Узнала, милая!

Борис Ящук
                Всё началось  с этой фотографии…  Находясь  в курсантском отпуске, старался   не распыляться  на  гульки, а чем мог, помогал  по хозяйству. То крышу на сарайчике с батей  подмантачили,  то на берегу проконопатили  плоскодонку  нашу  и добротно  просмолили горячим варом.   И всё это  весело  и споро. А в минуты отдыха  взял я семейный альбом и  попросил отца  прокомментировать старые  фотографии. 
      Когда  дошли  до этой фотографии, папа  оживился  и улыбка  не сходила с его лица.  Он  вопросительно  глянул на меня: «Кого здесь узнаёшь, сына?»
На фото  мои сёстры  и сеттер Джек собирались  скатиться с ледяной горки, это мне  объяснять не надо! А где же я ?– спросил я у  батяни.
    «Ты  с малых лет   отличался  своим шальным  нравом, -  то   вытащил из кобуры «Маузер» мой  и умудрился выстрелить  в  старинный  барометр, потом  опрокинул на себя  чашку дедова  чая  на себя….  Отец  погладил меня по бицепсу:   « Проведи ладошкой  по коже – чувствуешь  шероховатости- это память о том ожоге….В то время твоя бабушка Прасковья  врачевала  тебя
   Более   задавать  вопросы  не пришлось, отец обратил  внимание   на лошадь: «А это моя  боевая  подруга кобыла  Ушастая!»    Ты  не поверишь, но в жизни  столько чудес , что я так и не разучился  изумляться!
      Задел ты, сын самые больные  и тревожные струны души моей, как бают поэты… Ну, слушай!
      В  девятнадцатом  попал я из  пехоты в кавалерию. Становиться кавалеристом пришлось прямо в боях. Хорошо , что  комэск Асавуленко  из донских казаков,   на ходу учил владению клинком и управлению  строевым конём.  Кое-что  конечно усвоили  мы –новички  эскадрона. Остальное  зависит от тебя – хочешь жить,  сражайся!  Я смотрел  отцу в глаза   и невольно заметил, как он сам ощущал  те моменты…
         Видимо нелёгкими были эти воспоминания. Отец  сказал: « Не  дай тебе  господи, испытать, как  идёт одна лава конницы на другую, а потом идёт сшибка. Ржут и храпят кони, блестят клинки. Фонтанами хлещет людская и конская кровь, стоят стоны  и матюки. Потом  одна  лава тает на глазах и спешно отступает… Смотреть на это страшно, слабые духом  сходили сума.
        Вот перед одной из таких  сшибок  мне досталась кобылка  с кличкой «Ушастая».  Лошадь  как лошадь и кличка меткая  - она отличалась  непомерно  длинными ушами  и этим немного смахивала на  мула. Однако  была кабардинской породы,- об этом  рассказал военфельдшер   нашего  полка.  Уже   свыкся я с нею, - когда холодно, заботливо укрою шинелкой, да сам к ней прильну,- друг дружку согревали. Последним  сухарём с нею делился – животина не виновата, что попала в эти жернова!?
 Что, и убивать людей  приходилось, папа?  Отец   молчал , молчал,  а потом задал  мне вопрос:  « Ты   знаешь войны, на которых   люди не убивали друг друга?   Сам  ты   уже  присягал Родине, так что твои сантименты излишни!»
     Так вот, в  последнем бою    «Ушастая»   не раз  спасала  меня от клинка.   Небывалая  сила  её передних ног  повергала  коня  врага, когда  надо мною нависал смертельный  клинок  его   седока.  Тяжёлая  рубка   закончилась, когда сил не было ни у меня , ни у  «Ушастой». Когда  нас вывели  из боя, то подвели  итоги:  шашка моя не выдержала  и её  треть  отломилась, на левой руке  рубленая рана,  у «Ушастой»  отрублено наполовину левое  ухо  и колотая рана на крупе.  В  общем, попали мы  на лечение. Мне  и «Ушастой»  зашили раны  и дали небольшой  передых.   Наученный  в конюшне   полтавского богатея,  я знал, как  быстро  заживить раны. Раздобыл  берёзовой  горячей золы и ею  присыпал наши раны, терпя  дикую боль.  «Ушастая»  тоже терпела, нервно подрагивая шкурой… А когда  раны подсохли, ставил на раны  повязки с тампонами , пропитанными  дёгтем.
      Но, военная  стезя  непредсказуема – меня  перевели  пулемётчиком  на бронепоезд «Гром».  Прощался я с боевым конём   грустно, на последок  поцеловав нежную морду  кобылы.  Когда  закончилась  гражданская, поступил я в кавшколу  , а после неё  служил на границе.   Однажды, командование  отряда откомандировало меня на Кавказ для пополнения конского  состава на погранзаставах. Прибыл на Малкинский конзавод, отобрал строевых  коней и занялся  подготовкой  погрузки поголовья в вагоны. Пока  для этого  табунка  устроили временные коновязи  и корыто – поилку,  а водовоз  подвёз бочку  воды. Но  возница не смог справиться  с лошадью  , она   не слушаясь никого, направилась ко мне.  Похрапывая она  подошла ко мне, положила морду мне на плечо и закрыла  глаза.  А когда она прядала  ушами, мою щеку  нежно  чесало рубленое ухо.     Всё перевернулось  в душе : «Узнала, милая!» Ушастая!   На этот  раз расставаться  с таким другом  я отказался. После моего  рассказа  директор  конзавода   с колебаниями   решил  отдать мне эту кобылу. Не скрою, магарыч поставил:  мои отпускные и деньги на пальто жене… Ну, судьба!
       Так  «Ушастая»  попала на нашу заставу, квартировала у нас и в строю не числилась. Но я на ней  ездил,когда  не надо нагружать животину. Твой дед Андрей запрягал её, чтобы съездить на покос. Так и жила  при нас   боевая единица гражданской войны  до 1941 года. И наступил день, когда  расставания  не избежать. Ревели в три ручья мои сёстры:  как им теперь жить без зелёных фуражек. Они выросли среди них! А уезжали мы  на Запад. Прощаясь с «Ушастой», обратили внимание на тяжёлые её вздохи и молчаливые слёзы. Лошадь плакала…
      Она, бедная не знала, что мы уезжали прямо в войну, жестокую и страшную…