Я люблю тебя и не хочу без тебя жить, говорила она, судорожно сжимая мою ладонь. Ее ногти до крови впивались в плоть. Черные глаза были наполнены слезами, ветер развевал густые смоляные волосы, ее красивое обтянутое облегающим платьем тело дрожало. Я люблю тебя, повторяла она, и грустное завывание ветра в вентиляционных трубах на крыше здания вторило ее словам. Я был словно во сне, крепко прижимая ее к себе, целовал глаза, соленные от слез губы. Я обнимал свою малышку и чувствовал, как учащенно бьется ее сердце. Мне также было больно и страшно. Мы стояли на крыше студенческого общежития, и единственной причиной нашего появления здесь, было намерение уйти из жизни в мир, где всегда сможем быть вместе. Кто-то скажет, что самоубийство это не решение проблем, только слабые духом или психически нездоровые люди могут самостоятельно прервать данную богом жизнь, что необходимо бороться за свое счастье, нужно искать выход из каждой сложной ситуации. Я сам думал так до того, как оказался в этом месте.
Я познакомился с ней в больнице. Я ожидал обхода врача, когда услышал недовольные возгласы соседа, лежавшего в отдельной комфортабельной палате лор отделения. Он был крайне возмущен тем, что его переводят в общий корпус, а на его место размещают дочку влиятельного чиновника.
Врач проходил по коридору, и я заметил рядом с ним высокую брюнетку. Она была в черном, непристойно облегающем платье с глубоким разрезом вдоль аппетитных бёдер. Её не смущало, что одежда сексуально подчеркивала каждую линию тела. Было заметно, что девушка уверенна в себе, привыкла к тому, что мужчины с вожделением рассматривают её безупречные формы.
Когда ажиотаж вокруг новенькой стих, медсестра осторожно закрыла дверь в ВИП палате, я выяснил, что дочка одного из местных депутатов недавно вернулась с круиза по средиземному морю и на отдыхе застудила ушки. Меня как представителя рабоче-крестьянского сословия немного позабавило это обстоятельство. Я заметил, что мужчины искусственно стараются наделить красивых женщин отрицательными чертами, чтобы убедить себя в отвратности по отношению к ним, когда нет уверенности, добиться их расположения. Таким образом, они тешат самолюбие и предупреждают развитие дальнейших комплексов. Я заранее настроил себя, что новая пациентка мне не интересна.
Вечером следующего дня, возвращаясь с процедурного кабинета, я встретил её в коридоре. Она стояла, одной рукой держась за ухо и плакала. Слезы большими каплями катились по щекам. Без макияжа, в спортивной одежде она казалась такой беззащитной, маленькой девочкой. Я подошел и спросил, почему она плачет. Она ответила, что врач в ходе осмотра причинил ей боль. Столько детской нежности, наивности было в словах, а взгляд выражал такую беззащитность, что я невольно улыбнулся и приобняв её легонько сказал: «Не переживай, это пройдет».
Она оказалось отличной от образа той взбалмошной, зазнавшейся девушки, который я себе изначально представил. Общение с ней доставляло колоссальное удовольствие. Она была достаточно эрудирована, великолепно разбиралась в искусстве, литературе и современной политической жизни. Все свободное от процедур время мы проводили вместе.
Я выяснил, что у неё в пятилетнем возрасте от тяжелой болезни скончалась мать. Отец сильно любил жену, для него дочь осталась единственной радостью и наследием нереализованных с супругой мечтаний. Он души не чаял в своей крошке, стремясь дать самое лучшее образование и воспитание. А занимая высокое положение в обществе, являясь известным политическим деятелем, ему удавалось это на качественном уровне. Она же безумно любила отца и была благодарна за то, что он после смерти мамы так не пустил в их жизнь ни одной другой женщины.
За день до выписки, вечером мы прогуливались с ней вокруг больничного пруда. Был конец апреля, природа оживала после холодной зимы, слышался аромат расцветающей сирени. Как обычно, мы вспоминали забавные случаи с пациентами нашего отделения, обсуждали предстоящую студенческую сессию, как неожиданно начался первый весенний ливень. Чтобы не промокнуть мы спрятались от дождя под большим дубом.
Дождь капал сквозь ветки дерева, стекая по её щекам. Она стояла, облокотившись одной рукой на мое плечо и возбужденно смеялась, вспоминая забавный случай из студенческой жизни. Запах её волос, смешавшийся с благоуханием вечерней свежести, пьянил меня. У меня появилось непреодолимое желание вкусить её пухлые, влажные от капель губы, я потянулся к ним. На миг я почувствовал, как наши сердца остановились, невообразимое наслаждение от сладкого ощущения, подобного тому, когда губами касаешься лепестков роз, наполнило душу и приятная дрожь охватило тело. Она робко ответила мне, затем смутившись, отвернулась. Она объяснила, что никогда не целовалась с парнями и ей стыдно, что в 18 лет не умеет этого делать. Я был приятно удивлен этим обстоятельством. Я пообещал научить её и стать хорошим наставником. Да, целоваться я умел мастерски, но, к сожалению, и к своему большому стыду, дальше в отношениях с девушками не заходил. Я был нежным романтиком, сторонником платонических чувств. Мне нравилось любить, страдать, почитать внешнюю, духовную девичью красоту, а интимную часть любовных взаимоотношений я ограничивал лишь поцелуями и ласками. Нет, не потому что не желал большей близости, а потому, что считал, что это может испортить таинство ощущений и магию сложившихся связей.
И вот мы начали встречаться, если так можно назвать редкую возможность общения после занятий. Писали друг другу нежные сообщения, разговаривали часами по телефону. Мы находили укромные места и целовались до изнеможения до дрожи в ногах, боли внизу живота, страстно желая друг друга. Её девственность, скрепленная нравоучениями отца о необходимости сохранения целомудрия до замужества и жесткий контроль с его стороны, не давали нам шанса сблизиться в сексуальном плане. К тому же, по правде говоря, я не имел подобного опыта общения с женщинами и немного боялся начать его с невинной девушкой.
В один из осенних дней, когда мы прогуливались по университетской аллее, она страстно сжала мою ладонь, глядя искренне в глаза заявила, что намеревается заняться любовью с мужчиной, которого по-настоящему полюбила. Ей не известно, как сложится в дальнейшем жизнь, но сейчас она уверена в том, что хотела бы сделать этот шаг только со мной.
Я жаждал близости с ней, поэтому меня безумно обрадовало такое решение. Вместе с тем, моё трепетное отношение к понятию невинности, а также страх в первый раз заняться любовью с девственницей, не давали возможности воплотить своё желание, вынуждая меня каждый раз искать какие-то причины или повод, чтобы избежать этого.
В один из субботних вечеров, когда мои сокурсники разъехались на выходные по домам, а я с больным горлом лежал в комнате студенческого общежития, читая книгу, ко мне постучались. Открыв дверь, я был ошеломлен. На пороге стояла она с бутылкой вина и пакетом фруктов. На ней было белое пальто, одетое поверх короткого черного платья, высокие сапоги, эффектно подчёркивающие ее красивые длинные ноги, волосы были распущены, она выглядела, как фотомодель, сошедшая с обложки глянцевого журнала. Я был крайне удивлен, так как мою возлюбленную не выпускали из дома в вечернее время, и без сопровождения охраны она не могла оказаться здесь. Увидев моё изумление, она рассказала, что до утра отпросилась у отца к подруге, якобы для того, чтобы подготовить совместный реферат.
Я был счастлив от той мысли, что нам предстоит провести вместе, целую ночь. Мы пили вино, смеялись, говорили тосты и делились своими планами на будущее. В какой-то момент она о чем-то задумалась, а глаза наполнились слезами. Когда я поинтересовался причиной внезапной грусти, она ответила, что четко осознала, что её жизнь перестала отдельно существовать без моей. Она вся во мне и если вдруг я исчезну, пропадет смысл её бытия. Я заплакал. С тех пор как я потерял родителей, никто не говорил мне настолько нужных слов.
Мы лежали голые и поедали друг друга поцелуями. Неописуемая и неконтролируемая буря страсти накрыла нас. Объятия, ласки не могли утолить нашу жажду. Невероятное, безудержное желание соединиться в одно целое охватило наши души. Её тело дрожало от волнения, я лег сверху и раздвинул коленями её мокрые от возбуждения бедра. После нескольких медленных колебаний я резко вошел, она вскрикнула, пытаясь вырваться, однако волна блаженства накрыла меня, ощущение того, что я могу от удовольствия потерять сознание вынудило меня крепче сжать её в объятиях и сильнее впиться в губы. Мы очнулись некоторое время спустя, блаженными и умиротворенными. Я не видел её такой счастливой как в ту ночь. Она шептала мне слова любви, ласкала, покрывала нежными поцелуями, неустанно повторяя, что стала моей женщиной. А я лежал и думал, что моя жизнь всегда была в ней.
Говорят, что Господь Бог не дает нам тех горестей, испытаний, которые не смогли бы вынести, но видимо, в моем случае, он решил сделать исключение из правил. Так, наше счастье было недолгим. Её отец, узнав о том, что дочь крутит роман с бедным студентом, воспитывавшимся в сиротском доме, решил форсировать имевшиеся у него планы по устройству счастья дочери. Близкий друг их семьи - владелец сети адвокатских фирм, давно сватал мою возлюбленную за своего сына перспективного дипломата, однако, ссылаясь на молодость и незрелость дочери, народный избранник избегал подобных разговоров. Но теперь, слезы и отчаянные попытки дочери убедить отца в том, что она встретила настоящую любовь, только ускорили его решение выдать её замуж.
Неоднократные старания встретиться и поговорить с отцом заканчивались тем, что охранники выставляли меня за дверь. Любимую держали дома взаперти, никуда не выпускали. Попытки связаться с ней по телефону или через социальные сети также были тщетны.
В один из дней, когда я в удрученном состоянии лежал на кровати, размышляя, что предпринять дальше, в комнату вбежала она. Бросившись в объятия, рыдая, сообщила, что отцом определён день свадьбы. Она сообщила, что в отчаянии и предпочтёт смерть, чем согласиться выйти замуж. Ей удалось сбежать от охранников, но возможно они догадываются о местонахождении девушки и скоро приедут за ней.
Стоя и держась крепко за руки страшно смотреть вниз, сделать шаг в неизвестность, навстречу смерти. Миллионы мыслей проносятся в голове, и инстинкт самосохранения подло пытается помешать намерениям, вызывая у тебя сомнения о существовании другой жизни со счастливым финалом.
Стоя на карнизе, было заметно, как её отец с охранниками бегут к нам от противоположенного края крыши и что-то кричат, но мы ничего не слышали. Я посмотрел в её бледное лицо, страх и подавленность выражали глаза. На мгновение, усомнившись в правильности нашего поступка, я спросил её, не поменяла ли она своего решения. Отпустив мою руку, она ответила, что пойдет со мной до конца.
И я сделал шаг. Тупая, непонятная боль разорвала меня изнутри, моя душа вырвалась на свободу. Я был, словно во сне, ощущал мир одновременно во всех проекциях, слышал голоса, читал мысли людей вокруг. Я видел свое расшибленное тело в луже крови, студентов бегущих ко мне, крики женщин, зовущих на помощь.
Она смотрела на мой окровавленный труп внизу и думала, что слишком молода, чтобы умереть. Она так мало видела в жизни и успела сделать. Её повергала в ужас мысль о том, как уродливо будет смотреться красивое тело после падения. Зачем причинять боль и страдания отцу, который заботился о ней со дня смерти матери, размышляла она. Он желает ей добра, да и замужество с симпатичным дипломатом сулит её детям беззаботное будущее. Ей стало стыдно, что она думает об этом и не может решиться покончить с собой. Пошатнувшись, она наклонилась вперед и дала возможность отцу себя спасти. Оказавшись в его объятиях, она исступленно зарыдала.
Через неделю она вышла замуж. Год спустя родила сына, потом двух дочерей и жила долго со своим благоверным супругом консулом в одной из европейских стран. Воспоминания о первой любви посещали её лишь дважды, в Париже стоя на Эйфелевой башне, и в городе Пиза, когда увидела Колокольную башню собора Санта-Мария Ассунта.
А я…. Я все ещё люблю её.