Мария Дворникова родилась в далёкой глубинке и ни в каком сне не могла себе представить, что скоро на неё обрушится такое несметное богатство. Ведь родни совсем никакой, даже семьи нету да и не было. Ещё когда ей тридцать стукнуло, так прибивался один командировочный, обещался жениться, но уборка урожая закончилась, а Федька, так его звали, сел в свой Камаз, гырк и укатил.
- Да ну их! - смахнула Маруся набежавшие слёзы и поклялась, что замуж больше никогда не пойдёт. Знала она, что тут и не за кого, а коли и находился более-менее порядочный, так у того и жена уже имелась, и детки малые.
Работала женщина на разных в колхозе. Худенькая, не высокого роста, совсем даже не красавица, но зато очень добрая и отзывчивая, ни разу не случалось, чтобы кому-то в помощи отказала или не выручила в трудную минуту. Вот так и жила сама. А ещё квартировал с ней кот Василий. Почему квартировал? Так он постоянно куда-то исчезал, а спустя пару месяцев являлся. Откормится, понежится на мягком диване и снова в путь-дорожку.
И вдруг, пожаловали к ней люди на дорогой машине и поведали, что её покойный двоюродный дядюшка написал на неё своё наследство. А это - домище огромный в Подмосковье и дорогущая мебель с посудой. Маруська и не запомнила стоимость всего, там же всё в долларах, а перевести их в рубли она ни за что не сумеет, потому как сильно не дружила с той темой.
На "гостей" смотреть собралась вся деревня, а ну-ка, к Маньке на таком автомобиле хтось прикатил. Народ, не стесняясь, вывалил на улицу и глазели до тех пор, пока москвичи не отчалили.
- Манька, а кто это к тебе на такой технике фартовой завернул? - крикнул сосед Колька через забор.
Женщина только рукой махнула, мол, отстань! И так голова опухла от таких новостей, а тут ещё и ты.
Закрывшись на все засовы, Мария разложила на столе документы, которые ей привезли, но как не вчитывалась, всё одно не очень-то и поняла о чём речь. Но на словах-то ей всё чётко и доходчиво пояснили, будто по истечении полугода, она обязана явиться в Подмосковье для дальнейшего оформления всяческих бумаг. А ещё предупредили, вроде её дражайший дядюшка, сам не имевший детей, написал в завещании, будто Мария не имеет право продавать дом и всё имущество, а лишь только передавать по наследству своим ребятишкам.
"Ну и где я их возьму? У меня нету даже того, кому родить, ни то, чтобы ещё и наследников. Вот придурок старый." - чертыхалась Мария.
Она знала, что где-то у неё есть дядька, двоюродный брат отца, но потом он куда-то пропал, то ли в Америку, то ли в тюрьму, но о себе он никогда не давай ей знать, а тут неожиданно такое.
И что за каприз, будто продать нельзя? Да ей, по правде говоря, сто лет тот дом приснился со всеми капиталами, а просто, если она откажется, то всё перейдёт в пользу государства. А вот этого Марии никак не хотелось. Вот кабы обменять это на деньги и всё в детские приюты передать, так нет, не положено. Вот и думай теперь, что делать с такой "подачкой", а главное, надо туда жить перебираться.
"Не поеду. - подумала женщина. - Я тут привыкла. Ну что я там забыла на той чужбине?"
Но на работе, когда товарки узнали, что к чему, то прямо в глаза ей и высказали:
- Ты чи дура, Манька? Да на что тебе то государство сдалось, чтобы ты такие хоромы ему дарила? Езжай ото и не выпендривайся. Хочь может замуж там выйдешь, а тут и женихов свободных только двое на всё село: дед Пантюха да его друг - дед Андрюха.
- Ой, девки! - залилась смехом звеньевая, Люся Архипова. - А представляете, явится к нам Манька лет через пять, на Мерседесе, вся в бриллиантах, расфуфыренная. И скажет нам:
- Ну как вы тут, колхознички? - рабочие поддержали Люську и все зашлись дружным хохотом.
- От дуры оглашенные. - ворчала на них Манька.
Но когда подошёл срок, она засобиралась. Денег ей никто не выслал на билеты, но Мария привыкла всё добывать своим горбом. Хоть и не из богатых, но на чёрный день всегда у неё лежала заначка.
И не успела сойти с поезда, как к ней подбежали двое здоровенных парней, она таких по телевизору видела, те всегда бандитов в сериалах играли.
- Вы Мария Павловна Дворникова? - спросили они.
- Я. - подтвердила Манька.
- Следуйте за нами. Нам велено вас встретить.
Женщина пожала плечами и направилась за неизвестными. Вернее, неизвестным, потому что второй пристроился сзади неё. Посадили её в иномарку и автомобиль тронулся с места.
Мария с интересом смотрела в окно, она же в Москве никогда не бывала, но особенного ничего не увидела, машина свернула за город и почти сразу начались лесонасаждения.
"Куда они меня везут? - размышляла она, но спросить постеснялась. - А, ну да. У дядюшки-то дом не в самой Москве, а за нею."
Подъехали к какому-то коттеджу и один из парней грубо приказал ей выходить.
"Какой-то домишко маленький, а говорили, будто замок. И соседей никого вокруг нету. Да провались оно пропадом, пусть кто хочет, тот и забирает это наследство, я в жизни тут не привыкну. Лучше и краше нашей деревни ничего нету во всём мире."
Её завели в дом, а потом подтолкнули к дверям какой-то комнаты.
- Заходи. - буркнул сопровождающий и Мария подчинилась приказу.
В помещении находился молодой человек, модно одетый и симпатичный, как с картинки. Он сидел за столом и разговаривал по телефону. Но заметив Марию, тут же положил трубку и ей показалось, нагло улыбнулся.
- Садись, тётка, не стой у порога. У нас с тобой долгий разговор предстоит.
Мария не относилась к числу робкого десятка, она одарила его презрительным взглядом, но ничего не сказала, молча присела на стул.
- Говорят, ты наследства хапнула немерено, ну и на кой тебе столько? Знаешь, что завещал дедушка Ленин? Что надобно делиться. - было видно, что наглец просто восхищался собой, наблюдая за её реакцией.
- Да на чёрта оно мне вывалилось то подношение, забирай его, если такая нужда. Не жили богато и начинать уже поздно. - в тон ему ответила Мария. - Я, вообще хотела его детскому приюту подарить, но там же дядюшка условие поставил, что ни к селу, ни к городу. Старый дурак.
У парня глаза полезли на лоб.
- Тебе что, действительно ничего не нужно?
- А зачем? Или я последний кусок доедаю? Хочешь разбогатеть - пожалуйста, я не против. Только подкиньте меня снова до вокзала и посадите обратно в поезд.
- Не торопись, тётка, ещё ничего не оформлено, домой она собралась. А может, ты блефуешь? А то смотри, закопаем в лесу и никто тебя искать не будет.
- Да ты меня не пугай, я пуганая. И терять мне нечего. У меня нету ни одного родственника, так что плакать за мной, тоже некому.
Парень, от удивления, даже дар речи потерял. Он в жизни не встречал таких смелых баб. Другая бы уже голосила на всю, а эта сидит себе, нога за ногу и ей пофиг все их законы и понятия, у неё есть свои законы.
- Так, что там твой дядюшка прописал, ты упоминала?
- Говорю же, дурак старый. Чтобы я там поселилась и чтобы только своим детям те хоромы передала. А если у меня их нету? Да и жить я там не согласна.
- Ты серьёзно? Я о том, что вроде имеешь право своим спиногрызам передавать и больше никому?
- А ты что, не в курсе? Так чего тогда меня сюда притащили?
Парень быстро крутанул диск телефона и заорал в трубку:
- Моня, ты что мне, козёл, подсунул? Она только детям своим может передать. А ты, мол, под дулом роспись поставит и все дела!... А кто знать должен, я за что тебе плачу, ишаку горно-алтайскому? Не знал он... Быстро сюда!
- А ты давай, думай! - обратился он к Марии. - На кону твоя жизнь.
- Да ещё раз говорю, не пугай! - она схватила со стола кипу каких-то бумаг и швырнула ему в лицо. Он едва успел увернуться.
- Ты чё, овца, не знаешь с кем дело имеешь? - но Мария уже подскочила и в её руках оказался телефонный аппарат. - А за овцу ответишь, щенок! Я тебе в матери гожусь, а ты мне тут тычешь. - но запустить в него аппаратом не удалось, в комнату ворвался охранник и скрутил ей руки.
- Борода, я тебя звал? - парень тоже привстал с места. - Вон отсюда! Ещё ты меня тут не позорил.
- Странно. И чего вы его Бородой кличете, он же лысый, как пасхальное яичко. - и Мария, вдруг рассмеялась. - Ну чудики! Ещё никогда мне такие не встречались. А тебя как зовут? - она продолжала смеяться. - Ой, не могу!
- Нормальное у меня имя. Глебом меня зовут.
- Ну это ещё ничего, а то - Борода... Придумают же... Ты вот, Глеб, сидишь тут, умного из себя корчишь, а мозгов у тебя ещё меньше, чем у курицы. Я и то сообразила, как всё устроить с наследством, а ты только глазами блымаешь. Давай, я тебя усыновлю? А что?! Там же чёрным по белому - что, именно родным детям я должна всё это сохранить? Нет. Поэтому переведу потом всё на тебя и пользуйся на здоровье, а я домой покачу.
- Ладно, ты мне уже все мозги вынесла. Иди, пусть Борода тебе уголок выделит, а мне надо посоветоваться со знающими людьми.
- Советуйся сколько угодно, мне-то что? Но другого выхода нету, иначе всё заберут в пользу нашей необъятной Родины. Слушай, надеюсь, твоя мама не обидится, если ты временно заимеешь другую?
- Нету у меня матери и никогда не было. Иди, давай, что ты тут всё выпытываешь?
- Как это не было? А что, тебя в пробирке растили, что ли?
- Христом Богом прошу, скройся! Не нарывайся на грубость.
- Какие мы все нервные, вашу мать. - ворчала Мария, продвигаясь к двери. - Сами меня заграбастали на вокзале, а я теперь тут надоела всем.
Адвокат Глеба одобрил слова Марии и подтвердил, будто и действительно тут без вариантов, кроме как усыновление. И вроде всё у них получилось, Мария радовалась, что её на днях отправят домой, но Глеб ей сказал однажды:
- Не торопись. Адвокат твоего дядюшки заподозрил неладное. И сказал, если ты тут не останешься, хотя бы на время, то он намерен подавать в суд. И с тобой, кстати, желает повстречаться.
- Так пусть сам сюда и наезжает. Делать мне нечего к нему напрашиваться. Кому надо, ему? Ну всё, разговор окончен.
Глеб с компанией перебрались в дом, принадлежащий ранее дядьке Марии. Её тоже с собой забрали.
- И правда дворец! - промолвила она, когда оказались внутри.
- Жалеешь? - спросил Глеб.
- О чём? Что тебе его подарила? Ни капельки. Зато теперь у меня сынок есть, а то ведь Бог не дал. - впервые Глеб промолчал и не нагрубил ей.
На новом месте Мария сразу занялась кухней. Составила километровый список, что следует приобрести из продуктов и приступила к готовке. Варила борщи, жарила мясо, блины, пирожки и Глеб, как будто случайно однажды обмолвился:
- Слышь, маманя, что-то я уже не хочу, чтобы ты меня покидала.
- Размечтался! Договор какой у нас? Поживу чуток и к себе лыжоньки навострю. У меня хата брошена и кот Василь, небось, с гуляк явился, а хозяйки нету. Там же последнее со двора алкаши вынесут и что я потом делать буду? Тебе-то хорошо, крыша есть над головой, а мне, по-твоему, под забором огинаться?
- Ко мне приедешь. Так уж и быть, не выгоню.
- Ой, да не надо мне твоих подачек! Как-либо без них.
Наступила зима и Мария стала каждый день надоедать Глебу, чтобы тот отправил её на вокзал.
- Не повезёшь - сама пойду.
- Да побудь хоть на Новый год, а потом уже и в своё Кундэлэкино двинешь.
- Не командуй! Сама знаю, когда и куда мне двигать.
Но случилась неприятность, Глеб слёг с температурой. Борода приволок ему из аптеки целую сумку лекарства. Но Мария выкинула всё в мусорное ведро и приказала купить мёд, малиновое варенье и лимоны. Лично поила его из ложечки, растирала спиртом, заставляла дышать над картошкой и била его по затылку, когда он не хотел подчиняться. А на ночь наливала полстакана водки, сыпала туда соль и молотый перец и требовала всё это выпить, а в носки помещала сухую горчицу. Подавала куриный бульон с луком и чесноком и дня через три Глеб уже стал на ноги, даже и намёка на жар больше не было. И в этот же вечер он обратился к Марии с просьбой:
- Останься ещё на недельку. Понимаешь, мне по делам отбыть надо, а кто за хозяйством приглядит. Не, ну конечно охрана тут работает, но главной я тебя хочу назначить. Клянусь, после моего возвращения я тебя уже точно отпущу в твою берлогу.
- Знаешь что! В этой берлоге, между прочим, ещё мои дед с бабкой, почитай век отмерили, и не смей мне рот открывать на святое.
- Какое оно святое? Нагряну и лично завалю ту хату.
- Я потом тебя завалю, понял?
- Понял. Так что ты мне скажешь?
- Ладно, отправляйся уже по своим делам, привязался, как банный лист.
- Ого, ты уже совсем нашей стала!
- Ага, с кем поведёшься...
Но трое парней, во главе с Бородой, явились уже на следующий день. Без Глеба.
- А где Глеб? - спросила Мария у Бороды.
Тот молчал.
- Где мой сын? - заорала она. - Отвечай!
- В реанимации. Ранили его.
- О Боже!
Мария сидела над Глебом дней десять. Парень находился без сознания. Женщина плакала над ним и причитала:
- Не умирай, сыночек, только не умирай. У меня, кроме тебя, никого совсем нету. Только выживи, дорогой, и больше мне от тебя ничего не надо. Кабы могла я свою жизнь отдать, я бы отдала, но так не бывает. - она сутками повторяла эти слова и однажды, Глеб их услышал. Он шевелил пальцами, давая понять, что всё обернётся хорошо. Но когда он очнулся, то Мария не стала сюсюкаться с ним, а просто спросила:
- Сынок, кто это сделал? Я его лично задушу собственными руками.
- Его уже наказали, ма. Эта тварь сестру Бороды изнасиловала.
- И правда, тварь. А ведь ты тоже бандит и не спорь. Кто у меня дом забрал? Не, он мне и правда без надобности, но ты ведь не по-человечьи поступил.
- Знаю, прости. Я перепишу дом заново на тебя, только не бросай меня, ладно?
- Даже не уговаривай, только ты поправишься и я сразу направляю стопы к себе домой. И хоромы мне ни к чему, просто я сказала тебе правду. Ты молодой, ещё детки родятся, а мне богатство зачем?
Но Глеб не послушался, выправил документы на Марию, мотивируя тем, что он её сын и всё равно ему же всё и достанется.
А весной парень с охранниками повез Марию в деревню.
- И это здесь ты намереваешься прозябать? - он окинул взглядом ветхую хатёнку.
- Не понимаю, чем она тебе не нравится? А я просто влюблена в неё.
- Ма, так что, это твоё последнее слово?
- Да как же я без тебя, сынок? Конечно, помчу с тобой, хоть на край света. Я давно это решила, просто посмотреть захотелось на неё последний раз, ведь развалится без хозяйского догляда.
- Не завалится, я отремонтирую её и мы иногда сюда будем наезжать, согласна?
- Да, хороший мой. - Глеб крепко прижал к себе чужую женщину, но он бы её - ни за что не променял на ту родную, которая когда-то бросила его в роддоме.
Мать с сыном забрали с собой кота Василия и отправились в обратную дорогу.