Ян Горюхин молча глядел в окно. Ничего особенного — новый микрорайон, вечер, окрашенные розовым с запада сиреневые тучи, а с востока уже темень. Деревьев пока нет, одни газоны да куча легковых машин, забивших все подъездные дорожки. Жёлтые фонари, вдруг вспыхнувшие по команде фотоэлемента.
И в комнату входит старообрядец, с густой бородой до пояса. Почему старообрядец? Потому. Знаешь, и всё тут.
— Эх, даже и после смерти покою нет. При жизни от никониан сюда бежали, а вот помру, думаю, уж полежу спокойно. Ан нет — разрыли могилы, кости разгребли, мало того, что сто лет по могилам топтались, — и того мало было. Никониане, и те того не чинили… -
— А ты на никониан напраслины не возводи, раскольник! — басит вошедший в комнату диакон.
— Сами, между прочим, рядом хоронить стали! — отвечает старообрядец.
— А где ж ещё?? — отвечает диакон.
— Таки-не спогь,те! — прерывает препирающихся раввин в шляпе, очках и с пейсами. — Тут одно кладбище было в городе — всех хоронили. Но стоимость земли была настолько большой, что застройщик снёс все могилы, включая и захоронения своих предков. Впрочем, их он уже давно забыл. Уж чего-чего, а странствующий арамеянин того бы творить не стал, и даром нас винят, что мы за деньги готовы на всё… -
— Вот, и часовню снесли. Впрочем, это было до вас, — белый офицер снял фуражку, садясь в кресло рядом с Горюхиным. — Мы хоронили своих прямо на старых могилах — времени не было. Потом красные разбили здесь парк. А я-то думал, хуже красных нету… -
— А, вот ты где! — матрос снимает бескозырку, подходит к Горюхину. — Так ведь и нас подхоранивали — потом, в тридцатые. Потом и новый участок кладбища закрыли. -
— Вы драться не будете? — с ужасом спросил Ян.
— Нет, при жизни своё шашками отмахали. Теперь лежим в земле тихо. Лежали, то есть… -
— Фот это наротт! Полнае пескультурье! — отзывается вновь пришедший немец в мундире со свастикой.
— А ты, пришелец, помалкивай! — грозно повернулись к нему умершие, и немец тихонько смолк в углу.
Потом все обернулись к Яну Горюхину. И молча уставились на него.
— Что вы будете со мной делать?! — в ужасе спросил Ян Горюхин, уже в тысячный раз горько пожалевший, что купил квартиру в микрорайоне на старом кладбище.
— Н-и-ч-е-г-о! — грозно протянул диакон. — Никто с тобой ничего не сделает. Всё над собой сделаешь ты сам, и делаешь это давно. Ты сам свой суд и свой палач. Мы-то мертвы, а ты ещё мертвее нас. -
— Я не знал!!! -
— Брось, всё ты знал. -
— Но где же мне было жить?? -
— Можно было и под забором. Тут, в старом парке обитали бомжи. Иногда и убитых прикапывали в девяностые. Но ведь ты сам купил эту квартиру, а мог купить и в другом месте… -
— Но… -
А призраки молча собрались, и вышли из комнаты, как и пришли. А Ян Горюхин только пожал плечами.
— Ну войдите ж в моё положение — что мне ещё оставалось делать? Своя квартира, предложение выгодное, и подвернулось вовремя… -
Нет, были в этом микрорайоне и спившиеся, и повесившиеся, и преступники, и кто-то сходил с ума. Но — в пределах нормы. Как и в других микрорайонах...