Началась эта история на учениях.
Мы развернули тропосферную станцию на пригорке, рядом с колхозным садом. Из посадки над деревьями вытянулись две мачты с тарелками антенн, похожие на гигантские дуршлаги. За садом простилается нераспаханное поле, обильно поросшее горицветом и расторопшей.
Наши антенны видны не вооруженным глазом за несколько километров. Поэтому станция стоит в пяти километрах от узла связи, чтобы не раскрывать его дислокацию. По полю протянулась ровная черная борозда – это вторая рота проложила и кое-где прикопала кабель, соединяющий нас с узлом.
Вечерний летний воздух пахнет разнотравьем, дымом от костра и печеной картошкой.
Идиллию безмятежной жизни на точке разрушает дикий свист вентиляторов обдува аппаратуры. В станции их около дюжины. Высокий и пронзительный свист заполняет внутреннее пространство машины чувством тревоги и беспокойства. Музыка воздушной атаки пикирующего «Юнкерса» или полет валькирий над головой. Внутри кунга долго так не усидишь.
Все, достало! Я выкрутил винты и вытянул запасную приемную стойку. Покрутил вентилятор, подергал его туда-сюда. Так и есть. То, что я и предполагал. Крыльчатка люфтит по оси, отсюда и свист при вращении. И это на новой то станции…
В ЗИПе нашелся монтажный провод МГТФ с фторопластовой изоляцией, розовый и тонкий, как молодой червяк. Если вытянуть из него медные жилки, свернуть в кольцо - получается неплохой уплотнитель под крышку вентилятора. После небольшой операции ставим стойку на место, включаем и… О, чудо! Свист пропадает.
За вечер я разобрал и уплотнил по очереди вентиляторы в каждой стойке, не пришлось даже станцию полностью выключать.
Утром на точку с проверкой приехал комбат Ермилов. Походил, посмотрел, пошкурил для порядку за огнетушители не на месте и не прикопанный кабель, а потом в аппаратную. Распахнув дверь, он недоуменно оглядывается на меня - не слышно привычного свиста работающей аппаратуры.
- Почему станция не работает? – кричит он внутрь машины перепуганному радиомеханику. – Задачу сорвете, мать вашу!
Я успокаиваю и быстро объясняю.
- Все работает, тащпаковник. Мы тут кое-что усовершенствовали, теперь она работает без свиста. На мозги не давит.
Ермилов в общем-то не плохой командир. Если не выпьет. Иногда даже может выслушать. После «нагрудника» с ним, конечно, лучше не спорить. Но сегодня с утра вроде трезвый и в настроении.
От моих пояснений комбат не очень впечатлился.
- РацАнализаторы, мля…Свист ему мешает. А кто за вас будет стойко переносить тяготы и лишения воинской службы? – ворчит он для порядку и захлопывает дверь.
Из-за машины выглядывает Гава и хитро улыбается, тыкая пальцем в меня.
- Ему, тащ командир, за рацпредложение премию надо выписать, - говорит он комбату.
Комбат пообещал выписать.
- Я выпишу, - говорит, - я всем выпишу. Вот сорвете связь, будет вам… и раком, будет и предложение, бу-га-га! Всех на волноводы, сука посажу, включу высокое, и побежите потом со свистом в Лукоморье телеграммы разносить,… звеня яйцами,… глубоко удовлетворенными.
После учений меня вызвал к себе зампотех бригады Дятлов. Это был мрачный седой полковник с желтыми гадючьими глазами. Приехал он к нам из Заполярья, где прослужил всю службу в условиях вечной мерзлоты. Почти до лета Дятлов ходил по бригаде в папахе, практически не снимая ее. Говорили, что на Севере он отморозил себе уши. При общении же с ним становилось ясно, что заморозка прошла гораздо глубже.
Зампотех не терпел возражений и объяснений, и принимал только «Есть!» и «Так точно». Если ему вступало в голову, то любой, кто пытался что-то доказать, неизменно слышал: «Ты что, хочешь с полковником поговорить?». Даже комбаты предпочитали обходить его лишний раз стороной.
Дятлов сидел в своем накуренном кабинете откинувшись на спинку, погруженный в текущую работу с документами.
- Ты, я слышал, рационализатор у нас? – медленно затягиваясь сигаретой, посмотрел на меня.
Не понятно, к чему он клонит. Хочет передать опыт обесшумки станции в другие батальоны? Вряд ли ему интересны подробности моей доработки.
Я пожал плечами - есть немного.
- Ну, тогда читай, - он протянул мне бумажку с мелким шрифтом.
Читаю. Директива командующего. «О мерах по развитию изобретательской и рационализаторской деятельности в войсках».
Трам-парабам, в целях расширения, углубления… Ага, вот самое главное. Организовать смотр-конкурс на лучшую изобретательскую и рационализаторскую работу.
- Все понятно? – спросил Дятлов. – Назначаю тебя главным рационализатором и ответственным за подготовку к конкурсу.
Теперь все ясно. Куда уж яснее. Ты, лейтенант, допустил нарушение первой категории. Ты нарушил первую заповедь связиста, высунулся, проявил инициативу и попал. А в армии это наказуемо. Как сказал однажды ротный, если инициативу проявляет командир – он думает о будущем. Если инициативу проявляет подчиненный – пусть думает о последствиях.
- Нужно подготовить пару-тройку экспонатов. Не эту твою херню-муйню-вентилятор. А настоящих экспонатов, таких, чтобы не стыдно было показать людям. Ясно? Вечером доложишь свои соображения, - Дятлов уже потянулся читать следующий документ. - Вопросы есть?
- Что же я вам вечером доложу?
- Ты что же, хочешь еще с полковником поговорить?
Так я был назначен крайним рационализатором бригады.
Доложил комбату о новом назначении. Тот растянул лыбу и молча развел руками. Мол, чем я помогу. В армии виноват не тот, кто виноват, а тот - кого назначат. Так что давай, дерзай.
- Можешь предложить Дятлову поставить в казармах по два выключателя вместо одного – как-никак, а экономия электричества. – посоветовал он. - Пойди в ремвзвод, может они тебе чем-то помогут…Если сильно надо, они и самолет могут собрать. Одна проблема – летать тут негде.
На ПТОРе прапорщик Злобин в перепачканном танковом комбинезоне стоял раком под. капотом ремонтируемого УРАЛа, периодически изрыгая проклятия. Он молча выслушал мою просьбу. Потом по-итальянски, живо и красочко, размахивая руками, рассказал, что он думает о Дятлове и всех рационализаторах вместе взятих. А также, где он нас всех видит с нашим смотром-конкурсом.
- У меня после ваших учений один движок заклиненный и две машины со спаленными сцеплениями! Ездюки хреновы! Чурки необточенные! Понабирают из аулов в армию здорових, а спрашивают как с умных.
Из-под машины высунулся солдат в комбинезоне и предложил:
- А давайте мы товарищу лейтенанту на показуху выточим болтов без резьбы. Их и делать проще, и забивать легче. За такое точно премию дадут.
- Олейник, ты крути там, крути, а то я тебе сейчас точно премию даду! – сказал ему Злобин.
Никому не приходилось делать что-то по принуждению? И не важно, кто тебя принуждает, родители - делать уроки, теща – ехать в единственный выходной на дачу, или командир – бежать воскресный кросс. Все это, я считаю, насилие над личностью. Но от безысходности ты покорно повинуешься и делаешь, что приказали. Правда, сделать рацпредложение по принуждению – это замечательное занятие, я вам скажу. Особенно, если оно на контроле у Отморозка.
Никого в батальоне твои проблемы не волнуют. У всех полно своих задач. И ты крутись, как хочешь, а задачу выполнить должен.
- Ладно, - пожалел меня Злобин. – Придумаем что-нибудь. За Нобелевскую премию не обещаю, но попенгаген прикрыть хватит.
Вторая рота возле боксов обслуживает тяжелый полевой кабель П-296. После учений нужно смыть всю грязь полей, перемотать барабаны и сложить до следующих учений. Перемотка полкилометра кабеля на один барабан – муторное дело.
- Вот был бы какой-нить моторчик, - с грустью сказал между делом лейтенант Иванов, когда я проходил мимо, - чтобы не руками все это крутить…
Моторчик, говоришь? Надо подумать.
К вечеру у нас с Злобиным родились две идеи. На батальон по мобзаданию возложены три формирования. Это значит, что на складах ДХ стоит техники для комплектации трех батальонов. Тонны полевого кабеля и сотни сухозаряженных аккумуляторов. По сигналу «Ч» это все нужно быстро подготовить, обслужить и выдать.
- Вот смотрите, тащполковник, - доложил я Дятлову. - Можно сделать наливайку для заливки электролита. - Чтобы наполнить сразу все банки аккумулятора. Для экономии времени. Если враг у ворот, так сказать… Как раз и будет, как тут требует директива (я процитировал) «…техническое решение, являющееся новым и полезным для воинской части … а также дающее экономию трудовых, сырьевых, топливно-энергетических и других материальных ресурсов … или иной положительный эффект».
- Ну?...
- Что?
- Дальше.
- Еще решили сделать станок с мотором для быстрой перемотки кабеля при обслуживании. Вот эскиз.
Подробности наших технических решений Дятлова похоже мало волновали.
- Ты директиву внимательно прочитал?
- Ээээ.., ну да.
- Смотр через две недели. Значит твои Наливайка и Мотайка должны быть готовы через неделю.
- Товарищ полковник… Не успеем за неделю.
- Ты хочешь поговорить с полковником?
- Ну, правда не успеем. Сами же сказали, чтоб не стыдно людям показать.
- Сколько тебе надо времени?
- Ну, хотя бы дней десять…
Дятлов затянулся дымом и затрамбовал окурок в пепельницу, как бы подводя итог нашему разговору.
- Ну, смотри, я тебя за язык не тянул. Не успеешь – пеняй на себя.
Идею конструкции Наливайки Серега Злобин привез из ГСВГ. С ней проблем особых не было. За бутылку спирта выменяли кусок оргстекла и из него склеили-спаяли коробку на шесть отсеков. В нижней части отсеки соединялись между собой отверстием и при заполнении, в каждой банке набирался одинаковый уровень жидкости. Для разных типов АКБ – разные метки на стенке. Если же Наливайку наклонять вперед по оси вращения, то банки уже перестают быть сообщающимися сосудами. И, ахалай-махалай, содержимое каждого отсека по трубочкам выливается в свою банку аккумулятора.
Испытывали ее водой на старом аккумуляторе. Оказалось, что банки с разной скоростью впитывают жидкость и по большому счету проще было налить по старинке, через лейку.
Мотайку решили делать из старой полевой тележки П-281. Она используется для прокладки тяжелого полевого кабеля. Два бойца впрягаются, одевают на ось катушку, и вперед, к светлому будущему – 500 м!
Теперь задача, где найти мотор?
- Олейник, ты все понял? – Злобин кивнул в сторону забора, за ним находился троллейбусный парк.
Солдаты понимают его команды без особых разъяснений. Утром на ПТОРе стоял почти новый мотор. Трехфазный, правда, но то таке. То мелочи.
- Обороты большие, сука, - раздосадовался Злобин. – Олейник, ты мудак, на шильдик что ли не смотришь?
Олейник молча развел руками – другого не было.
Из шестеренок старого велосипеда Злобин сделал хитроумный механизм, который снижал скорость и передавал вращение на ось тележки.
Бригадный электрик дядя Витя, синий как троллейбус, до обеда шатается по бригаде с лампочкой на проводке, и ищет, что бы выкрутить, или осветить. После обеда его не найти. За поллитровочку он с радостью привел меня в свою кандейку и отдал на растерзание старые светильники дневного света. Из них я добывал компенсирующие конденсаторы для однофазного запуска мотора. Все кандеры были малой емкости, и чтобы собрать нужный номинал, пришлось спаять их в большую коробку.
Как потом оказалось, это и было самое слабое звено нашего изобретения.
Дятлов пришел в парк, сел на место дежурного, закурил. Оторвал от старого наряда кусок и свернул в козью ножку для пепла.
- Ну что, дежурный, - сказал он, медленно затягиваясь. – Найди-ка ты мне Баранова,… и еще… кого-нибудь.
- Кого еще, тащполковник?
- Изобретателей. Пусть покажут свои порождения…
Мы подготовили Мотайку к пробному пуску. Надели на ось пустой барабан.
- Поехали! – сказал Злобин и включил сеть.
Мотор напрягся, загудел, в коробке с конденсаторами что-то хукнуло, затрещало, цепь заскрипела и барабан завертелся. Медленно, как паровоз он набирал обороты и через мгновение уже крутился на полную.
- Я на ней на дембель поеду, - заявил Олейник, взялся за ручку и тут же отскочил. – Бля, кусается сволочь.
Мы решили что систему нужно заземлить и ввели в конструкцию железный кол от радиостанции с куском кабеля.
Дятлов стоял и издалека молча наблюдал.
Теперь проверим по назначению. Взяли катушку с кабелем, насадили на лом, поставили в станок. Наконечник вставили в пустую катушку на Мотайке.
- От винта! Вращайте барабан.– Злобин снова включил мотор.
Мотайка натужилась и загудела. Видно, не хватало конденсаторов, чтобы стартонуть под нагрузкой. Олейник сапогом раскрутил пустой барабан, помогая ему набрать обороты.
- Могу назвать слово из шести букв целиком, - сказал он.
Механизм начал перематывать кабель, как гигантский магнитофон. Подтянулись зрители и с любопытством смотрели на наш перформенс.
Под конец интермедии, когда на разматывающейся катушке уже появился второй наконечник кабеля, Мотайка извергла салют – взорвался один из конденсаторов в коробке.
- Это просто какое-то Вундерваффе. Этим говном можно только пингвинов удивить. Вы бы хоть покрасили ее. - сказал Дятлов, махнул рукой и ушел из парка.
Экспонаты все-таки поехали на смотр. Ничего другого никто не придумал. Там они никого особенно не удивили. Одному полковнику, правда, Мотайка понравилась. Он долго рассматривал механизм и сказал. «Если сюда присобачить корыто – хорошая тачка получилась бы». Зато нам со Злобиным выписали по 15 рублей вознаграждения за рацпредложения.
После выставки Наливайку никто никогда не использовал. Она стояла в аккумуляторной, как экспонат, который показывали потом всем проверяющим. А Мотайка трудилась. Вторая рота не очень часто, но пользовалась услугами средств механизации.
Где-то через год в части случился пожар. Полностью сгорел склад ВТИ, на котором в то время стояла Мотайка. Через стенку находился склад с дровами Волянского, которые он собирал на дачу. Поэтому пожар случился славный. Сгорело все. Поговаривали, что забыли выключить из розетки Мотайку и стрельнул конденсатор. Злые языки шептали, что сожгли умышленно, чтобы скрыть недостачу. Но после расследования пришли к общему решению. Причиной пожара стало замыкание старой электропроводки. И я этому решению полностью доверяю…