Глава 3. «Расклады» нашего городка.
Утро тоже началось с примерки, поэтому я была очень рада, когда услышала стук камешка в окно. Выглянув, я увидела Алекса на другой стороне улицы. Покидать спортивную форму в мешок – не заняло много времени.
- Быть может, до Волги сначала пробежимся, время есть еще? - встретил он меня вопросом.
- Почему бы и нет? - я протянула ему свой мешок.
И мы побежали. Бег на длинные дистанции – это не только сильные ноги и разработанные легкие, но также крепкие нервы и определенная стратегия. Важно, в самом начале взять тот темп, который ты сумеешь выдержать до конца, и оставить силы на завершающий рывок. Еще более важно, не поддаться на провокацию твоего конкурента и, пытаясь догнать его, взять слишком высокий темп, сбить дыхание и быстро израсходовать все силы. Так, что тут выигрывает не самый сильный, а наиболее собранный.
Поэтому, Волк был удивлен, что я не кинулась его догонять, а побежала со своей скоростью. Он начал оглядываться, а затем уровнял свою скорость с моей:
- Ты чего не догнала меня, ведь ты - бегунья?
- А разве, мы не на Волгу бежим? Так это - совсем не близко! - усмехнулась я, теперь он бежал с моей скоростью.
Несколько километров по жаре – не для слабых, и мы выдержали, ни один из нас сдаваться не собирался. Но выбежав на пустынный, в этот самый жаркий час дня, пляж, Алекс, на ходу, начал сбрасывать с себя одежду и с разбегу – прямо в воду. Я, не спеша, разделась и догнала его, когда он отдыхал у буйков. Выбравшись на берег, плюхнулись рядом, прямо на песок.
- А что ты о проблеме «фураг» думаешь? - спросил Алекс, повернувшись ко мне.
- Ничего хорошего, хотя, в наш район они редко забредают - я поняла, что начинается разговор по существу.
«Фураги», действительно, становились серьезной проблемой, и не только для молодежи, хотя, в первую очередь - для нее. И как только, партийные и советские органы управления допустили, что молодежь начала делить себя по территориальному и образовательному признакам? Как-то так сложилось, что в рабочих районах не так-то много ребят поступает в языковые и математические школы, а затем в институты. Родители реальной помощи в учебе оказать не могут или не считают нужным, а учителя в школе тоже не очень озабочены, дополнительной поддержкой неординарных ребят, мол, до технического училища как-нибудь дотянут, а там и на завод. Из средств массовой информации, меж тем, вовсю трубят о престижности высшего образования и наукоемких производств. Проектировать космические корабли совсем не то же самое, что целыми днями ставить заклепки на их корпуса. И вот уже, складываются компании, весьма большие, которые начинают осуществлять лозунг «Вся власть – пролетариату!» так, как они это понимают. А понимают они его довольно просто – бей всех тех, кто на нас не похож. И вот, начинают они собираться большими компаниями в подворотнях, где поют под гитару «блатные» песни, а затем, подогрев себя, нападают на студентов вузов и техникумов, особенно из других районов. А не дай бог, «дети цветов», то бишь хиппи попадутся… И чтобы проще отличить своих от чужих, они, все поголовно, начали бриться наголо, носить телогрейки – зимой, шерстяные «олимпийки» - весной, а всесезонно – кепки, которые сами же прозвали «бабайками», и кирзовые сапоги.
Про них даже анекдот ходил. Идут однажды двое фураг по пустыне. Один говорит: «Жарко, однако, брат. Давай, фуфайки снимем». Сняли, идут дальше. Еще жарче становится. Другой говорит: «Давай, брюки снимем». Сняли, идут дальше. Дорога длинная, жаркая, так, потихоньку, все с себя поснимали, только трусы и кепки остались. Совсем запарились бедолаги. Первый предлагает, опять: «Давай, бабайки снимем». Второй покрутил пальцем у виска: «Да ты че! Уж, лучше - трусы, без бабайки стремно!» Анекдот этот, менталитет их очень хорошо отражал.
Таким «прикидом» и «распальцовкой» фураги, видимо, хотели подчеркнуть свою самобытность и принадлежность к пролетариату, но при этом где-то растеряли понятия о чести, что бытовали в рабочей среде в послевоенные годы, когда молоды были наши отцы. Драки, до первой крови, ушли в прошлое, бить ногами лежачего – тоже можно, а наличие рядом девушки – повод прицепиться. Сначала, они бродили по своим заводским районам, а недавно выползать начали и в спокойные, ранее, центральные. Достали всех.
Студенческая молодежь даже на специальную демонстрацию выходила, чтобы внимание властей к проблеме привлечь. Получилось, правда, по-глупому. Вышли на центральную площадь города с лозунгом «Долой фураг!», как и договаривались. Но кто-то еще один лозунг притащил – «Мы за свободную любовь!» Вот, за него-то и получили, по полной. Поговаривали, что всех участников из вузов отчислили, у нас в стране, ведь, не то, что «свободной любви» и секса-то нет. По утверждению партийных идеологов, конечно. Но на фураг пришлось внимание обратить. А что с ними делать – не знали. Не сажать же всю рабочую молодежь в тюрьму, работать- то кто будет, да, и в армию сидевших не берут. Велели комсомолу разбираться. Однако у «боевого помощника партии», с налету, одними разговорами и убеждениями не вышло. Наверное, надо было бы побольше спортивных клубов да бассейнов настроить в заводских районах, но с этим, в последнее время, как-то туго стало, зато, всё больше новых обкомовских и горкомовских дач появлялось.
Поэтому решили комсомольские вожаки молодежные дружины создавать, которые призваны были силовыми методами порядок в городе восстанавливать, при негласной поддержке милиции. Своим корочки инструкторов райкома комсомола и повязки выдавали. Чем-то, это было похоже на «добровольные народные дружины» - ДНД, что официально в помощь милиции выделялись, только методы работы несколько другие, более жесткие и менее законные.
Фураг они, сами, провоцировали, в их же районах. Да, и милиция заранее, втихаря, к нужному месту подтягивалась. Огребали за драку одни фураги, от тех и других, потом увозили бедолаг посидеть, подумать. Помогало, но не всегда. Часть народу одумалась, а у других - в ход пошла арматура, велосипедные цепи и заточки. Развлекаловка, и вовсе, экстремальной становилась.
Всё, это я не понаслышке знала. Жила я, некоторое время, в заводском спальном районе, а потом, время от времени, школьных друзей навещала. Насмотрелась там, за последнее время, всякого.
- А как тебе методы борьбы против распоясавшегося «гегемона»? Отторжения не вызывают? - спрашивает Алекс, внимательно изучая выражение моего лица.
Он что, серьезно? Или я - совсем кисейной барышней выгляжу? Да, вроде, не должна бы.
- Странный вопрос. Ты что, ни с кем, из моих соседей по улице, не разговаривал обо мне?- мой вопрос, конечно же, риторический.
Ведь, непременно, разговаривал, раз, так настойчиво со мной знакомство заводит. А на нашей улице мой подход, к разрешению всех жизненных ситуаций, давно известен. Его мой дед мне завещал. Я очень маленьким ребенком росла, да, и девчонка, опять же. Первые годы меня вся окрестная детвора задевать любила, за надом и ненадом. Я плакала, поначалу, и к деду жаловаться бегала. А он мне отвечал, что каждый сам свое место под солнцем отвоевать должен, всю жизнь за спиной у старших не просидишь. И кто первым в бой бросается, тот чаще выигрывает, хотя бы, из-за фактора неожиданности. А если враг сильнее и правил не соблюдает, то против него все средства хороши. Вот, я и начала в бой кидаться в ответ на каждую подначку, схватив в руку что-нибудь потяжелее. Местные пацаны это быстро просекли и доставать перестали, особенно, когда поняли, что по заборам я лучше их лазаю, и для игры в казаки-разбойники – ценный товарищ.
А наиболее показательный случай в первом классе случился. Я там, опять же, самой маленькой оказалась, но зато – отличница, и болтать я на уроках не любила. Учительница наша и посадила со мной, за одну парту, хулигана и двоечника. И запретила мне давать ему списывать. Я восприняла это - как истину в последней инстанции и очень удивилась тому, что этот мальчишка начал подстерегать меня после уроков и бить по голове то книгой, то портфелем. Я к деду пришла советоваться. А он и говорит:
- А ты тоже его по голове портфелем стукни!
- Так он же меня на целую голову выше!- пожаловалась я.
- А ты - на бордюр залезь! - ответствовал дед.
Пошутил, наверное. Вот, я на следующий день все эти рекомендации, в точности, и выполнила. В школьном дворе. Зловредный хулиган упал, как подкошенный, потому как я, для усиления эффекта, в портфель еще и кирпич положила. Шуму-то было! Деда с бабушкой в школу вызывали, а они там учителям на вид поставили, что эта ситуация - их собственная недоработка, раз, такая малышка себя защищать вынуждена оказалась. А с моим соседом по парте мы на следующий день помирились, я ему предложила вместе домашние задания делать, по совету деда, опять же. Следующие три года мы с ним, душа в душу, жили и дрались, спина к спине. Я этот жизненный опыт и дальше в жизни применяла.
Бабушка, меж тем, всё переживала, что женственности во мне - ни на грош, и со своей стороны, пыталась внести свою лепту в мое воспитание. Она сшила мне длинное театральное платье, заказала у старого сапожника крохотные туфельки на каблуках и принялась водить меня по всем театрам города, каждую неделю. Сначала в театр кукол и на детские спектакли в оперный театр, а потом и на взрослые, благо, цены на билеты были доступны даже нашему семейству. И танцам учиться отдала. Мне это понравилось, но драться и лазать по заборам я не перестала. Просто, поняла, что всему свое время и место. Когда надо, могла быть кисейной барышней в кринолине, а в другой раз – валькирией. И внутри, обе эти ипостаси, вполне мирно уживались, выходя на свет в нужное время, по очереди.
И лишь, обостренное чувство справедливости заставляло меня, некстати, бросаться в драку, забыв о приличиях и об осторожности, на защиту слабого, когда на одного нападают толпой. В седьмом классе мне такой подход стоил рассеченной брови и вызова к директору. Ну, не могла я спокойно смотреть, как здоровенные парни травят маленькую евреечку, учившуюся в нашем классе. Когда она, в отчаянии, кинулась с кулаками сразу на пятерых, прямо на школьном крыльце, а они ее, в ответ, бить начали, я не смогла остаться в стороне. Хорошо работать ногами меня в спортивной секции научили, но один из противников в секцию бокса ходил. Несмотря на залитое кровью лицо и испорченное платье, драку я закончила, только уложив противника на асфальт, для чего пришлось сломать ему нос. Другие гораздо раньше одумались и в сторонку отошли. Директор мне оценку за поведение в четверти снизил, «за недостойное поведение», а в классе меня комсоргом выбрали. За стойкость в отстаивании своей позиции. До моей уличной компании все эти истории, так или иначе, доходили и находили самую горячую поддержку.
- Как раз таки, расспрашивал. Но друзья твои говорят, что за последнее время ты сильно изменилась и к жизни охладела. Возможно, тебя восстановление справедливости перестало интересовать, - в голосе у Алекса прорезалась ехидная нотка.
- Для этого я совсем умереть должна была! Я, просто, уже не знаю, какая она на самом деле – справедливость. На словах она, обычно, одна, а в реальных делах – другая. И нужно ли еще, кому-нибудь, чтобы я ее защищала? - я отвечала совершенно серьезно.
- И эту часть твоей истории я уже знаю, Светка поделилась. Но с фурагами - вопрос совершенно простой, никакой двойственности. И средства борьбы для тебя подходящие, - голос Алекса тоже посерьезнел.
- Ну, почему бы и не развеяться, если компания подходящая собралась – всё, это, начинало походить на заключение сделки, возможно – с дьяволом.
А мне на это наплевать, если в моей жизни цель появится, простая и понятная.
- Тогда давай поторопимся, ребята в спортзале уже собрались, наверное - сказал Алекс, вставая и отряхивая с кожи песок.