...Далёкий, непонятный, не дающий заснуть гул, голос терзают Кулиева в 1942-ом году. Что? Что ещё? Умирал, стоял лицом к лицу со смертью, терял друзей, война вокруг, война во всем, нет ей конца, что же ещё? Что за этой тревогой новой, невыносимой?
Пишет, под стоны, крики раненных, сам израненный пишет,что слышит:
ГОСПИТАЛЬДА ЖАЗЫЛГЪАН НАЗМУ
Жерими хар жол ташы да манга
Къызча жилягъан кибик кёрюне,
Хар къая да, жашы ёлген ана
Кибик, жиляй, къара бушуу эте,
Ташла мени атымы айтханлай,
Ауаз келеди манга узакъдан:
– О, къайдаса? Кел! – деп къычыргъанлай,
Ён эштиледи манга тауладан.
Стихотворение написанное в госпитале
Каждый камень дорожный на моей земле
Кажется мне девочкой плачущей
Каждая скала, как сына потерявшая мать
В скорби черной, плаче безисходном.
Камни имя моё повторяют,
Голос слышу я издалека:
- О, где ты, где ты? Прийди же - крик повторяемый,
Зов неумолчный слышится мне от гор.
Это подстрочник
Переводит слова робкий переводчик так:
Мне кажется, в тебе, моя страна,
Девичьи слезы каждый камень льет
И каждая седая крутизна
Тоскою материнскою полна.
Как будто слышу голоса камней,
Наперебой зовут они вперед:
— Сразись во имя родины своей
И победи. Иль умереть сумей!
Ничего от подлинника.И нет вины переводчика, который хотел опубликовать свой труд, знал, какие слова для это нужны, понять не мог, о каком зове идёт речь и заменил его на самый примитивный штамп.
Кулиев не мог знать, что происходило в ноябре 1942 году в Селении Сауту и Глашево.
Об этом говорят архивные документы, особо засекреченные и только частично рассекреченные 1990 году.
“...Заложников не беру, действую беспощадно, население все уничтожаю, а постройки жгу... За период с 27.11.42 по 30.11.1942 г уничтожено пять населенных пунктов В. Балкария, Сауту, Кунюм, В. Чегет и Глашево. Из них три первых сожжено, Уничтожено до 1500 человек...”(Из донесений командира сводного отряда 11-й стрелковой дивизии НКВД капитана Н. Ф. Накина). Центральный Государственный архив Советской Армии, ф. 38677, oп.1, д. 5, л. 14, 15
Приказ командующего 37-й армии Козлова “стереть с лица земли Среднюю Балкариюю, не считаясь ни с чем” [ЦАМО СССР, ф. 37А, оп. 8900, д. 33, л. 226) выполнялся так же усердно. Распоряжение Шикина (командир 11-й стрелковой дивизии НКВД) 22 ноября (исполнение поручено командиру 4-го эскадрона 17-го кавалерийского полка Каратаеву): “С получением приказа выступить в Среднюю Балкарию на соединение с капитаном Ляшенко с задачей: ликвидировать бандгруппу, находящуюся в сел. Верхняя Балкария. Принять самые решительные меры, вплоть до расстрела на месте, сожжения построек и имущества” [ЦГАСА, ф. 38677, oп. 1, д. 4, л. 49] так же было выполнено.
Стрелки старались.
Ни одного бандита не ликвидировав, жгли, расстреливали, добивали детей, стариков, женщин напуганные и беспощадные стрелки 11- ой дивизии.
Следом, высшим руководством Кабардино-Балкарской Республики это злодеяние, совершенное подразделением НКВД в составе регулярных войск Красной Армии, было сокрыто.
В 1943 году организовывается широкомасштабная фальсификация – составляются фальшивые акты о совершении этого преступления немецкими оккупационными войсками.
Только в 1992 году Верховный Совет Кабардино-Балкарской Республики дал официальную политическую оценку событиям 1942 года, признав факт истребления мирного населения в Черекском ущелье в ноябре-декабре 1942 года батальоном войск НКВД актом геноцида.
Кулиев в сентябре 1942 года, терзаясь от голосов, протянутых к нему с Балкарии, не знал, что произойдёт там в ноябре, не знал, что за этими преступлениями против его земли, народа потянутся другие, столь же страшные. Не знал и знал.
У великих поэтов провидческий дар, ими и не осознанный. Ничего не может изменить этот дар и неизвестно, для чего даётся он. Отражен в стихах 1942-го года он, которые понять не мог и не хотел ни один переводчик.