Сквозь пелену дождя уже была видна приближающаяся электричка. Поправив рюкзак, Василлич вышел из-под привокзального навеса и усмехнулся своим мыслям: «Встретил родной город хмуро, а провожая, плачет…. И я слезу пустил, да не одну… »
День накануне побаловал весенним солнцем, и работа в саду спорилась, отвлекая хозяина от непонятных грустных предчувствий. У детей все в порядке, хоть и далеко от отчего дома, но живут вроде бы на соседней улице их небольшого районного городка – хорошая штука «скайп», Мадрид, Киев или Прага каждый вечер в гостях у Василлича. Жаль, что жена уже скоро год, как смотрит с небес на него, на детей и внуков, на свой сад. Да и не сад вовсе под окнами крепкого дома, а десятка два кустов разных роз остались после Гели. За ними и смотрит Василлич, как за малыми детьми. Только присел на любимую Гелину скамейку, а тут и сосед, доктор скорой помощи, с дежурства домой возвращаясь, заглянул через невысокий забор.
- Ну, ты, Василлич, и любишь свои розы! Разве что в колючки их не целуешь!
- Точно, точно…. Люблю….
- Слушай, сосед, а ты брата своего давно видел?
- Давненько. А ты чего вдруг вспомнил?
- Так я хворого пару дней тому в областную больничку на ЭХО сердца возил, а там Степан твой вне очереди в кабинет зашёл. По виду сложный он. Ну, ладно, побегу я. Бывай, Василлич!
Вот они и предчувствия…. Василий Ильич ушёл в дом, достал с книжной полки старый фотоальбом, открыл наугад где-то посредине и с фотографии на него глянули два озорных близнеца – Вася и Стёпа. Вспомнился первый класс, первый урок и то, как на вопрос учительницы: «И как же вас звать-величать? И, главное, как различать?», гордо ответили в один голос: «ВасилийИльич!» « Степа!» Учительница засмеялась: «А Василлич у нас большим начальником будет?»
Сложилось всё наоборот. Большим начальником стал Степан, а Василий всю жизнь проработал водителем, но Василличем так и остался вот уже больше, чем шестьдесят лет. Из родного города уехал, женившись на Геле, которая не нашла своего места в сердцах родных Василия. Нельзя сказать, что отец и мама были против, но не сельский вариант невестки хотели они для своего красавца-сына. Стёпину Тамару, студентку юрфака, наследницу грузинских князей, приняли с радостью. Её родня и Степану помогала во всех его достижениях. А Геля, после окончания медучилища, уезжала работать фельдшером в свой райцентр. Вместе с нею, оставив науку о станках с числовым программным управлением, уехал и Василий. Вместо развалюшки, доставшейся жене по наследству от бабушки, построил большой дом на берегу лимана. Брат приезжал в гости редко, чаще проездом, возвращаясь из командировок. Правда был всей семьёй на свадьбе и у сына Василлича и у дочки. И Василий с семьёй был на свадьбах у детей Степана. Был на юбилее у брата. Виделись чаще, пока живы были родители, а потом телефонный провод нёс быструю доставку общения: «Привет! С праздником! Как дела? Пока!» Жизнь крутила своё колесо, не оставляла времени обижаться и раздумывать об отчуждении с братом. Дочка вместе с мужем, как студенты-аспиранты, получили грант на обучение в Испании, а потом так и остались там, обзаведясь хорошей работой, жильём и своими близнецами, внучками Василлича. Скоро, наверное, и правнуками порадуют. Сын, живя в столице, больше времени проводит в Праге – работа такая. Всё хорошо, только Геля, такая весёлая, быстрая, добрая, в одно утро взяла и не проснулась. Вот тогда, позвонив брату, Василлич, не успев сказать и слова, услышал: «Я занят. Перезвоню». Вечерний звонок получил ответ чужим голосом: «Абонент вне зоны доступа». Телефонных номеров племянников у Василлича не было. Брату он позвонил уже к девятому Гелиному дню. Только и успел сказать: «Алло!», а Степан удивлённо уже кричал в трубку: «Как ты дозвонился? Потратишь все деньги! Отключайся, я в Доминикане!» То ли злость какая-то накатила, то ли нервы расшалились – швырнул Василий свой телефон в лиман. Правда, через дней десять Степан заехал по пути из столицы. Узнав, поохал, поахал, покачал головой. Выпили по рюмке. Больше молчали, чем говорили.
- Ну, ладно…. Поеду я. Прости, брат, перелёт тяжёлый был, хорошо, что перед поездкой машину на стоянке в аэропорту оставил! Ты держись. Детям привет передавай. Не обижайся, жизнь такая…, работа-работа-работа. Я и своих-то вижу редко. Звони.
- Да-да…. И ты тоже….
Проводив брата, Василлич вспомнил, что звонить не сможет – телефон с номерами улетел в лиман. Да и Степан не дозвонится на утопленный мобильник. Обиды, сожаления, отчаяния не было. Была пустота. В грудной клетке. И под кадыком.
Ночь была короткой. Не спалось и не лежалось – воспоминания приходили только о детстве. Каким же оно было счастливым! Нет, Василий на судьбу никогда не жаловался. Считал, что она его всегда чему-то учила. И только один раз ударила под дых, забрав Гелю. А теперь вот Степан…. Что с ним? Ведь никогда болячки к братьям не цеплялись ….
Рано утром Василлич уехал первой электричкой в город. Добрался перекладными до областной больницы. На его запрос, в приёмном покое ответили, что такой больной к ним не поступал.
- Ну, как же не поступал? Он же ЭХО сердца у вас делал!
- Так для этого не обязательно в больнице лежать!
Сталинка, в которой жил Степан, сияла свежим фасадным ремонтом. Консьержка из окошка с видеокамерой улыбнулась Василличу:
- Ой, как вы похожи на Степана Ильича! Только вы старше, наверное?
- Да. На десять минут. А что у вас теперь по пропускам в гости ходят?
- Ну, почти по пропускам! Но вас я без него бы пропустила!
- Так я пройду?
- А к кому? Вы, что не знаете? Степан Ильич ещё до Нового Года переехал в новый дом за городом.
Горечь. Пустота. Он казался себе инопланетянином, забытым на чужой планете.
Вспомнилось, как когда-то в парке, потерял брата, уговорив маму отпустить их за мороженым. Сначала испугался Василлич, но потом быстро братца нашёл. Знал, где искать – у каруселей. Так им тогда было лет по восемь. А в шестьдесят пять, где искать? И, главное, где найти? В «Жди меня» писать, что ли?
Пустота стала вытесняться горячей волной и выкатилась скупой слезой на щеку.
Скоро Пасха. А за нею и Радоница. У памятников родителям сделать уборку для Степана святое дело – никому не доверяет. Значит, придёт на кладбище. Дай только Бог, чтоб жив-здоров был.
Купив в киоске цветы, Василлич попросил у продавщицы листочек бумаги и ручку. Вывел старательно номер своего телефона. Подумав, добавил: «Не теряйся, брат!»
Выйдя из маршрутки у кладбищенских ворот, усмехнулся, переиначив фразу из любимого фильма: «Цветы родителям, записку брату». Маме – розы, отцу – гвоздики. Записку аккуратно протиснул в щелочку ящика под скамейкой у родных могил – веник, совочек и баклажка для воды пососедствуют с его посланием до прихода брата. Встретимся!