НА СНИМКЕ: академик Михаил Алексеевич Лаврентьев
На следующий день вечером я уже был в аэропорту. Я любил летать на турбовинтовых самолетах ИЛ-18 в заднем пассажирском отсеке. Там было не так шумно и меньше трясло, чем на турбореактивных ТУ-104. Эти самолеты летали из аэропорта Внуково.
В самолете было много молодых парней, которые летели куда-то большой группой. Полка я шел по самолету, я слышал, как стюардесса их все время пыталась образумить. То ли везли куда-то новобранцев, то ли это была группа завербованных молодых рабочих.
Когда я прошел самолет до конца и попал в задний отсек, я увидел на первом ряду Михаила Алексеевича. Он махнул мне рукой, указывая на место рядом с собой. Новобранцев в задний отсек, слава богу, не пускали.
Мы не договаривались лететь вместе, то, что мы оказались в одном самолете – была чистая случайность, и я был этому рад.
Самолет взлетел и, когда набрал высоту, нам разрешили расстегнуть ремни.
Стюардессы по радио всё еще пытались образумить молодых парней:
Граждане пассажиры. На борту самолета есть прохладительные напитки. Водки и вина на борту самолета нет.
– Граждане пассажиры. На борту самолета распивать спиртные напитки категорически запрещается.
Михаил Алексеевич слушал это и покряхтывал, о чем-то думая, а потом подхватил свой обширный портфель и прошествовал в туалет, находившийся сзади. В салоне было всего три ряда. Кроме нас, было еще два человека, незнакомых мне, которые готовились ко сну. Обычно удавалось и мне поспать часа три.
Вернулся Михаил Алексеевич чрезвычайно чем-то довольный:
- Попроси у стюардессы водички попить, – сказал он мне.
Стюардессы находились между двумя салонами, рядом с нами. Они мне немедленно налили воду в два пластмассовых стаканчика.
Академик Лаврентьев немедленно выпил воду, мне пить не хотелось. Он удивленно посмотрел на мой полный стаканчик.
Освободи тару, – сказал он и выразительно посмотрел на меня.
Только тут я сообразил, для чего ему нужны были стаканчики. Михаил Алексеевич открыл портфель и достал оттуда фляжку. В портфеле мелькнула и коньячная бутылка, из которой, как я понял, Михаил Алексеевич отлил коньяк во фляжку.
Наполнив стаканчики, он тут же выпил свой, не закусывая. Я последовал его примеру. Настроение его, испорченное доносившимся по радио голосом стюардессы, вновь поднялось.
Мы проговорили с ним все четыре часа полета, выпив весь коньяк, который, как я и полагал, оказался армянским 3 звездочки. Я и раньше слышал, что это любимый напиток Михаила Алексеевича. Как говорили, именно поэтому он всегда был в продаже.
Мне он тоже нравился, но я употреблял крепкие напитки только по праздникам. Однако выпить вместе с академиком Лаврентьевым, было для меня большой честью, – отказаться я не мог.
Разговор всё время шел о фундаментальной (академической) и прикладной (отраслевой) науке, их соотношении и расходах на ту и другую. О внедрении научных результатов академических институтов.
Я говорил, что, если мы передаем свои результаты отрасли, и отрасль начинает вести прикладные исследования, это уже хорошо. Более того, для академического института вполне достаточно. Сопровождать серийное производство на заводах должны отраслевые НИИ. Хотя в каждой отрасли это будет выглядеть по-разному. Приводил примеры.
Я видел, что мысли Михаила Алексеевича все время крутятся вокруг этих вопросов. А вскоре появился и результат этой деятельности академика Лаврентьева.
В декабре 1966 года вышло распоряжение Совета Министров СССР, в котором было предусмотрено создание вокруг Новосибирского научного центра системы конструкторских бюро двойного подчинения. Это распоряжение положило начало формированию так называемого «пояса внедрения».
В КБ и НИИ двойного подчинения административное и хозяйственное руководство должны были обеспечить министерства, а научное — Академия наук. Они по мысли академика Лаврентьева были призваны стать активным промежуточным звеном между наукой и промышленностью.
Уже в следующем году некоторые министерства откликнулись на этот документ, и некоторые НИИ и КБ начали строиться на Правом берегу и в Бердске, а одно из них, сыгравшее в моей жизни значительную роль – Институт прикладной физики – впоследствии было с моим участием построено в микрорайоне «Щ».
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2018/07/24/1168