Васильевна с тарелками, она смущалась и прятала глаза. Костя глядел то на нее, то на Петра, потом сказал вслух то, о чем подумал:
— Да все нормально. Всякое в жизни бывает.
Обедали молча, пили шампанское, но когда из пакета с подарками Петр достал водку, мужчины оживились и, выпив, разговорились. Говорили о погоде, о рыбалке, о службе, о шоферской маяте.
Анна Васильевна занималась ребенком, но чутко прислушивалась к разговору, боялась, чтоб Петр не сказал лишнего. Ушли гости уже под вечер. Кажется, Петр ничего не сказал. Обошлось
Перед отъездом Костя забежал к Анне Васильевне попрощаться. Он спешил на автобус и только успел сказать:
— Анна Васильевна, сейчас я еду за Оксаной. За нас не переживайте. У нас все будет отлично.
А через месяц пришло письмо от Оксаны. Она писала, что живут они с Костей дружно, на новом месте устроились хорошо, Оксана работает в детском соду помощницей воспитателя. Денег на жизнь хватает, но, к сожалению, помочь матери не могут. Похвалилась, что купили необходимую мебель.
— Ну, и слава Богу, — с облегчением вздохнула Анна Васильевна. — Пусть живут. Я уж как-то обойдусь без их помощи. Правда, Наташу придется пораньше в ясли отдать. А то уже все сбережения, что скопила, потрачены.
Вот только насторожило Анну Васильевну то, что живут без регистрации. Неужели Костя что-то подозревает? Да нет, Оксана бы написала.
А вскоре дочь сообщила, что им провели телефон, и Анна Васильевна может им звонить. А главная новость — они с Костей ждут ребенка.
II
После хмурых ненастных дней погода словно улыбнулась, явив миру солнечные дни бабьего лета. Море было спокойно. Легкие бирюзовые волны, коснувшись парапета, медленно откатывали обратно. А недели две назад море было грозным и пугающим. Высокие волны с ревом набрасывались на парапет, дробились на пенистые брызги и, натужно охая, отступали. Тогда Катя страшно волновалась за Виктора, который ушел в море месяц назад. Уже второй год, как мужа назначили помощником командира корабля. Служба его не тяготила, море он любил, с начальством и командой ладил.
Катя присела на парапет и опустила ладонь в теплую воду:
— Какое ты сегодня ласковое, море. Я тебя тоже люблю, как и Виктор.
Она наклонилась, чтоб поймать волну. Черная длинная коса перекинулась через плечо и туго перевязанным концом коснулась воды. Поправляя косу, Катя улыбнулась. Смуглое лицо ее оживилось, но взгляд выразительных карих глаз оставался грустным и задумчивым. Она тревожилась за мужа, как и всякий раз, когда он уходил в плаванье. Но завтра он вернется. Завтра она сделает Виктора счастливым, не просто счастливым, а самым счастливым на свете. Она сообщит ему, что у них будет ребенок. Сын. Обязательно сын, так хочет Виктор. Надо было сказать об этом, когда муж уходил в море, но она не была уверена и не хотела его разочаровывать. Они восемь лет ждали этого, и чудо случилось. Теперь она знала точно, потому что только что была у врача. Она представила, как Виктор недоверчиво посмотрит на нее, а потом сверкнет своей белозубой улыбкой и закружит ее тонкую, легкую.
Катя встала и неторопливо пошла по набережной к дому. Дома Катя подошла к портрету мужа в морском кителе, портрет висел на стене на самом видном месте. Когда мужа не было дома, она разговаривала с его портретом. Но сейчас Катя долго и внимательно всматривалась в спокойное волевое лицо Виктора. Что-то тревожило и волновало ее. Может быть, завтрашняя встреча.
— Витенька, я соскучилась. Я люблю тебя, ты знаешь. Ты — мой спасательный круг, моя жизнь. Без тебя я ничто, пылинка. Это правда. Только тебе я этого не говорила, — Катя улыбнулась портрету. — Пойду, чайник поставлю. Я теперь за двоих есть должна.
После обеда она села в кресло и раскрыла книгу. Но не читалось. Почему-то все время думала о Викторе, вспоминала.
Перед самым окончанием библиотечного техникума умерла бабушка, которая воспитывала ее. И Катя осталась совсем одна. Тогда-то и встретилась она с Виктором. Они познакомились на танцплощадке в парке и уже не расставались. Без бабушкиной поддержки она чувствовала себя очень одинокой и неуверенной. Наверное, поэтому, не раздумывая, сразу согласилась выйти замуж за Виктора.
Работала Катя мало. Виктор не разрешил.
— Твоя работа – провожать мужа в море и ждать его, — сказал он.
— Мне хорошо с тобой, Виктор,— Катя снова повернулась к портрету. — Повезло, как будто я счастливый билет вытащила. Вот только сказать тебе про это никак не решусь.
Потом подумала про Антона. Конечно, он тоже будет рад за друга, когда узнает, что у них с Катей будет сын.
Антон молодым мичманом прибыл на корабль, где служил Виктор. Они подружились, Виктор помогал Антону по службе, опекал его. Тот был подстать Виктору, высокий, плечистый, белокурый и голубоглазый. Он мало времени проводил в своей холостяцкой комнате и постоянно жил у Виктора и Кати. Антон рано потерял родителей и вырос без их заботы и ласки и, видимо, поэтому искренне привязался к Виктору и Кате и был благодарен за их теплоту и участие. Катя привыкла к нему, как к члену семьи. Когда они втроем гуляли по городу, и она, невысокая и хрупкая, держала их красивых и рослых за руки, прохожие оглядывались на них.
Ночью Катя спала плохо, часто просыпалась, едва дождалась утра. Позавтракав, она прибежала к причалу, где уже несколько девушек и женщин стояли, вглядываясь в морскую даль. Скоро на берегу собралась большая толпа встречающих. В назначенное время корабль не пришел. Люди ждали. Постепенно нарастала тревога. Катя огляделась вокруг. Молодая беременная женщина плакала и громко охала:
— О-ох, случилось что-то. О-ох, что же такое?
Стоящий рядом мужчина раздраженно сказал ей:
— Хватит нагонять тоску. И без того тошно.
Женщина замолчала, но продолжала плакать, вытирая глаза носовым платком.
Молодой человек, скорее всего сын, успокаивал пожилую женщину:
— Не думай о плохом. Он вернется, верь мне. Просто задерживаются.
Рядом молилась старушка:
— Господи, помоги.
Катино сердце тоскливо сжималось от страшного предчувствия. Она не плакала, стояла, сильно, до боли прикусив губу.
К вечеру толпа разошлась. Катя вернулась домой раздавленная тяжелыми мыслями, уставшая и потерянная. Но на нее с портрета смотрел муж, уверенный и спокойный. Катя подошла к портрету и тихо попросила:
— Виктор, возвращайся. Я жду тебя. У нас будет сын. Жду тебя и люблю.
Она еще долго стоял у портрета Виктора, вглядывалась в его лицо и рассказывала, как люди ждали корабль. Почувствовала, как уходит напряжение. Только слабость.
— Что-то сил совсем нет, — вздохнула она. — Пойду, прилягу.
Но вспомнила, что доктор велела соблюдать режим и заставила себя приготовить ужин. Ела без аппетита. Потом пришел сон, тяжелый и утомительный.
Утром она снова пошла к морю. Корабль не пришел. Она приходила к причалу несколько дней, потом уже не пошла, осталась дома, плакала и бесцельно ходила по пустой квартире.
***
Катя привычно шагала по комнате. Теперь уже понятно, что-то случилось. Но что? Только б все были живы, только б Виктор живой вернулся.
На улице послышался гул, негромкие голоса. Катя посмотрела в окно. Люди шли к пристани. Значит, пришел корабль. Она сбросила домашний халатик, достала из шкафа нарядное платье с оранжевым оттенком, оно нравилось Виктору. Внезапно закружилась голова, потемнело в глазах, она едва успела присесть на диван. Потом все исчезло. Очнулась она полулежащей на диване. Сколько была без сознания? Но теперь уж точно на пристань опоздала. Да и сил нет. Не дойти. Она присела в кресле у окна.
Скоро стали возвращаться люди, моряки в окружении родных и знакомых. Но не слышно было, как обычно, ни смеха, ни песен. Одни негромко разговаривали, другие шли молча. Толпа поредела. Виктора не было. Катя встала, опираясь руками на подоконник, стала всматриваться в проходивших. А вот Антон. Идет медленной усталой походкой, опустив плечи. Это на него совсем не похоже. А самое непонятное и пугающее, это то, что он шел один, без Виктора. Видимо, Виктор послал Антона вперед успокоить ее, а сам задержался по делам. Но обычно Виктор приходил первым, а Антон забегал в свою комнату, оставлял вещи и приходил позднее. Но чаще они приходили вместе.
Катя не стала ждать звонка и открыла дверь. Антон шагнул через порог и глухим дрожащим голосом едва слышно произнес:
— Катя…
Внутри у Кати все заледенело, гулко застучало сердце. Снова стало темнеть в глазах. Антон, бросив у порога дорожную сумку, успел подхватить ее и дрожащую усадил на диван.
— Катя, дать воды? — спросил он.
— Нет. Сядь рядом.
Она не кричала, не билась в истерике, а долго молча и неподвижно смотрела в одну точку. Потом спросила:
— Антон, как это все случилось?
— Был шторм. Ураган. Такого еще мы не видели. Волны… Страшно вспомнить. Вот их троих и… Мы их долго искали. Вызывали вертолеты, отплывали на большое расстояние от корабля. На все суда дали радиограммы. Но никого не нашли. Вот, вернулись. Прости, Катя, что я принес тебе эту боль. Мне тоже очень больно. Виктор мне роднее брата. Ты знаешь.
— Антон, — Катя заплакала сначала тихо, потом навзрыд и прижалась к его плечу.
Он осторожно обнял ее, припав щекой к ее голове.
— Антон, а Виктор так и не узнал, что у него будет сын.
* * *
Антон открыл дверь и сказал:
— Заходи, Катюша. Устала? Зря пешком пошли. Надо было такси вызвать. Далеко все таки женская консультация. И вчера еще на обследование ходила.
— Антон, я не устала. Да и доктор больше двигаться велела.
Антон вошел вслед за Катей и закрыл дверь.
— Может быть, пообедаем? — спросил он.
— Да. Только борщ подогрею. Утром еще сварила.
— Еще что-нибудь готовить будем?
— В холодильнике есть котлеты. Можно гречку сварить или макароны.
— Давай, макароны. Я уже воду наливаю.
Наконец, сели обедать.
— Катя, ты плохо ешь. А тебе надо за троих питаться, — заметил Антон.
— Да, Антон, такого подарка я не ожидала. С одним ребенком я бы справилась. А их двое. Уже точно на УЗИ определили, что будет двойня. А как я с двумя без Виктора? — Катя вздохнула и тихо заплакала.
Антон встал, подошел к ней и вздрагивающими ладонями стал гладить ее волосы. Постепенно он справился с волнением и сказал не громко, но уверенно:
— Катя, я говорю тебе об этом уже сотый раз. Услышь меня. Поверь мне. Давай все решим и не будем возвращаться к этому разговору. Согласна?
— Антон, ты же понимаешь…
— Я все понимаю и говорю тебе, что дети моего друга — это мои дети. Я никогда не оставлю их. Катя, мы их вырастим вместе с тобой. Они будут достойны своего отца и моего друга Виктора. Ты должна поверить мне и принять решение. Не молчи, Катя. Скажи.
— Антон, одной с детьми мне будет сложно, не справлюсь. А ты после Виктора мой самый близкий и преданный друг. Пусть будет, как ты решил. Я согласна.
— Спасибо. Постараюсь все для тебя сделать. Женщина должна быть счастливой. Так Виктор говорил. — Антон обнял Катю и неловко поцеловал в щеку.
Обедали молча. Катя о чем-то сосредоточенно думала. Антон ни о чем не спрашивал. Катя сама нарушила молчание.
— Антон, — сказала она. — Прости, но у меня есть условие, на которое ты едва ли согласишься.
— Говори, Катя.
— Антон, в море погиб Виктор. Я не хочу потерять и тебя. Уедем отсюда?
— Катюша, я же моряк. Не смогу без моря.
— Я море тоже любила, но оно забрало Виктора… Оно не доброе. Здесь все будет напоминать об этой беде. Может, в другом месте не будет этой боли.
— Катя, я должен согласиться с тобой. Врач просила не волновать тебя. Кстати, очень внимательная женщина. Меня выслушала, поговорила со мной. Но давай еще вернемся к этому вопросу. Подумаем. Вернее, я попробую привыкнуть к этой мысли, но не знаю, как я смогу без этой стихии. Не торопи меня. Я все решу.
Катя не торопила. Антон утром уходил из дома, возвращался серьезный и молчаливый. Через несколько дней он сказал:
— Вопрос решился, Катюша. Я подал рапорт. Меня поняли и отпустили. Да и Виктора все помнят. Он был настоящим моряком. Куда поедем?
— Антон, куда ты скажешь, туда и поедем.
***
— Антон, а куда ты решил поехать? — спросила Катя.
— Куда? Родных нет ни у тебя, ни у меня. Поедем, куда глаза глядят, как в сказке. Есть у меня одна мысль. Катя, принеси из книжного шкафа письма. Это Виктору ребята писали. Там есть одно письмо.
Катя подала Антону стопку писем.
— Какое письмо? — спросила она.
— Письмо от Сергея. Мы вместе с Виктором читали. Он написал, что неплохо устроился где-то в тайге. Там город строится.
Антон отыскал письмо Сергея.
— Вот, смотри. И адрес есть.
— Ты хочешь написать ему?
— У нас мало времени. Письмо долго пойдет. Все спрошу по телефону.
На следующий день к вечеру Катя ждала Антона с телеграфа. Он запаздывал. Она начала волноваться, часто подходила к окну. Наконец, он позвонил в дверь. Катя озабоченно спросила:
— Антон, где ты задержался?
— Прости. Я был у моря. Прощался. Когда я теперь его увижу? — Антон посмотрел на Катю грустно и задумчиво.
Кате тоже стало грустно, и она ни о чем не спросила. И только после ужина Антон сказал:
— Сергей был просто потрясен гибелью Виктора. Сказал, что ради его памяти сделает для нас все возможное. Есть у него знакомые, которые могут помочь с квартирой. Завтра я уеду.
— Так скоро? А я?
— Катя нам надо поспешить, пока у тебя маленький срок. Потом в дороге будет труднее. Я устроюсь на работу, решу вопрос с жильем и приеду за тобой. Скоро приеду. Подождешь?
— Подожду, — вздохнула Катя.
— Вот и хорошо. А пока помоги мне собраться.
Через месяц с небольшим Антон сообщил Кате по телефону, что заканчивает курсы бульдозеристов. Получил комнату в квартире. Еще в одной комнате живет молодая семья. А зал общий.
— Готовься, Катюша. Скоро приеду за тобой. Жди, — довольно бодро закончил разговор Антон.
А Катя приуныла. Как же она будет жить где-то вдали от родного города, без моря, без его приливов и отливов, без пароходных гудков? Напрасно она решила уехать. И Антона оторвала от его службы, а это было главным в его жизни. А он подчинился ее просьбе, даже отговаривать не стал. Да теперь уже поздно что-то менять. И там люди живут. Привыкнем. Прав Антон. Надо поторопиться. Уже конец осени. Там, наверняка, уже холодно. Катя вздохнула, открыла шкаф и начала отбирать необходимую одежду.
III
Поезд пришел рано. Было еще темно. Но город не спал. На освещенных прожекторами строительных площадках поднимались стены домов и там двигались, копошились, как муравьи в муравейнике, мало различимые издалека фигурки строителей. По дорогам то и дело шли груженые самосвалы.
— Антон, здесь так рано начинают работать?
— Катя, здесь работают в три смены, круглые сутки. Сейчас ночная смена заканчивается. Город строится быстро. Когда я приехал, вот тех домов еще не было, а теперь уже смотри, какие этажи. А для строителей построили несколько улиц деревянных двухэтажных домов. Со временем, наверняка, снесут их. Видишь, какие многоэтажки воздвигаются.
— Антон, я вижу, тебе здесь нравится.
— Люди здесь хорошие, открытые. Готовы всегда помочь.
— Это хорошо. Но как-то здесь все по-другому. Не привычно. Не так, как у нас в городе.
— Привыкнешь, Катя. Тебе понравится. А вот и наш дом. — Антон кивнул в сторону деревянной двухэтажки.
Поднялись на второй этаж, Антон открыл дверь своим ключом, включил свет в коридоре.
— Проходи, Катя. Наша дверь направо.
Комната оказалась просторной, с балконом. Конечно, это не квартира, в которой они жили с Виктором. Но она сама так решила и приехала в этот незнакомый таежный городок. Мебель в комнате — диван, стол, шкаф и два стула, была не новая, но вполне приличная.
— С мебелью ребята помогли, — пояснил Антон. — Обживемся, новую купим.
А Катя уже прикинула, если сдвинуть к двери шкаф и диван, то войдут две детские кроватки.
Завтракали на кухне. Там и познакомились с соседями. Голубоглазая блондинка Оксана была улыбчивой и веселой. Катя заметила ее полнеющий стан. Похоже, скоро здесь будет весело. У соседей — ребенок, у них — двое. Детский сад. Она улыбнулась своим мыслям и посмотрела на соседа. Костя приветливо ей кивнул:
— Устраивайтесь. Привыкайте. Вам понравится наш город.
— Надеюсь, что понравится, — вздохнула Катя.
Антон и Костя ушли на работу, а женщины еще долго разговаривали на кухне, и общая тема для разговора нашлась — рождение детей, а заодно уж и мужей похвалили, каждая – своего. Катя после дороги чувствовала себя немного уставшей, но отдыхать не стала. Она убралась в комнате, распаковала вещи, повесила на окна шторы, стол застелила бархатной скатертью, а диван накрыла нарядным пледом. Стало очень уютно.
Оксана заглянула в дверь и похвалила:
— Очень здорово. Красота. Вот дорожки на пол не хватает.
— Не хватает. Много вещей взять с собой не смогли.
— Ничего. Костя купил дорожку, остался остаток, отрезать ему в магазине не стали, так как был последний кусок. Сейчас принесу.
— Ой, что ты, Оксана? Не надо. Потом купим.
— Купите-то не сразу. А у нас лежит без дела. Коротковат немного будет, да ничего. С дорожкой совсем здорово будет.
И правда, стало еще уютнее.
На следующий день Катя ходила по городу, знакомилась. Ее внимание привлекло большое четырехэтажное здание. Наверняка, это школа. Катя не ошиблась. Во дворе кричали и догоняли друг друга мальчишки с ранцами за спиной. Стайки девочек стояли у школьной стены. Скоро прозвенел звонок. Сразу все стихло. Только двое мальчишек вышли из школы, и Катя услышала их разговор:
— Хотел книгу взять в библиотеке, а она не работает.
— Уехала библиотекарша, говорят, долго не будет.
Катя замерла. Очень даже может быть, что школе нужен библиотекарь. И она вошла в школу. Охранник расспросил ее, проверил паспорт и проводил к кабинету директора. Директор, молодой невысокий очкарик встретил ее приветливо. И вопрос с работой у Кати был решен.
Вечером она сказала Антону:
— Антон, я на работу устроилась. Завтра уже и выхожу.
— Как на работу? На какую работу?
— Библиотекарем в школе работать буду.
— Но зачем?
— Дома я еще насижусь, пока дети маленькими будут. А сейчас с людьми, в коллективе быть хочу. Да и тебе немного помогу. Зарплата, конечно, не велика, но все же…
— Катя, я уже заканчиваю курсы, начну работать, зарплата приличная. Нам хватит. Да и перед Виктором совестно, что ты будешь работать.
— Я сама так хочу. А Виктор… Он все понимает. — Катя вздохнула и посмотрела на портрет Виктора, который Антон повесил над столом.
И все пошло своим чередом. Утром все уходили на работу, вечером за ужином делились впечатлениями прожитого дня, обсуждали газетные новости. После ужина иногда играли в лото или домино, а то и в карты.
Катя и Оксана подружились. У мужчин тоже был общий интерес, по выходным ходили в шахматный клуб.
Незаметно пришла зима. Весело и шумно встретили Новый год. Зал украсили сосновыми ветками. Соединили два стола, накрыли их, как в ресторане. Оксана оказалась мастерицей печь торты, а Катю еще бабушка научила хорошо готовить. В гости пришли Николай с Надей и Сергей. Под бой курантов поздравили друг друга, пожелали любви и счастья.
Восьмое марта отмечали в том же составе, но стол накрывали мужчины. Женщины искренне хвалили все, что приготовили мужья и благодарили за немудреные подарки — духи и набор косметики. Звучали тосты за здоровье, за женщин.
— Давайте выпьем за счастье, — предложил Костя.
— Да. За счастье, — поддержал тост Антон. — Женщина должна быть счастливой.
***
В марте Оксана пошла в декретный отпуск, а через месяц отпустили и Катю. Ожидание детей еще теснее сблизило семьи. Антон и Костя выносили в зал шкафы, чтобы освободить место для кроваток и детских вещей, покупали и устанавливали кроватки. А Катя с Оксаной искали в магазинах детские вещи, вязали носочки и шапочки. Но Катя иногда замечала, каким грустным становился взгляд у Антона, он замолкал и о чем-то думал, думал… Она не тревожила его расспросами, понимала, что он тоскует без моря.
Как-то Антон принес большую картину Айвазовского «Прощание с морем».
— «Прощай, свободная стихия…», — продекламировал он Пушкина. — Смотри, Катя, как будто это я прощаюсь с морем, — добавил он грустно.
Катю, как опалило, такая боль вдруг пронзила ее, она заплакала, подошла к Антону и прижалась к его груди.
— Антон, прости меня. Все из-за меня. Я очень виновата перед тобой за то, что оторвала тебя от моря. Думала, так лучше будет, легче. Но Виктора не вычеркнуть ни из памяти, ни из жизни.
— Катя, Виктор навсегда останется с нами, потому что с нами будут его дети.
— Антон, мы вернемся. Пусть только дети подрастут.
— Как скажешь, Катя. Картину куда повесим? — попытался отвлечь Катю от грустных мыслей Антон.
Картину повесили над диваном.
А теплой майской ночью, когда зацветала черемуха, Костя отвез Оксану в роддом. Вернулся утром, весело напевая: «Шаланды полные кефали в Одессу Костя приводил», поцеловал в щеку Катю, обнял Антона.
— Ну, как? — враз спросили Катя с Антоном.
— Дочка! У меня дочка. Наташенька. Я всегда мечтал о дочке. И имя давно уже для не выбрал.
— Поздравляем! — Антон пожал Костину руку.
— А Оксана как? — спросила Катя.
— Сказали, что все нормально. Побегу на работу. Вечером Оксане передачку отнесу.
— А утром я схожу. На работу мне не надо. Соку отнесу да фруктов.
Оксана вышла побледневшая, немного усталая, но счастливая.
— Знаешь, Катя, когда в роддом ехали, Костя обещал, что мы зарегистрируемся, когда пойдем дочку записывать. Я такая счастливая.
— Вот и отлично. Женщина должна быть счастливой. Я рада за вас. — Катя обняла подругу.
Днем зазвонил телефон. Катя сняла трубку.
— Здравствуйте, вы Катя? Мне Оксана про вас рассказывала. А я — ее мама. Анна Васильевна. Можно ее к телефону пригласить?
— Анна Васильевна, я вас поздравляю. Вы теперь бабушка. Сегодня Оксана родила дочку. Наташей Костя назвал.
— О-ох, Катенька… Скажи Оксане, чтоб другое имя дали девочке. Светланкой пусть назовут или Оленькой. Да мало ли красивых имен.
— Я скажу Оксане, Анна Васильевна. Но мне это имя тоже нравится. Почему вы против?
— Имя красивое, но надо другое дать. Оксана знает, почему.
Через неделю Оксану выписали из роддома. Костя нес на руках ребенка, постоянно заглядывал на детское личико, улыбался и повторял:
— Наташенька, доченька моя! Как я ждал тебя.
Катя помогала купать ребенка, потом смотрела, как Оксана кормит дочку грудью.
Вечерами было слышно, как ссорятся Оксана и Костя.
— Костенька, давай назовем девочку Леночкой или Галочкой, — просила Оксана. — Смотри, она на тебя похожа, черноволосая, настоящий Галчонок.
— Оксана, дочь назову Наташей. Я мечтал, чтоб у меня родилась дочка Наташа. Другого имени у ребенка не будет. Я все сказал.
Еще несколько вечеров Оксана упрашивала мужа, но тот поменять имя ребенку не согласился.
Отметить радостное событие Костя позвал Николая с Надей. Катя помогала Оксане резать салаты, лепить пельмени. Надя накрывала на стол. За столом, как всегда, были тосты. Костя поднял бокал:
— Выпьем за мою Наташеньку.
Выпили.
— А теперь — за счастливую мать, — предложил следующий тост Николай.
— За счастливую мать. Женщина должна быть счастливой, — поддержал его Антон.
В комнате заплакал ребенок. Оксана с Надей побежали туда. Катя вышла в кухню нарезать хлеб.
— Знаете, мужики, я такой счастливый, что у меня дочь, — доверительно сказал Костя.
— Да, у вас уже все тревоги позади, — вздохнул Антон. — А нам это еще придется пережить. Я волнуюсь уже сейчас. Как все пройдет у Кати? Детей-то двое.
— Не переживай, Антон, — успокоил его Костя. — Все будет хорошо. Катя молодая. Оксанкина мать уже в возрасте, а такую девчушку хорошую родила. На Оксанку похожа.
— Кость, ты что, не в теме что ли? Это же Оксанкина девочка, а не Анны Васильевны, — сказал Николай.
— Брось, не шути, Колян. Откуда ты это взял?
— Мне Петро сам все сказал.
Костя побледнел, сжал плотно губы. Желваки на лице нервно заходили.
— Петр, говоришь? То-то пришел с подарками, девчушку дочкой называл. Надо же было мне так лохануться. — Он стукнул кулаком по столу.
Посуда зазвенела, бокал с вином опрокинулся. Костя быстро вышел из-за стола и хлопнул входной дверью.
Прибежавшие женщины наперебой стали спрашивать:
— Что случилось? Куда Костя ушел?
— Это я проговорился. Не надо было, — виновато объяснил Николай. — Я думал, что он все знает. Прости, Оксана. Прости.
Оксана заплакала.
— Ой, Коля, чего ты не в свое дело суешься? — упрекнула мужа Надя. — Пойдем домой. Может, Костю найдем. Поговорить с ним надо.
Гости ушли. Оксана рыдала в своей комнате. Кате пришлось убирать со стола, мыть посуду, наводить порядок. Правда, посуду помог вымыть Антон.
Костя вернулся рано утром и вскоре вышел из комнаты с дорожной сумкой. Оксана плакала навзрыд, падала на колени, умоляла:
— Костя, Костя не уходи… Прости меня, Костя. Ну, прости. Я прошу тебя. Не уходи. У нас все хорошо будет, как и было.
— Ты предала меня. Изменила. И надо же с кем, с Петром. А я верил тебе. Я любил тебя. — Костя отстранил вцепившуюся в него Оксану.
В коридоре стоял Антон:
— Костя, ты не спеши. Такие дела так бездумно не решаются. Куда ты пойдешь?
— Пойду к ребятам в общежитие. Не могу по другому.
Оксана была в отчаяньи. Ночью бродила по квартире. Перестала готовить. Кате с трудом удавалось заставить ее с ней пообедать. Говорить с Оксаной было невозможно. Занятая своими горькими мыслями, она не обращала внимания на Катины слова. Скоро стал беспокойным ребенок. Девочка плакала днем и ночью. Часто мать не обращала внимания на ее плач или брала на руки и молча качала. Кате приходилось забирать у нее ребенка и успокаивать. Она не знала, почему плачет ребенок, и вызвала врача. Оказалось, у Оксаны пропало молоко.
— Что же теперь делать? — спросила Катя.
— Молочной кухни у нас еще нет. Иногда завозят в магазин детские смеси, но мало. Считают, что в молодежном городе нет детей. В частном секторе некоторые хозяйки держат коров. Можно у них взять молоко. Это, конечно, только на крайний случай.
Частный сектор находился за городом. Ходить Кате было уже тяжело. Но она пошла. Ей повезло. В первом же доме ее встретила приветливая хозяйка, невысокая, полная, с седыми висками.
— Молока? – спросила она. Нет, милая. Разбирают сразу молоко. Себе только оставляем.
— А у других хозяек есть?
— Да и у других нет тоже. Коров-то мало кто держит.
— Пожалуйста, помогите. Ребенок голодный. Молоко у матери пропало.
— Плохо дело. А ведь родила ребенка, о нем и думать надо, тогда и молоко будет. Ладно. Подожди.
Скоро хозяйка вынесла полулитровую банку молока.
— Вот, возьми. Если хотите, буду оставлять вам по баночке. Ребенку хватит.
— Спасибо. Оставляйте. Сколько я вам должна?
— Сейчас не надо. Если брать будете, тогда договоримся.
Обрадованная Катя вернулась домой, по пути в аптеке купила бутылочку и соску. Дома приготовила рисовый отвар, развела им молоко, как объяснила врач и накормила ребенка.
Вечером Антон застал Катю лежащей на диване.
— Катя, что с тобой? Тебе плохо? Вызвать «скорую»?
— Нет, что ты? Не волнуйся. Я просто очень устала. У Оксаны молоко пропало. Ребенок кричал голодный. Пришлось в поселок за молоком сходить. А это далеко.
— Катя, никогда больше этого не делай. Не дай Бог, до срока не доходишь.
— А кто пойдет? Оксанка-то совсем не какая. Ходит, как тень. Не помешалась бы.
— За молоком ходить будет Костя. Я после ужина схожу к нему, поговорю.
Костю Антон нашел во дворе общежития. Ребята за столиком играли в домино, а он сидел и пил пиво из бутылки.
— Костя, — позвал Антон.
Тот нехотя встал, на ходу допивая пиво, подошел.
— Здравствуй, Костя, — подал руку Антон.
Костя бросил в кусты пустую бутылку.
— Привет, — хмуро ответил он и пожал протянутую руку. — Что, Оксанка что ли прислала? — ухмыльнулся он.
— Нет, Костя. Оксана не знает, что я к тебе пришел. Плохо ей без тебя.
— Что-то ей было очень хорошо, когда я служил. А теперь-то чего ей плохо стало?
— Костя, я серьезно. Плохо не только Оксане. Страдает твоя дочь. Она-то чем виновата?
— Что? Что с ребенком? — обеспокоенно спросил Костя, и в глазах его появилась тревога.
— У Оксаны пропало молоко. Девочка голодная, плачет днем и ночью.
— Что же делать? — растерялся Костя.
— Для начала вот тебе адрес. Будешь брать молоко рано утром и приносить ребенку. И постарайся купить детскую смесь в магазине. А вечером гулять надо с дочкой.
— А что, Оксана не гуляет?
— Оксана в ужасном состоянии. Если она попадет в психбольницу, что с ребенком делать будешь? Так что все в твоих руках. Исправляй ситуацию. Постарайся забыть, что было у Оксаны без тебя. Начинайте все с чистого листа.
Костя взял бумажку с адресом.
— Завтра я принесу молоко, — пообещал он.
Молоко он принес рано. Оксана только что задремала.
— Разбудить? — спросила Катя.
— Нет, нет. Не надо. Я ухожу, — ответил Костя и быстро вышел.
Вечером он пришел переодетый, выбритый и какой-то чужой — строгий и молчаливый.
Оксана увидела его.
— Костя, — слабо вскрикнула она, подошла к нему, опустилась на колени и обняла его ноги. — Костя…
Тот не сделал никаких встречных движений, ничего не сказал, но и не оттолкнул ее. Кате показалось, что это добрый знак.
— Катя, собери Наташку. Я погуляю, — попросил Костя.
Оксана расцепила свои объятья только, когда он взял на руки дочь и сказал ей:
— Иди, отдохни. Я погуляю.
Антон вынес коляску.
На следующий день позвонила Анна Васильевна. Оксана не выразила особой радости, говорила монотонно и тихо:
— Да, мама. Все плохо. У меня нет молока. Да, берем коровье. Да, разводим. Костя? Костя ушел от меня. Почему? Да Колька ему проболтался. Вернется? Не знаю. Правда, вчера вечером гулял с Наташкой. Ну, мама… Он не хочет другое имя. Стоит на своем. Что я могу поделать? Приедешь? Не знаю. Чем ты поможешь? Ну, приезжай. Отпуск у тебя? Недели через две? Хорошо. Приезжай. До встречи.
— Мама приедет, — сказала Оксана Кате, положив трубку.
— Я поняла. И хорошо, что приедет. С ней ты успокоишься.
— А что она может изменить?
— Да все само собой и изменится. Костя заботится. Молоко приносит. Вчера гулял с ребенком. И сегодня придет.
— Думаешь, придет?
— Обязательно придет.
Костя каждый день приносил молоко и вечерами гулял с дочкой. Оксана стала спокойнее, уже не плакала, заботилась о ребенке, укачивая девочку, пела ей. Перед приходом Кости снимала халат, надевала платье, причесывалась. Как-то спросила Костю:
— Можно, я с вами погуляю?
— Нет. Я один.
Когда Костя с ребенком ушел, Оксана взялась готовить ужин. Пожарила котлеты, сделала пюре, начала резать овощи на салат.
— Катя, можно я возьму у тебя лук зеленый?
— В холодильнике. Чего спрашиваешь? Бери.
— Может Костя останется поужинать. Как ты думаешь? Останется?
— Останется, — уверила Катя.
Когда Костя вернулся и передал ребенка Оксане, та попросила:
— Костя, останься поужинать.
Тот промолчал. Оксана унесла ребенка в комнату, а Катя сказала Косте:
— Останься, пожалуйста. Она так старалась, готовила. Я очень прошу тебя. Останься.
— Хорошо, — кивнул Костя.
После ужина Оксана робко спросила Костю:
— Может, останешься?
— Нет. Я ухожу, — ответил тот и попрощался.
Оксана вздохнула и со слезами на глазах стала мыть посуду.
***
Костя привык вставать рано, чтоб сходить до работы за молоком для дочки. Уже и дорога до поселка стала привычной и не казалась такой длинной. Эта утренняя размеренная ходьба заменяла теперь ему зарядку, на которую не оставалось времени. А еще, шагая, было время подумать о своей теперешней жизни, да прошлую вспомнить. Сегодня почему-то вспомнилась мать. Молодая и красивая, но одинокая, она никак не могла устроить свою личную жизнь. Мужчины приходили и уходили, сменяя один другого, и никто не оставался надолго. А Костя жил в детском саду в круглосуточной группе, потом в интернате. По окончанию школы вместе с аттестатом он получил права водителя и несколько лет работал, так как по состоянию здоровья в армию его не брали. Теплых отношений с матерью не сложилось. Его раздражали чужие мужчины в его семье. Спасала Оксанка, веселая и добрая. Наконец, он не выдержал и после повторного обследования ушел в армию.
Костя был уверен, что его семья будет крепкой и благополучной, и дети его будут счастливы. Они с Оксаной так любили друг друга. А что получилось? Не вышло хорошей семьи. Эх, Оксана…Но дочку он очень любит. Может быть, послушать Антона, забыть, что было у Оксаны в прошлом и начать все сначала. Да, так он, видимо со временем, когда утихнет боль, и поступит. Ради дочки. А потом и Оксану сможет простить.
Костя только подошел к знакомой калитке, а хозяйка уже вынесла молоко:
— Вот увидела тебя, встречаю. Тебе же на работу.
— Спасибо вам.
— Как дочка-то растет?
— Растет. Еще раз спасибо.
Костя поставил в пакет банку с молоком и попрощался с хозяйкой. Теперь шел он успокоенный, словно принял важное решение.
В двери он столкнулся с невысоким худеньким солдатом
— А это что за крендель? — спросил он у Кати.
— Ошибся человек, родных ищет, — растерялась Катя.
— Родных? — усмехнулся Костя. — Не надо, Катя. Я все понял.
Катя вышла проводить Костю, чтоб поговорить с ним.
— Костя, возвращайся. Пропадет Оксана без тебя. Стержень ей нужен крепкий, опора. А опереться она только на тебя может. Одна она, как былинка на ветру, то в одну сторону, то в другую гнет ее. Пропадет. И дитя загубит.
— Катя, я уж начал привыкать к мысли, что у нее дочка от Петра, даже почти смирился, а она видишь, как?
— Костя, вернись ради дочки. С тобой она будет хорошей женой и матерью, а без тебя сгинет. Всё ещё можно исправить.
— Чтоб этот крендель был рядом с моей Наташкой? Не дождется. Сейчас же поговорю с Оксаной.
— Спят они, Костя. Не ходи. Лучше подумай. Все еще можно исправить. Все в твоих руках, Костя. Решай.
Костя был зол. Обида на Оксану вспыхнула с новой силой. Но дочка… как он без неё? Тяжелые мысли надвигались одна на другую и не давали сосредоточиться на чем-то конкретном и правильном.
***
Катя стояла перед картиной Айвазовского и внимательно всматривалась в неповторимую красоту моря. Ей было грустно. Море… Это так волнительно. Она любила море. Наверняка, она поступила необдуманно, поставив Антону условие — уехать из родного приморского городка. А здесь тайга, такая же безбрежная, как море. Не так давно Антон решил показать ей эту тайгу. Стройные кедры и сосны были так высоки, что она запрокидывала голову, чтоб увидеть за их вершинами небо. Ее волновала эта мощь природы. Старожилы любят свою тайгу. Да, ее можно полюбить. Но это не море.
Еще Катя тревожилась, потому что приближался срок родов. Как-то все пройдет?
— Катя, скучаешь по морю? — Антон появился так неожиданно, что она вздрогнула
— Да задумалась, не услышала, как ты пришел. Умывайся, сейчас ужинать будем, — сказала Катя и пошла на кухню.
Но Антон задержал ее, обнял за плечи и прижался к ее щеке:
— Как хорошо мне с тобой, Катюша. Я счастлив. Правда, чужое счастье досталось мне. И это — извечный укор.
Катя высвободилась из объятий мужа, повернулась к нему и сказала:
— Антон, не надо об этом. Жизнь продолжается. И надо жить. Нет нашей вины в том, что случилось. Просто будем жить и помнить.
— Ты права. Знаешь, я всегда чувствую Виктора рядом. Даже мысленно советуюсь с ним. Он же был для меня ближе брата. Я думаю, он радуется за нас.
Катя молча кивнула, снова напомнила Антону, чтоб умывался, и пошла на кухню.
Ночью Катя почувствовала себя нехорошо. Появились боли в пояснице, и стало прихватывать живот. Она разбудила Антона.
— Катенька, ты что? — обеспокоенно спросил он.
— Видимо время пришло, — пересилив боль, ответила Катя. — Вызови «скорую».
«Скорая» приехала быстро. Катя была уже одета. Антон прихватил приготовленные пакеты. В коридор выбежала проснувшаяся Оксана в халатике и босая.
— Катюша, уже? Удачи тебе. Все будет хорошо. Держись. — Она поцеловала подругу.
Антон сидел в приемном покое встревоженный и настороженный, весь сжимался при каждом доносившемся крике. Скоро все стихло, и он задумался. Вот-вот он станет отцом. Это так волнительно. Он будет хорошим отцом, чтоб Виктору было спокойно там, где он есть и чтоб Антону не стыдно было перед другом.
— Папаша…
Антон от неожиданности вздрогнул. Перед ним стояла медсестра и что-то говорила ему:
— Утром приходи, а то и к обеду. В самый раз будет. А теперь иди. Я дверь закрою.
Все прошло благополучно. И вот в кроватках лежат два родные долгожданные сокровища. Сын и дочь. Катя внимательно всматривается в детей, ищет черты Виктора. Но в красных отечных личиках с мутноватыми глазками ничего не разобрать.
Утром забегал Антон, передал ей сок и фрукты. Но она его не видела, ее еще не привезли в палату. Как же он примет ее детей? Вечером Антон махал ей в окно руками и кричал:
— Покажи.
Катя по очереди поднесла детей к окну.
— Не разглядел. Высоко, — огорчился муж.
— Дома разглядишь, — засмеялась Катя.
С Оксаной Катя встретилась на следующий день в обед.
— Не беспокойся. С Антоном все в порядке, — успокоила та подругу. — Еду готовит, и меня угощал вчера.
— А как Костя?
— Костя? Ой, Катя, натворила я дел… Надо же было столкнуться ему с этим солдатом. Не может простить меня Костя. Но дочку очень любит. Не знаю, что в нем пересилит? Любовь к ребенку или обида на меня? А пока вот так и живем, — вздохнула Оксана.
— Он вернется. Обязательно простит. Все будет хорошо. Ты еще станешь счастливой.
День выписки пришелся на выходной. Катя причесалась, заплела длинную косу, но распускать не стала, уложила узлом на затылке. Не девочка уже, а мать. И платье оказалось в пору, не располнела.
Медсестра пришла, улыбнулась и сказала:
— За вами пришли. Готовьтесь и выходите в выписную комнату. Детей сейчас подготовим. Давайте ваши вещи. Я передам.
В выписной комнате было душно, и Катя вышла на улицу. Встречающие улыбались, махали ей руками. Антон, с букетами цветов и пакетом с традиционной коробкой конфет и шампанским, стоял нарядный и торжественный. Сергей настраивал видеокамеру. Костя стоял с коляской, Оксана — рядом с Катиными вещами. А по другую сторону коляски — моложавая, невысокая, приятная женщина держит за руку светловолосую кудрявую девочку. «Анна Васильевна приехала. Наверняка, она уже попыталась примирить Оксану и Костю, если они все вместе пришли» — догадалась Катя. Антон снова помахал ей рукой. Но никто не двигался. Ждали, когда вынесут детей.
Медсестра вынесла детей в конвертах, в голубом и розовом. Она улыбнулась Кате:
— Хорошие детки у вас, Катюша. Хоть и двое, а вес хороший. Будет, что отцу в руках держать.
Отцу… Катино сердце защемило. Навернулись непрошенные слезы. Катя крепко сжала губы, пересилила свою боль.
— Да… — постаралась она улыбнуться медсестре.
И тут все двинулись к высокому крыльцу, где стояли Катя и медсестра с детьми. Антон поцеловал Катю, дал ей цветы, потом торопливо сунул в руки пакет и второй букет:
— Подержи, — попросил он, а сам протянул руки, чтоб взять детей.
Медсестра уложила ему на руки детей и сказала:
— Поздравляю. Отличные у вас детки. А как назовете-то их?
Антон согнал с лица улыбку и сказал серьезно:
— Сына назовем Виктором.
— А дочку — Викторией, — добавила Катя, улыбнулась Антону и подала медсестре цветы и пакет. — Спасибо вам за все, — искренне поблагодарила она.