Ох, как тяжело

               

                Автор: Абдулхамид Самад
                Перевод с таджикского Алики Джамал

Никто не мог поверить, что когда-нибудь между стариком и старушкой возникнет разногласие. По мнению всех, они прожили спокойную жизнь, как два сердечка одного миндаля; на людях проявляли столько заботы друг о друге, что просто не счесть. Дети давно уже взрослые и  внуки тоже обеспечены. Но в старости лет, то ли между ними пробежала черная кошка, то ли кто-то сглазил их сладкую, словно мед жизнь, но они поссорились, как новобрачные в медовый месяц. Ссора началась с ворчаний и взаимных упреков, но потом, так разгорелась, что сгорело все: небо и земля. Дети и внуки были удивленны, а знакомые и соседи - в растерянности.
      
Причина раздора была незначительной; старик обвинял супругу в неуважении, а старуха его - в грубости.
-  Бог мой, седина в бороду, а бес в ребро? – говорил один. – Одной ногой в могиле и каждый день устраивают «представление». С ума сошли что ли?
- Не смейтесь, ребята, - серьезно предупреждал другой. – Жизнь  такая сложная штука, что любого перехитрит. Да, все мы игрушки в ее руках. Думаете, что эти два старых человека с жиру бесятся? Нет – нет! Не зря все это. У каждой вороны свое пятно.
-  Знаю я их пятно, – загадочно скажет третий. – Во всем виновата старость. У нее тысячи недугов. В старости лет человек становится капризным, как ребенок, требовательным и честолюбивым, как в молодости. И где же в этом возрасте взять сил, чтобы  спокойно относиться ко всему увиденному и услышанному? Эх, говорят же: «Старость – не молодость»

Как ни старались дети и внуки, но помирить старика со старухой не смогли, - каждый считал себя  униженным, раздраженным и  не хотел уступать. В конце концов, не разрешив их ссоры и, не разобравшись, чего они хотят, сын, живущий в городе,  кое-как,  уговорив отца, забрал его к себе домой, чтобы избавить от притеснений жестокой принцессы, – так старик называл свою жену, - и, чтобы он смог спокойно отдохнуть подальше от людских разговоров, и придти в себя. И старик вначале не вспоминал о супруге, или старался  перед семьёй сына показать себя таким гордым, будто уже вычеркнул жену из книги памяти. Он молился по пять раз в день и перебирал четки. Таким образом, прошел месяц. Затем, как-то, во время трапезы, он заговорил о вкусных выпечках жестокой принцессы.
- У нее отменные лепешки.
- У кого?- поинтересовался сын.
- У жестокой принцессы – у мамы твоей - усмехнулся отец.
- Скучаешь? – громко засмеялся сын. И старик, растерявшись от смеха внуков, смутился.
- Да нет… Сказал, как есть…Наше время прошло.
- Деда, - радостно крикнул один из внуков, и старик навострил уши, надеясь услышать что-нибудь ласковое. – Я знаю характер бабушки. Она уже и сама сильно истосковалась по тебе. Поверь: каждый день, с утра до вечера,  ждет тебя. Эх-х, сто раз уже прокляла себя, что…
-  Пусть помучается хорошенько, - дрожащим голосом сказал старик, и все умолкли. Затем, к разговору присоединилась невестка.
-  Да ладно, бабушка просто покапризничала…
- Да бог с ними, с капризами твоей бабушки! – старик стал нервничать. – С первых дней была такой избалованной.
- Дедушка, ты же сам говорил: женщина без капризов, что плов без лука.  Вечно ухаживал за бабушкой, как за цветком…
- Ох, не говори, - старик вытер мокрые глаза. – Пусть, как следует, помучается…Поделом неблагодарной…
Видимо, эти разговоры стали раздражать сына или ему стало грустно, он с досадой сказал:
- Всю жизнь так и было: далеко уйдет – «ай!», близко подойдет – «вай!»
      
Старик вздохнул, покачал головой и погрузился в молчание.
И, как-то в один из дней, также, сидя за дастарханом, старик узнал, что у соседа в клетке, одна из пары куропаток сдохла. Он расстроился да призадумался, затем с сожалением и жалобным голосом сказал:
-  Ох… как же тяжело теперь будет одинокой куропатке. Одному тяжело, ох, как тяжело… Плохо ли, хорошо ли, но в паре жить легче. Вы еще увидите: как беспокойно и в смятении будет биться одинокая куропатка, само собой, любому живому тяжело в одиночестве…ох, как тяжело…