Жизнь постепенно входила в привычное русло. Москва кипела и бурлила, как, впрочем, и всегда, – столица есть столица. Отец, любивший театр, теперь стал заядлым театралом, не пропускал ни одной премьеры. С каким восторгом он вспоминал великих актеров и актрис, которых ему посчастливилось видеть на сцене. А видел он действительно многих. Это Е. Гоголева и В. Пашенная, А. Остужев и Н. Мордвинов, Н. Хмелев и И. Москвин, И. Ильинский и А. Кторов. Что ни имя, то славная страница в истории отечественного театра. Однако отец посещал не только драматические театры, его манила и опера. Как и в литературе, где он отдавал предпочтение русской классике, так и в музыке более всего он любил русских композиторов. Глинка, Мусоргский, Римский-Корсаков, Бородин, Чайковский – как можно не любить их музыку? Большой театр поразил его своим великолепием. Ему нравилось все: и интерьер театра, и репертуар, и, конечно же, труппа. В это время здесь блистали А. Нежданова и Н. Обухова, И. Козловский и С. Лемешев, М. Михайлов и земляки его отца, выходцы из Рязанской губернии – братья Пироговы.
Окунувшись с головой в театральную жизнь столицы и имея несомненные природные вокальные данные, отец принял решение стать оперным певцом. Рабочий стаж у него был, поэтому он без труда поступил на рабфак при Московской консерватории на вокальное отделение. «Подумай хорошенько, Алексей! – предостерегал его дед. – В искусстве нет ничего хуже посредственности… и для окружающих, и для самого себя». Отец крепко задумался: в самом деле – есть ли у него талант? Сам-то он был уверен, что талантлив, но если нужны доказательства… Отец узнал домашний адрес известного оперного певца и приехал к нему домой. Певец благосклонно отнесся к просьбе голубоглазого высокорослого парня с обаятельной улыбкой: прослушал арию в его исполнении, аккомпанируя на рояле, а потом, немного помолчав, сказал: «Неплохо… но лучше бы вам, молодой человек, избрать все же другую профессию». Думаю, для отца это был если не нокаут, то тяжелый нокдаун. Однако он пережил этот удар и сделал правильный вывод – надо поступать в геологический институт. К этому времени он уже был женат, и в 1933 г. у него родился сын Юра.
Когда отец понес документы в Московский геологоразведочный институт, неожиданно возникли проблемы. Документы просто-напросто не приняли. Преимущество при поступлении в то время отдавали лицам рабоче-крестьянского происхождения. А известный чекист М. Лацис говорил так: «Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, — к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого». Отец негодовал: неужели его и его родителей причислили к врагам советской власти, к «буржуям недобитым» только на том основании, что его отец, Леонид Алексеевич, – профессор? Идиотизм, думал, он, ведь его родители преподают в советских учебных заведениях, занимаются подготовкой высококвалифицированных кадров для российского общества. И он принимает незамедлительное решение – написать письмо Сталину. Однако, немного поостыв и поразмыслив, отец отбросил эту бредовую идею и правильно сделал, ведь на дворе стоял 1934 год. Но письмо он все же написал… товарищу С. Орджоникидзе. Дело в том, что в 1932 году МГРИ перешёл в ведение Наркомата тяжелой промышленности и получил имя С. Орджоникидзе, возглавлявшего этот наркомат. Через некоторое время отцу прислали уведомление с просьбой явиться в такой-то кабинет МГРИ. В указанном месте его ожидали люди в штатском. С ним очень вежливо, долго и обстоятельно побеседовали, а в заключение сказали: «Можете подавать документы в институт». Отец с облегчением вздохнул. Так он поступил в МГРИ.
Хотелось бы сказать несколько слов об этом институте, ибо у истоков его стояли выдающиеся личности, которые сформировали отца не только как геолога высокого уровня, но и как разностороннего человека с широким кругозором, умеющего нестандартно мыслить. Московский геологоразведочный институт основан в 1930 году на базе геологоразведочного факультета Московской горной академии и почвенно-геологического отделения физико-математического факультета МГУ. Развитие научных школ в институте связано с деятельностью таких учёных, как В. И. Вернадский, И. М. Губкин, В. А. Обручев, Е. В. Милановский, А. Е. Ферсман, В. И. Смирнов и других.
В разговоре отец ни один раз говорил о В. А. Обручеве, как о своем учителе. Не знаю, читал ли он лекции в МГРИ (очень может быть), но то, что отец пользовался учебной литературой, написанной Обручевым, и то, что другие профессора, читавшие студентам лекции, постоянно ссылались на работы и результаты исследований Обручева, – это однозначно. Поражает диапазон увлечений этого человека. Обручев был не только выдающимся геологом, но и писателем. Его перу принадлежит два научно-фантастических романа: «Земля Санникова» и «Плутония». Идея «Плутонии» родилась у Обручева в противовес «Путешествию к центру Земли» Жюля Верна, где французский писатель основывался на полных несуразностях с научной точки зрения. Второй его фантастический роман «Земля Санникова» был основан на еще одной научной гипотезе, которая представлялась Обручеву реальной. Тогда многие спорили, землю или плавающий остров увидел в Ледовитом океане в 1811 году Яков Санников, а после него Эдуард Толль. По роману «Земля Санникова» в 1973 г. в СССР был снят одноименный художественный фильм с В. Дворжецким, Г. Вициным, О. Далем, М. Эсамбаевым, Н. Гриценко в главных ролях и с песнями А. Зацепина.
Кроме геолого-географических произведений Обручев написал повесть «Путешествие в прошлое и будущее», которой он хотел продолжить «Машину времени» Уэллса. Отец, любивший литературу, конечно же, читал фантастические романы Обручева, ведь их писал не просто фантаст, у которого на каждом шагу неточности и нелепости, а крупный геолог – настоящий профессионал.
Лекции в МГРИ будущим геологам читал в то время А. Е. Ферсман (1883–1945), которого отец очень любил и уважал. Ферсман – геохимик и минеролог, академик Российской Академии Наук с 1919 года, был учеником и другом Вернадского (представителя русского космизма, основоположника учения о ноосфере). Что касается геохимии, он определял ее как науку, изучающую историю атомов, элементов в земной коре, и ставил вопрос о расширении задач науки, изучающей химическую жизнь природы, о создании космохимии – химии вселенной. Мысль о единстве и тесной связи всех наук ярко выражена во всех его геохимических работах.
Учеба захватила отца полностью. Однако учиться было непросто: и жена, и он – оба студенты дневного отделения, да еще маленький сын. Приходилось крутиться как белка в колесе. Отец подрабатывал чертежником. Днем – учился в институте, по ночам корпел над чертежами, если добавить к этому увлечение театром, а также посещение кинотеатров и библиотек, чтение книг, станет ясно, насколько насыщенна и разнообразна была его жизнь в тот период. Во время летних каникул он работал в Казахстане в Комплексной экспедиции Академии Наук СССР и Восточном Забайкалье.
Между тем международная обстановка в мире накалилась до предела. В марте 1938 года к Германии была присоединена Австрия, в том же 38-м году пришел черед Судетской области Чехословакии. Для советских людей было совершенно очевидно – война неизбежна.
Мы войны не хотим, но себя защитим,
Оборону крепим мы недаром.
И на вражьей земле мы врага разгромим
Малой кровью, могучим ударом.
Это слова из песни, написанные Лебедевым-Кумачом, прозвучали в фильме «Если завтра война» (1938). Отец очень критически воспринял этот фильм. Он считал, что советская доктрина, заключавшаяся в том, что военные действия будут вестись исключительно на вражеской территории, – нежизнеспособна. А победа «малой кровью» над Германией – и вовсе бред. Вообще же, если продолжить разговор о кино, должен сказать, что к довоенному советскому кинематографу отец относился крайне иронично. Успех даже таких знаменитых комедий, как «Веселые ребята»(1934) и «Волга-Волга»(1938), которые идут до сих пор, он связывал исключительно с великолепной музыкой И. Дунаевского. «Веселых ребят» Г. Александрова он и вовсе считал плагиатом. «Александров вернулся из Америки, – рассказывал отец, – и быстренько состряпал этот фильм, один к одному содрав его с голливудского мюзикла». Экранизацию литературных произведений он почти не смотрел. Несколько раз за свою жизнь отец перечитывал роман Л. Н. Толстого «Война и мир», перечитывал от корки до корки, но ни разу не посмотрел фильма, снятого С. Бондарчуком в 1965-1967 гг. А фильм «Война и мир» между тем завоевал приз «Оскар» в 1969 году. И не смотрел по принципиальным соображениям. «Понимаешь, сын, – говорил он, стряхивая пепел сигареты в свою любимую китайскую пепельницу в виде рыбы, – кинематограф и литература – совершенно разные виды искусства. Не может литературное произведение сохранить свою идентичность в кинематографе. Это будет совсем другое произведение с мыслями режиссера, а не писателя».
Театральные же постановки он просто обожал. Во МХАТЕ он несколько раз смотрел спектакль «Дни Турбиных» М. Булгакова, который разрешил сам Сталин, и который шел до самой войны.
продолжение http://www.proza.ru/2017/03/30/473