Как-то поздней осенью сидел на берёзовом пеньке молоденький заяц Вася. Подперев лапкой свою ушастую голову, он горестно вздыхал, глядя на воды пробегающего мимо ручья. Тихо в лесу. Деревья и кустарники приготовились к приходу зимы. Сбросили они на землю свои листья, и ветер-шалун не портил им больше причёски. Через пелену серого неба солнышка не видно, а в воздухе появился какой-то непонятный, тревожный запах. В лесной тиши было слышно лишь, как горевал Вася, да ручей мурлыкал свою весёлую песенку:
Я прозрачный лесной ручей,
Без остановки бегу и бегу,
Чем дальше бегу - становлюсь всё сильней,
Превращусь я скоро в реку!
Было от чего Васеньке печалиться… Едва ночами похолодало, а его серенькая шубка стала белеть. Кругом всё серое да чёрное, а побелевшая шубка с каждым днём всё заметнее. Не зря он уселся на берёзовый пенёк, берёзы-то белые. Может быть, здесь он будет незаметен для хищных глаз.
«Хорошо тебе, ручей»,- размышлял Вася. «Чем дольше бежишь, тем сильнее становишься. А я вчера убегал от огромного волка. Долго бежал, ослабли мои ноженьки! Хорошо, что догадался отпрыгнуть в сторону, когда волк уже готовился меня схватить. Ох, и громко же он зубами клацнул! А потом со всего разбега ударился головой о ствол старого дуба. Представляю, какая огромная шишка у него на лбу вскочила… Больше он меня не преследовал».
Мысль о том, что волк наказан, развеселила Васю, и он перестал грустить. Но настроение ему тут же испортили две сороки. Пролетали мимо, увидев Васю, уселись на рядом растущий куст, и давай тараторить: «Ах, вот ты где! Вот ты где! А тебя волк всюду ищет. Шишка у него на лбу большая-пребольшая! Холодный мох постоянно прикладывает. Не знаешь, кто его так угостил? У нас про тебя спрашивал… Не видели ли мы тебя? Мы ему не скажем! Ты же нас знаешь …». Тараторили кумушки, а Василия уже след простыл. Он хоть и молод был, но уже знал, что трескотня сорок привлекает к себе хищников. Попусту они не болтают. А кричать тогда начинают, если кого-нибудь заметят.
Пробежав петляя вдоль ручья, Вася спрятался под развесистыми лапами молодой пихты. Прислушался. Здесь тоже было тихо, только в этом месте ручей пел уже другую песенку и мотив был другой:
Весна, Лето и Осень поили меня,
Скоро в гости Зима к нам придёт!
Из хрустальных льдинок, иголкой звеня,
Дед Мороз мне шубу сошьёт!
Услышав эти слова, Вася подскочил и, негодуя, прокричал ручью: «Ты чего это расхвастался?! А говорят, что только мы, зайцы, хвастунишки! Да, если хочешь знать, мне Матушка Зима уже начала шить новую шубку из каких-то пушистых снежинок! Правда, я их ещё не видел, но знаю, что они белые. Так мне объясняли мамы-зайчихи ещё летом. Тогда я был ещё маленьким, и они поили меня при встрече своим молочком. У меня много мам, а у тебя только три – Весна, Лето и Осень! К тому же, они тебя поили водой, а меня молоком!»
Высказав всё это, Вася успокоился. Подумал, что напрасно связался с глупым ручьём. Ручей ничего не слышит, только поёт и поёт без устали свою смешную песенку. И о волке больше не хотелось вспоминать. Решил зайчонок думать только о приятном и принялся с аппетитом уплетать кору с ивового прутика. Вдоль ручьёв всегда растёт много тальника. Увлёкшись обедом, Василий не заметил, как всё небо ещё сильнее затянуло серой мглой. На землю рядом с ним стали ложиться белые пушистые хлопья. Сначала они таяли, а потом перестали таять. И всё кругом стало белым-бело. Вася догадался, что это и есть снежинки, из которых Матушка Зима заботливо начала шить ему шубку. Мимо пролетели сороки в поисках зайца. Не заметив его, улетели вглубь леса.