«Тили-тили-тили-бом, на Песках есть Кошкин дом. Листики лепные, стены расписные».
Зосим шел в гости к Василию, а в голове вертелись эти, сами собой сложившиеся строчки. На улице было темно, насколько это может быть при горевших фонарях, но в воздухе уже ощутимо набухала хрустальность, шепча о грядущих белых ночах. И погода была чудесная, и настроение хранителя было ей под стать, а посему, прошмыгнув большую часть пути по дворам да по подвалам, он решил остаток дороги пройти по пустынному в этот час проспекту.
Чувствовать открытое пространство после многолетнего, безвылазного сидения в доме было приятно до чрезвычайности, но головы Зосим не терял, идя осторожно вдоль стен и аккуратно заглядывая в каждую подворотню, прежде чем ее миновать. Ему уже оставалось не так много пройти, когда под одной из арок он увидел нечто такое, отчего сразу забыл, куда и зачем шел.
Ну, во-первых, внутри арка оказалась красиво оформленной, что редкость сама по себе, а во-вторых, в глубине ее, у закрытых ворот стоял собрат-домовой и как-то странно размахивал руками. Высунувшись подальше, Зосим почувствовал волну тепла, что исходила при этих манипуляциях, и заинтриговался еще сильнее - уж как-то все это выглядело таинственно, и, стало быть, требовало немедленного исследования. Он глянул на номер дома, вспомнил имя хозяина, о котором ему уже кто-то из гостей рассказывал, и, перестав таиться, шагнул вперед.
- Доброго здоровья, Антонин! А чего это ты тут делаешь?
Хозяин, ничуть не смутившись, ответил, улыбаясь:
- И тебе здоровьичка доброго, брат незнакомый. А я здесь людям радость напускаю. Кому сейчас в сон вплетется, а кто утром волну подхватит.
- Зосим я, - спохватившись, представился гость. - А почему здесь? У тебя, знаю, дом не жилой, но пошел бы к соседям. Оно же надежнее.
- Не, я сегодня заряд добра такой получил, что поделиться со всеми хочется. А там сначала узнавать надо, что за жилец - уважительный или нет, а то хозяева обидятся. А тут – уж как судьба решит.
Зосим оживился. В эмоциях положительных сила живительная для домовых, и о получении такой огромной радости собратом узнать было крайне интересно.
- А что случилось-то? – нетерпеливо спросил он.
Ответить Антонин не успел – послышались чьи-то торопливые шаги, и домовым пришлось срочно укрыться за покосившимися воротами с обмотанными цепью створками.
- Пойдем отсюда? – предложил хозяин, когда ночной прохожий отдалился. – Вдруг еще кто помешает, а разговаривать-то сподручней в спокойной обстановке. Что думаешь о том сквере с решеткой? - он указал на противоположную сторону проспекта.
Зосим посмотрел туда, и место ему понравилось, но и жилище нового знакомого заинтересовало, поэтому он ответил вопросом на вопрос.
- Скажи, а у тебя весь дом такой изукрашенный, как этот свод перед воротами? Я б с удовольствием поглядел.
- Так оттуда фасад хорошо виден, - заверил хозяин. – Пошли, сейчас в кустах так весной пряно пахнет, одно удовольствие. А пока беседовать будем, я еще флюиды попускаю.
- А внутри совсем ничего не осталось? – настойчиво уточнил визитер.
- Ну, почему? Что не обезличили евростандартом, то осталось. Лестница красивая, зал для регистраций тоже, а в ожидательной комнате и камин сохранился изразцовый. Но, давай лучше на улице, а?
Уловив нотку напряженности, Зосим удивился, ведь домовые обычно охотно пускают гостей, но настаивать не стал, и хранители быстренько метнулись через дорогу.
Устроившись за решеткой сквера и вдыхая неповторимый запах нарождающейся зелени, Антонин вновь засиял.
- Ну, вот, видишь как хорошо здесь. И на свежем воздухе, что, согласись, иногда очень даже приятно, особенно после зимы, и дом мой как на ладони. Гляди, какой ладный да нарядный стоит.
И впрямь, жилище Антонина выделялось среди прочих зданий и размерами, и окраской, и декором. Зоркие глаза Зосима разглядели на нем и празднующих победу героев с лавровыми венками, и сценки с мифическими персонажами, ну и, конечно же, скульптуру в хламиде, разместившуюся по центру фасада.
- Смотри-ка, у тебя даже лебедушка есть, довольно редкая птица в городе. А балкон кто украшает? Молот на плече, и шестеренка под рукой. Странность какая-то среди крылатых личностей.
Хозяин довольно улыбнулся, видя неподдельный интерес гостя.
- А этот юноша – аллегория. Инженера путей сообщения, так сказать. Я его Алешей зову, как Экарева, по заказу которого дом строили. Алексей Александрович служил по железнодорожному ведомству, вот и заявил об этом. Чтоб сразу видели, с кем дело имеют, гордился профессией своей.
- А-а-а, здорово, - одобрительно кивнул Зосим. – Видать, жильцом достойным был. И дом красивый. Этакий неоклассицизм меж эклектики.
- А то как же, - гордо подтвердил Антонин. – Не зря его в свое время под торжественную регистрацию свадеб выбрали.
Лицо Зосима, только что улыбчивое, внезапно стало недоуменным.
- Послушай, что-то я не пойму, Если у тебя свадьбы постоянно, то заряд хороший, значит, тоже? Ты что, каждую ночь вот так стоишь?
- Не-е-е, так – редко, - возразил хозяин, качая головой. – Свадьбы не каждый день, но и дело не в этом. Понимаешь, привыкла уже моя организма. Для этакого всплеска посильнее эмоции нужны. Это раньше, когда дом жилым был, я от улыбки, от слова доброго счастьем наполнялся, особенно в войну, а теперь … Не-е-е, по пальцам счесть можно такие случаи. Видишь ли, - на лицо набежала тень, сопровождаемая вздохом, – радость свадеб нынче горем разводов сильно гасится. Их же тоже у меня регистрируют. А, главное, так обидно, я же не ленюсь, всем парам счастья желаю, а разводов с каждым годом все больше.
- Разводов? Но почему?
- А вот ты мне и скажи, - проворчал Антонин, нахмурившись. – У тебя дом-то жилой, вот и ответь – почему?
Зосим смутился. Он за своими трудами стал совсем мало уделять времени жильцам, и эта проблема как-то ускользнула из его поля зрения.
- Понимаешь, - наконец ответил он, - в науку ушел я с головой, про дома и хранителей сведения собираю, не до страстей мне человеческих.
- А-а-а, ну, это дело хорошее, - одобрил собеседник. – Ладно, тогда о догадке своей тебе поведаю. Не знаю, насколько верна она, но думаю, что не обошлось здесь без обычая новомодного. Вот скажи, разве можно счастье под замок сажать, а?
- Какой замок? – не понял Зосим.
- Такой, который молодые цепляют в людном месте. Не слышал разве?
- Может и слышал, не помню. А зачем?
- Говорят, как символ вечной любви. Типа, ее под замок, а ключ выбрасывают.
- Ерунда какая, символ любви вечной – кольца, что молодые одевают. Это у них ни конца, ни края. Замок-то тут причем?
- Да я и сам не понимаю. Говорю же – счастье под него, получается, посадить хотят, а его разве так удержишь?
- Считаешь в этом закавыка?
- Ну, в этом не в этом, наверняка не скажу, но и замки вешать куда попало – дело худое. Я тут, из интереса, сходил, посмотрел на эти гроздья и, веришь ли, близко подойти не смог – таким холодом от них веет.
- Почему?
- А как иначе? Зрелище-то не шибко красивое, вот и смотрят прохожие косо. А еще, говорят, хозяйственники недобрым словом молодоженов поминают, потому как решетки ржа есть начинает, а они, в отличие от замков, ценность представляют. Сам понимаешь, каждый такой погляд, каждое словцо, негатива добавляют. А ежели еще и рукой кто потрогает, а? Так и копится на железе гадость. И виснет тяжким грузом на узах семейных этот символ. Хорошо, коль быстро спилят, а если нет? Узы-то, они не у всех сразу крепкие, чтобы выдержать. Вот и рвутся. Эх, правильно одной невесте бабушка высказывала – «уж коли так хочется глупость сотворить, так и спрячь потом железяку эту, чтоб ни рукой, ни взглядом чужой человек не коснулся, а то до беды недалече».
Зосим задумался. С одной стороны, такая причина разводов ему сомнительна была, но, с другой - в чувствительности хранителя сомневаться не приходилось, и он в растерянности посмотрел на ожидающего его реакцию собрата.
- Так ... э-э-э …, - начал он неуверенно, - надо, наверное, что-то делать с этим. Ссоры в семье – это же и нам огорченье, и дому холод.
Антонин раздраженно передернул плечами.
- А что сделаешь? Я, вон, к примеру, соседа своего просил нашептать во сне жильцу, что женихался, про замок этот. Тот исполнил. И парень, вроде как, понял, а невеста пришла, и заявила, что, мол, это модно и романтично, а посему будут вешать. Ну и повесили, теперь живут как кошка с собакой.
- М-да, мода – орешек крепкий, - согласился Зосим. – Ну да ладно, об этом подумаем. Ты пока рассказывай, что сегодня-то было? Отчего флюиды пускал?
Лицо Антонина просветлело. Он встрепенулся и активно замахал руками, рассылая волны тепла – эмоции требовали выхода. Наконец, он поуспокоился и обернулся к Зосиму.
- А это, брат, радость нечаянная случилась. Нынче молодые пришли с такой традицией, о которой я прежде не слыхивал, и она мне по нраву пришлась. А еще, родительница жениха сватье говорила, что испокон веков в их роду так водится, а от того все семьи крепкие. Представляешь?
Руки опять заходили ходуном, и Зосим усмехнулся. Его забавляла такая восторженность Антонина, но и желание поскорее все узнать было велико, а потому он бесцеремонно толкнул рассказчика в бок.
- Ты, это, не отвлекайся, дело сперва, а после пары выпускай.
Антонин замер и с укоризной посмотрел на торопыгу, но, немного подумав, рассудил, что тот прав, и, взмахнув напоследок, продолжил.
- Только я по порядку, с самого начала, ладно? Ну, чтоб еще раз пережить. Хорошо?
- Конечно, только рассказывай, - милостиво разрешил Зосим.
- Ну, значит, дело было так. Заходят ко мне сегодня в дом очередные молодые. Я, как обычно, их втихаря встречаю, чтобы, значит, счастья да крепости уз семейных пожелать, и вдруг замечаю, что помимо обычного букета, у невесты в руках еще цветочек имеется – белая гвоздика. А что еще удивительней – и жених тоже гвоздику держит, только красную. Ну, и решил выяснить к чему это. Юркнул в комнату ожидательную, притаился и стал слушать. Тут родительницы как раз об этом речь и завели. Оказывается, у жениха в семье принято кольца перед свадьбой ленточкой связывать, чтобы потом ею, как на пальцы колечки наденут, цветочки молодых вместе скрепить. Ну, навроде клятвы – соединяются, чтобы быть вместе в горе и в радости, вместе цвести, вместе стариться, короче, на всю жизнь.
Глядя на воодушевленное лицо собеседника, Зосим подумал, что впервые встретил хранителя, который бы так близко к сердцу принимал поступки людей, тем более чужих жильцов.
- Романтик ты, однако, - резюмировал он свою мысль.
- Так дом обязывает, - охотно пояснил Зосим. - Пока он жилой был, и я другое чувствовал, а уж когда столько лет ко мне с любовью идут, куда деваться? Поэтому и хочется, чтобы все хорошо у них было, так сказать, брак со знаком качества.
Зосим прыснул. Антонин, нахмурившись, посмотрел на него с подозрением.
- Ты чего это?
- Так смешно же, - улыбаясь, ответил Зосим. – Ну, сам подумай - брак со знаком качества, звучит-то как. Хотя, если философски подойти, то и бракоделы могут на совесть постараться.
- Не тронь свадьбы, - негодующе зашипел Антонин. – Брак браку – рознь, и даже в шутку не путай! Ишь, удумал – насмехаться.
- Да я ж просто, слова-то одинаковые, - стал оправдываться Зосим, примирительно похлопывая его по сжавшейся в кулак руке. - Не сердись, пошутил я. Неудачно. Полно, ты же сам знаешь, что нам всем лад в домах нужен. А так я правильно понял – ты хочешь, чтобы из твоего дома брак, который свадьба, качественный выходил, а тот брак, что не брак, а вовсе даже развод, который тоже у тебя регистрируют, уменьшился. Так?
- Наверное, - неуверенно ответил оторопевший Антонин и задумался.
«Вроде все так, - размышлял он, косясь на собеседника. – Без подвоха, вроде. Но голову-то заморочил – тот брак, этот брак. Вот умник-то на мою голову». Наконец, решив, что Зосим, скорее всего, прав, но как-то путано, он решил провести с ним, на всякий случай, разъяснительную беседу.
- Вот ты говоришь – брак и брак, а знаешь, что эти слова на самом деле означают и откуда взялись?
Теперь растерялся Зосим.
- Так, вроде, ясно, хотя … А ты знаешь?
- А то! Намотай себе на ус, что слово «брак», который свадебный, из древности нашей вышло. Брача – это рука, по современному. Так что «брак» означает - «взяться за руки».
- А ты откуда знаешь? – заинтересовался Зосим.
- А у меня хранитель почтенного возраста в знакомцах был, он и поведал. Ты хоть знаешь, что на том месте, где храм Смольный сейчас стоит, деревушка была еще задо-о-о-лго до основания нашего Санкт-Петербурга?
- Конечно, - уверенно кивнул Зосим, - я же краевед.
- Ну, то-то. А Кузьма в той деревушке в чин домового входил, еще когда она появилась. Представляешь сколько ему веков? И, помню, свадьбу в его доме справляли, так он все сокрушался, что молодожены старых обычаев не блюдут – в новую жизнь, не держась за руки, входят. Оказалось-то, что брачующиеся – это буквально «держащиеся за руки». Во как. Тогда и узнал.
- Слушай, - нетерпеливо перебил его Зосим. – А этот Кузьма где живет? Мне бы повидаться, поговорить.
- Не выйдет, - огорчил его Антонин. – Он уж давно перебрался в другие края вместе с жильцами. Говорил, слишком людно здесь стало, не по нраву.
- Жаль. Мне для науки моей, кстати были бы показания очевидцев. А не знаешь, может еще кто есть, из старожилов?
- Про то не ведаю. Так дальше-то сказывать?
- Ох, да, извини, - спохватился Зосим, хороня в душе разочарования ученого. – Что там со вторым браком?
- А тот «брак», который огрех, как раньше называли, или дефект, как нынче, - Антонин сделал паузу и важно поднял вверх указательный палец, - пришел к нам из английских земель. Мой жилец упоминал об этом, и, вроде как, переводится словом – бросить. Точнее не скажу, не помню, но по смыслу подходит – напортачил, так выброси, и сделай хорошо. Вот, так что путать не смей, даже в шутку.
- Хм, как интересно. Взял. Бросил. Взял и бросил, - в задумчивости Зосим еще несколько раз повторил эти два слова, и, наконец, подвел черту под своими размышлениями. – Нехорошо.
К чему относилось это «нехорошо», было неясно, но Антонин понял это по своему.
- Вот и я говорю, сразу укреплять узы семейные надо, чтобы в домах мир да любовь были, а не испытания на прочность устраивать. Хм, хорошо про Кузьму заговорили, надо соседям сказать, чтоб про руки тоже шептали.
.- Так, а что там с цветами дальше? – Зосим вспомнил, о чем они не договорили, и вернул Антонина к прерванному разговору. - Куда букет, что связывали, девают?
Антонин вновь воодушевился.
- Сказали, что раньше, при венчании, в церкви оставляли, а теперь к памятнику носят. И вот что мудро, относительно замков-то? Цветы красоту глазу дают, оттого приятность людям приносят, настроение поднимают, а значит, волей не волей, они добра молодым желают. А, стало быть, и узы крепятся. Так-то. А еще мне нравится, когда голубей в небо пускают. Тоже глазу красота, а душе воспарение.
Хранители еще немного посидели, наслаждаясь весенней ночью и тихо ведя разговор о своем житье-бытье, пока не настала пора прощаться.
- Спасибо тебе, Антонин, пойду, запишу, что узнал. Жаль, в доме у тебя не побывал, красоту оставшуюся не увидел, ну да ладно. Про замки и руки – буду жильцам нашептывать, да и про цветы тоже. И гостям накажу. Поможет или нет, но уж хуже точно не сделаем.
Хозяин, смутившийся при упоминании о своем не гостеприимстве, с благодарностью посмотрел на Зосима.
- Спасибо и тебе, брат. Будем надеяться, что поможет. Доброго пути тебе к дому родному.
Зосим осторожно шел по проспекту, а в голове крутились невесть откуда взявшиеся строчки – «Тили-тили-тесто, жених и невеста. За руки держались, бракосочетались». И только дойдя до своей улицы, он вспомнил, про Кошкин дом, куда так и не дошел. «Ну и ладно, - подумал он, - в следующий раз доберусь, а сейчас доложусь Сергею Михайловичу про романтика, и за работу».