В детстве сыновей-погодков окружающие почему-то часто за близняшек принимали, хотя ростом, внешностью и характером, ну, совершенно разные они были с рождения.
Чтобы различали их воспитательницы детского сада, одежду-обувь им всегда подбирали не только разного цвета, но и соответственно разнящимся врождённым пристрастиям.
Старший сын, например, просто терпеть ненавидел излишне заголяться и даже в непереносимую июльскую жару требовал рубашку-футболку с длинными рукавами и непременно брюки, а не шорты.
Младший, наоборот, всегда норовил обходиться минимумом одежды, и зимой проблемой было принудить его надеть шерстяные носки и варежки.
Зимой я им даже шарфы по-разному повязывал - одному с правым, а другому с левым уклоном - да так, чтобы концы шарфов торчали в стороны, как лопасти пропеллеров. Старший сын радостно бубнил сквозь шарф на крыльце дома: "Папа, мы - самолёты, а ты - наша авиаматка. Полетели"! – И таким вот макаром - парой истребителей с дозаправщиком – всю зиму очень шустро летали мы на важные задания, попутно добираясь в детсад и обратно.
Славное было время - и разговаривали с сыновьями куда как чаще-душевней, и вся жизнь была - одна увлекательная игра!
Весной, с началом изматывающих белых ночей, никак не угомонить было вечером мышат-ежат, а утром добудиться. Приходилось чуть ли не наизнанку фантазию выворачивать, чтобы изобрести им новую морковку.
Однажды утром посмотрел я на сыновей, как они с закрытыми глазами пытались обуться, не просыпаясь, и при выходе из квартиры неожиданно даже для самого себя предложил спуститься по подъезду наперегонки.
- Кто первый на крыльце окажется, тот и артист...- Тут же затарахтели две пары сандалий вниз по лестнице подъезда.
Я же ничего умнее не придумал (взрослый дядя, однако!), как в два прыжка спуститься до лестничной площадки меж третьим и вторым этажами, запрыгнуть на оконный проём открытого окна и оттуда сигануть вниз.
Бетонный козырёк над крыльцом был чуть больше полутора метра, даже от снега-дождя не укрыться было под ним, не говоря уж чтоб прикрыть им всё крыльцо. Но мой вес при приземлении выдержать он вполне мог и годился в качестве промежуточной площадки. Вот я и осуществил, что надумал – приземлился на козырёк, развернулся и спрыгнул на крыльцо, притормаживая руками за край козырька. Кое-чего я всё же не учёл.
Во-первых, край козырька оказался острым и неровным, и ободранные об него пальцы-ладони обожгло огнём.
Во-вторых, акробатический этюд исполнялся в офисной форме одежды, и пиджак не замедлил треснуть по швам под мышками, как всегда и раньше бывало в подобных случаях, что сулило очередной разбор полётов с супругой.
Ну, и в-третьих, из подъезда вышла престарелая соседка как раз в момент моего появления на крыльце, аки того чёрта из табакерки, и уши мои полыхнули уже от стыда.
Замерла она с открытым ртом неподвижным изваянием, даже на моё "доброе утро" не ответила. А тут ещё мои гаврики вылетели из подъезда с истошными воплями:
- Ух, ты! Ещё раз давай, папа! - Я еле успел входную дверь придержать, чтобы вдребезги не расколошматили они вконец закаменевшую статую соседки.
- В следующий раз, - пообещал-отговорился я. Сделал внушение сыновьям по поводу проявленной ими невоспитанности в отношении старших (они протараторили: «Здрасьте», - и продолжали буравить меня восторженными глазёнками), взял их за руки, развернул, и поспешили мы в детское дошкольное учреждение.
Испытывая угрызения совести перед соседкой, на столь нежданную встречу с которой я и сам совершенно не рассчитывал, несколько раз по пути украдкой оглядывался, благо сыновьям было не до меня в их жарком обсуждении моего прыжка-полёта. И испытал большущее облегчение, когда наконец-то ожил её силуэт на крыльце, но почему-то направилась она обратно в дом вместо обычной прогулки.
До детского сада мы добрались с рекордной скоростью и без дополнительных приключений.
Вдвойне неприятный осадок оставило происшедшее по той причине, что престарелая соседка была дамой интеллигентной и всегда умилялась, когда встречала нашу семейку: "Ах, какие прелестные детишки! Ну, вылитые близнецы"! И это несмотря на то, что доставалось ей неоднократно и будь здоров как от всех без исключения членов нашего буйного семейства.
И не единожды водой-грязью из луж поливал её младший сын, который особо не разбирал дороги, в отличие от старшего брата, когда они в компании ребятишек на «великах» по двору гоняли.
Приложил к этому руку, а точнее, автомобильное колесо, и я. Вздумала соседка в неположенном месте пересечь проезжую часть дворовой дороги как раз в момент моего заезда во двор. И хоть успел я притормозить перед ямкой, исторически до краёв заполненной водой, но колесо ухнуло в неё и посреди встречной полосы обдало взбаламученной жижей всегда прилично одетую соседку с ног до головы.
И когда единожды затеяла ребятня во дворе в футбол играть, а соседка подслеповато сунулась идти в магазин поперёк размеченного небольшого футбольного поля, как раз старший сын запулил ей мячом по голове так, что шляпка её на два метра в сторону улетела, и жена после работы наведывалась к ней с медицинским визитом.
Впрочем, отметилась рукоприкладством, причём, физическим, к соседке и сама наша дражайшая мать-супруга. Летом она частенько играла в бадминтон с сыновьями во дворе, компенсируя недостаток подвижности на работе. В тот раз соседка подошла, опрометчиво остановилась напротив и в ходе игры затеяла перечислять, что у неё болит (а жена, хоть и педиатр, но не отказывала в медпомощи жильцам дома, включая соседку, и медицинский чемоданчик её редко стоял без дела).
Вряд ли жену можно заподозрить в злом умысле (игрочишка в бадминтон она – аховая), но после точного попадания воланом прямо в глаз, в тот раз пришлось ей пользовать соседку ещё и в качестве окулиста.
Всё хорошо, что хорошо кончается. Очень на это я рассчитывал, когда после работы отправлялся забирать сыновей из сада. Выпросив у сотрудниц нитку с иголкой, заштопал пиджак, чтобы происшедшее осталось тайной для супруги. Обдумал способ объяснения-примирения с соседкой и съездил в обеденный перерыв домой, где составил компанию соседке в её обязательном предобеденном променаде по двору. Оставалось придумать эпизод игры в военную тайну, чтобы мышата-ежата хоть некоторое время подержали языки за зубами, и всё было бы шито-крыто… Да куда там!
Когда я появился на территории детского сада, все воспитательницы и чуть ли не половина детсадовской ребятни долго и молча меня рассматривали. Оказалось, «мышата-ежата» через окно на площадке между вторым и первым этажами наблюдали мой первый прыжок, но из-за малого роста не видели его завершения, и насвистели всем подряд, что их папа-десантник запросто прыгает с третьего этажа безо всякого парашюта. И, что самое неприятное, нашлись свидетели тому из шедших мимо в тот же детсад родителей с детьми.
Так и рождаются легенды.