92
Прошла осень, за ней зима и наступила весна.
Много чего происходило за это время. Я старалась меняться, менять свои реакции на события и людей. Что-то получалось, что-то не очень. Я осмысливала свою жизнь, пыталась понять что меня привело туда, где я оказалась. В этом мне помогала новый психолог И. Она пролила свет на некоторые тревожащие меня ситуации, объяснила откуда идут трудности в отношениях с близкими.
Мы работали с ней около двух месяцев и я была довольна. Но в какой-то момент всё пошло не так. И. настаивала на том, что совершенно необходимо погрузиться в прошлые травмы, прожить их со всей полнотой чувств, и, только так, исчерпав свой негативный опыт, прожив всё заново и выплеснув свою злость, можно двигаться дальше.
Наверно, этот метод помогает кому-то, но для меня он оказался бесполезным, если не сказать вредным.
– Ты стала очень злой, – как-то заметил мой муж после того, как я вылила не него своё раздражение и недовольство.
Конечно, я стала злой и прекрасно отдаю себе в этом отчёт. А как не злиться, если на сессиях с И. мне пришлось пойти в прошлое и вспоминать все тяжёлые события своей жизни. Я делала это не раз с другими психологами, но делала по своей воле. И мне казалось, что я уже освободилась от прошлых травм и нет никакой необходимости прорабатывать их опять.
Но у И. было другое мнение. Она просто заставляла меня погружаться в травмы. В какой-то момент я почувствовала, что не выдерживаю. После сессий мне было плохо. Злость била из меня фонтаном. Мои отношения с мужем стали ухудшаться. Я решила закончить работать с И. Но последствия от сессий с ней ещё долго омрачали моё существование.
Это был единственный негативный опыт работы с психологом в моей жизни, хотя я и почерпнула кое-что ценное из нашего общения.
93
В начале мая мне надо проходить обследование. Я не беспокоюсь, ведь все предыдущие анализы были хорошими. Мне уже начинает казаться, что всё плохое осталось позади. Да и чувствую я себя прекрасно, Слава Богу. И даже начинаю строить планы на будущее.
Неожиданно звонит Владимир, cпрашивает как у меня дела.
– Всё хорошо, – отвечаю я.
– Вы – единственная пациентка, которой наше лечение совсем не помогло.– говорит Владимир. – Мы хотим предложить вам продолжить лечение бесплатно.
Я обещаю подумать и позвонить ему позже. Хотя, честно говоря, делать уколы мне не хочется, уж очень они болезненные, а я совершенно не переношу боли.
94
На следующий день я сдаю анализы. Каждые четыре месяца я делаю это. Через день после сдачи анализов – визит к онкологу.
...Еду к врачу, я спокойна, ведь последние несколько месяцев чувствую себя совершенно здоровой.
Я еду и думаю о том, что наша жизнь – та же дорога. Только на дороге всё ясно и просто – соблюдай правила и всё будет хорошо. Вот загорелся красный свет, значит надо остановиться. Если поедешь на красный рискуешь попасть в аварию и причинить вред и себе и другим. Зелёный – можно ехать. На дороге всё регламентировано и дело водителей – следовать правилам и тогда доедешь до места живым и здоровым. А в жизни? В ней тоже есть правила и есть сигналы, предупреждающие об опасности. Только они не такие явные. Хорошо бы при рождении ребёнка выдавать брошюру под названием "Жизнь. Инструкция по эксплуатации". Потому что, если не знаешь правила игры, то шансы на успех очень малы.
Я задаю себе вопрос "В какой момент жизни я пренебрегла сигналами об опасности и в конце концов оказалась там, где находиться не хочу?”.
Но вот и больница.
95
В приёмной, несмотря на весь мой оптимизм, меня начинает трясти. Всё-таки страшно. Что скажет врач? После недолгого ожидания вхожу в кабинет онколога, доктора Ч.
– Как вы себя чувствуете? – спрашивет она после приветствия.
– Хорошо, – отвечаю я.
В голове проносится мысль "Что-то не так".
– У вас на спине появилось новообразование.
У меня внутри всё обрывается.
– Что это может быть? – спрашиваю я.
– Может быть рак, а может быть и что-нибудь другое, неизвестно. Не бойтесь, – утешает меня доктор, – новообразование маленькое, всего один сантиметр, находится прямо под кожей, его будет легко удалить. Я уже послала результаты анализа вашeму хирургу, доктору П. Как только он ответит, будем решать что делать.
Доктор Ч. просит меня раздеться. Она водит рукой по моей спине, пытаясь нащупать опухоль.
– Вот она, – говорит доктор, – чувствуете?
Да, я чувствую, немного больно при нажатии.
Вспоминаю, что последнее время у меня стало появляться чувство дискомфорта в левой части спины. Значит вот что это было.
– Не надо волноваться, – доктор Ч. обнимает меня.
Я выхожу из больницы.
Надо связаться с моей целительницей Еленой. Пишу ей о своём состоянии. Она не может выйти на скайп, вернётся в город только через несколько дней. Елена пишет: "Самое главное, не расстраивайся".
Я стараюсь не расстраиваться, но как же трудно это сделать!. Ведь мне опять предстоит операция. Болезнь вернулась и нет никакий гарантий, что не вернётся снова.
Мне грустно. Грустно от того, что когда-то я была здорова, но не сберегла своего здоровья. Я верю, что мои эмоциональные реакции на события в жизни внесли вклад в мою болезнь. И зачем я только брала всё так близко к сердцу? Зачем накручивала себя? Зачем сгущала краски и видела всё в тёмном цвете? Почему я не могла просто жить, любить, прощать и не обижаться? Почему?
Но всё это в прошлом. Оставшуюся жизнь я намерена жить радуясь и не волнуясь ни о чём.
96
Звонят из больницы. Визит к доктору П., моему хирургу, назначен через четыре дня.
Что со мной будет? Ещё одна операция? Получается по операции в год. И что дальше? Я-то была уверена, что здорова, что всё позади. Оказывается нет.
Ну что ж, в конце концов люди живут с раком по многу лет, у меня есть несколько таких знакомых. Периодически они лечатся, но продолжают жить. И в конце концов, что я могу сделать? Ничего, ровным счётом ничего. Я чувствую, что от меня ничего не зависит. Опухоль – это территория, не подвластная мне. Можно только смириться и продолжать жить, как есть, сколько Бог даст. Вот именно, сколько Бог даст. В такой ситуации чувствуешь, что на самом деле всё в руке Божей и что твоя жизнь тебе не принадлежит, и может быть отнята в любую секунду.
97
Оставшиеся до визита к хирургу дни я провожу более-менее нормально. Плохих мыслей не допускаю, не даю себе впасть в отчаяние.
Наконец наступил вторник.
Я сижу в кабинте своего хирурга, доктора П. Он спрашивает как у меня дела.
– Я думала, что у меня всё нормально, а теперь не знаю, – отвечаю я.
– У вас и есть всё нормально, – подбадривает меня доктор.
Он осматривает меня и говорит, что маленькая операция по удалению новообразования будет сделана амбулаторно. Уже легче. Операция назначена на первое июня.
***
В эту ночь я спала на удивление хорошо и проснулась в хорошем настроении. Всё-таки я очень переволновалась. А сейчас чувствую большое облегчение, хотя с чего бы это? Ведь будет операция, и неизвестно что дальше.
Какое счастье быть здоровым физически и душевно. Всё остальное приложится. Просто жить обыкновенной жизнью – счастье. Утром идти на работу, а не на химиотерапию, заниматься простыми делами, а на готовиться к операции – это такое счастье. А люди и не понимают какие они счастливые. Такая мука – жить с осознанием, что тебя разрушает болезнь и ты совершенно бепомощен. Это как на войне, где от тебя ничего не зависит. Психологичеcки очень тяжело. Хотя я уже четыре года живу с этим, и большей частью чувствую себя счастливой. Господи, дай мне силы.
98
Почему так получилось? И что будет? Врач говорит, чтобы я не волновалась, что опухоль легко удалить. Но мне мой первый хирург уже говорил, что этот вид рака никогда не возращается, и, что после операции я буду здорова. А что получилось? Мне светит уже третья операция.
Я столько лет старалась измениться, изменить своё мировоззрение, своё внутреннее состояние, и думала, что сумела сделать это, но на самом деле ничего не получилось. Наверно, судьба.
Если мне суждено умереть, то я прошу у Бога, чтобы этого произошло не раньше, чем уйдёт мама. Она же не переживёт моей смерти.
И ещё чтобы не быть прикованной к постели, не мучаться, а умереть быстро и безболезненно.
А как же мой сын? Ведь ему нужна мамина любовь.
Что я такого сделала, что со мной приключилась эта беда? Где ошибка? А, может быть, нет никакой ошибки и по другому быть не могло? Нет, не буду ни о чём думать.
Тревога уже завладела мною и начала меня терзать. Мне опять предстоит операция. Я-то надеялась, что у меня всё в порядке – ведь чувствую себя здоровой! – и можно возвращаться к нормальной жизни. Но не тут-то было. Новый диагноз стал для меня полной неожиданностью. Онколог сказала, что может быть, когда меня оперировали, раковая клетка каким-то образом через хирургический инструмент попала под кожу. Мне опять не повезло. Предусмотреть всего нельзя, всё сделать правильно тоже нельзя, поэтому что есть, то и есть. Пусть исполнится Воля Бога, я всё принимаю со смирением.
99
Через несколько дней целительница Елена наконец-то вышла на связь. Рассказываю ей о предстоящей операции.
Елена помогает и поддерживает меня всеми доступными способами. Не знаю, что бы я делалa без неё.
***
Мой хирург сказал, что операция не сложная, но всё-таки мне не по себе. До операции остаётся меньше двух недель и беспокойство нарастает с каждым днём. Я пытаюсь контролировать его всеми известными мне способами. Получается, но не надолго. Беспокойство съедает меня, не даёт мне радоваться жизни. Сплю очень плохо, внутри как-будто разожгли пожар, не могу найти себе места, ничто не радует. Я столько работала над избавлением от тревожности – и вот, никакого результата. Новый стресс – и я полностью теряю контроль над собой.
100
Как унять беспокойство? Мне всегда помогала природа. Погулять в лесу, пройтись вдоль берега реки, провести пару часов возле океана – лучшее средство расслабиться.
…Я еду на океан, благо он в часе езды от нас. Прогулка по пустынному пляжу – проверенный способ утихомиритсь свои нервы. За последние четыре года я приезжала на берег океана бесчиленное количество раз. Стоит мне оказаться у кромки бесконечной водной глади, вдохнуть свежий солоноватый воздух – и всё тревоги отваливаются.
... Я бреду по пляжу, кругом никого. Погода прохладная, небо покрыто плотным слоем серых облаков. На горизонте oкеан сливается с небом. Шум набегающих друг на друга волн успокаивает, убаюкивает, умиротворяет. Господи, как же хорошо! Как прекрасен мир!
Два часа на берегу – и я возращаюсь домой в хорошем настроении, на душе спокойно. Не надолго, я знаю. Но хотя бы какая-то передышка.
101
У меня появился новый психотерапевт Вероника, совершенно замечательная женщина. С помощью Вероники я разобралась с жизненными ситуациями, мучавшими меня годами. Очень, очень важно иметь человека, которому можно рассказать обо всём, что тебя беспокоит. На роль такого человека не всегда подходят близкие люди. Нужен именно специалист, который в состоянии дать тебе адекватную поддержку.
102
Не смотря нa все мои усилия мне плохо. Настроение у меня подавленное, внутри всё как-будто сжалось, стало тяжело дышать и мир вокруг стал каким-то бесцвeтным. А вдруг я умру? Ну что же, всё может быть. В который раз за последние четыре года я стою на краю и чувствую себя выброшенной за пределы круга жизни.
Мне плохо. Всё пошло не так, как я ожидала. Я так надеялась, что болезнь ушла. Я не хочу страдать, я не хочу боли, я не хочу испытывать того, что мне предстоит. Но это от меня не зависит. Совсем. Будет не так, как я хочу, а так, как получится. Поэтому лучше приниять со смирением создавшуюся ситуацию, полностью отдаться на волю Бога. Верить, что всё, что Бог даёт – это во благо. Это трудно принять. Во всяком случае мне очень трудно, хотя я очень хочу сделать это. Господи, помоги мне принять и смириться с тем, что принять очень сложно.
103
Дни проходят в ожидании, что вот-вот случится что-то страшное. И только ночной сон приносит облегчение. А утром ты просыпаешьcя и возвращаешься в свою страшную реальность – смертельнaя болезнь каждую секунду разрушает твоё тело и ты мало что можешь сделать. У тебя нет уверенности в завтрашнем дне. У тебя вообще нет уверенности ни в чём. Твоя жизнь наполнена усталостью, страхом и болью. Страдания бывают настолько нестерпимыми, что лучшим выходом из этого кажется смерть. И у тебя даже нет надежды, что когда-нибудь будет по-другому, потому что твои надежды уже много раз были обмануты. Ты живёшь в кругу ада.
104
Время идёт и каждый уходящий день приближает меня к операции. Моё жизненное пространство как бы сужается, и будет сужаться до того момента, когда я пойду за медсестрой по пустому, ярко освещённому коридору, в конце которого дверь, а за дверью - операционная. Операция будет через четыре дня, но я чувствую, что как-будто уже иду по этому коридору. Неизбежность происходящего давит на меня. Я бы предпочла провести этот день не в больнице, а как-то по-другому. Но это невозможно.
Мысленно я уже иду по этому коридору, ведущему в операционную, где меня ждут. Опять будет трубка в горле, опять будут кромсать мою плоть, опять моё беспомощное тело будет распято на операционном столе.
К моему удивлению я спокойно думаю о смерти. Она меня больше не пугает. Меня пугает физическая боль и беспомощность.
105
В день операции мы с мужем выезжаем очень рано, до госпиталя ехать больше часа, a там надо быть в 5:45 утра. Операция назанчена на 7:30.
Выезжаем в полной темноте, через некоторое время небо на востоке начинает светлеть, на дорогах появляeтся всё больше машин. Какие счастливые люди, они едут на работу, а не в больницу, их день будет наполнен обычными делами, а не болью и страхом...
Мы подъезжаем к больнице, когда стало совсем светло. Город выглядит таким красивым на фоне розовато-золотистого неба.
Я прохожу в зал ожидания. Почти все кресла заняты, большинcтво людей – пожилые. Рядом со мной сидит молодой парень лет двадцати и его родители.
Меня зовут в предоперационную.
…Опять больничная кровать, опять ощущение оторванности от нормального существования. И вокруг больные люди, готовые на всё, чтобы выжить. Последние четыре года я оказывалась в такой обстановке много раз. Слишком много...
Приходит монашка и увидев меня, говорит: "Я вас помню, вы уже были здесь".
– Да, – отвечаю я, – год назад я была здесь и тоже помню вас.
Монашка предлагает помолиться за меня. Её голос, тихий и приятный, успокаивает.
Приходит медсестра, задаёт множество вопросов, потом втыкает иглу в мой порт.
Час ожидания – и меня приглашают в операционную.
Приветливые медсёстры помогают мне устроиться на операционном столе. Что-то спрашивают меня, шутят, а потом всё изчезает.
106
... Сознание медленно возвращается ко мне. Спустя какое-то время окончательно прихожу в себя. Очень болит горло. Такое ощущение, что там застряло инородное тело. Очень неприятное и даже пугающее чувство.
На меня нападает сильный кашель, я не могу успокоиться, по лицу катятся слёзы. Кажется, что я задыхаюсь.
Ко мне подбегает медсестра, берёт меня за руку. Медсестра объясняет, что у меня раздражено горло из-за трубки. Странно, первые две операции у меня не было ничего подобного.
Приходит мой хирург, доктор П., говорит что узел был успешно удалён.
…Напротив меня на кровати, отделенной перегородкой, лежит тот сам молодой парень, которого я видела в приёмной. Надо же, такой молодой и такая болезнь.
Через час меня отводят на выписку. Ничего не болит, только очень хочется спать.
107
Этой ночью cплю спокойно, первый раз за последние недели. Утром немного болит левая сторона спины и саднит горло.
Я ограничена в движениях, спина побаливает, большей частью я лежу. Настроении какое-то неустойчивое. Я не знаю, чтo меня ждёт, и не хочу знать. Я просто хочу жить здесь и сейчас и радоваться каждому дню.
…Я почти не выхожу на улицу, сплю только на боках. Это неудобно, но что же делать? Мне кажется, что моя жизнь уже никогда не будет другой. Это какое-то особое существование – возможности мои ограничены, я не в состоянии делать то, что хочу и очень быстро устаю.
Опять всё хозяйство на моём муже, потому что для меня даже достать кастрюлю из холодильника – проблема.
Моё истерзанное за последние четыре года тело слишком медленно восстанавливается. Что со мной будет? Не знаю. Всё равно это не в моих руках. А что в моих? Я молюсь, учусь принимать ситуацию, как есть.
108
После операции проходит дни, а улучшений нет. Я устала быть больной. Люди делятся на здоровых и больных. Здоровым страшно смотреть на больных и страшно думать о смерти. Больной человек чувствует по-другому, и видит мир по-другому. В таком состоянии мысль о смерти больше не пугает, ведь смерть положит конец страданиям. Больше пугает перспектива постоянно мучаться и испытывать боль.
Предыдущие четыре года моей жизни – это постоянное преодоление. Как будто я пытаюсь взобраться на крутую гору. После второй операции мне казалось, что я очень быстро поднимаюсь вверх и ещё немного и я окажусь там, на моей вершине, и я смогу вернуться к нормальной жизни и об этом тяжелейшем периоде будут напоминать только шрамы на моем теле. Я была почти уверена что вершина уже в пределах моей досягаемости. Третий диагноз был для меня неожиданностью. Я снова скатилась чуть ли не к подножию горы, почти уже покорённой мною. Я снова оказалась за пределами нормального человечeского существования. Я снова остро ощутила, что от меня практически ничего не зависит, и что моя жизнь висит на волоске. В последнее время я как-то забыла от этом.
109
Только на восьмой день я почувствовала себя лучше и моя жизнь почти вошла в привычную колею. Почти, потому что спина ещё болит, и движения мои ограничены. Но общее состояние намного лучше, я начала выходить на улицу.
Через три недели после операции иду на приём к своему хирургу, доктору П. Прошу его объяснить что же произошло. Он говорит:
– Когда после прошлой операции из вас вытаскивали инструменты, каким-то непостижимым образом раковая клетка внедрилась вам под кожу, и начала там расти. Это бывает, но крайне редко. В моей практике это первый случай.
Я даже не знаю, как реагировать. Почему у меня так всё получается?
110
Я только начала приходить в себя, и тут новая напасть – муж простыл и заразил меня. Чувствую себя очень слабо и практически целый день не встаю с постели. Мне плохо и физически, и морально. Плачу каждый день. Мне кажется, что резервы моего организма закончились, и я уже никогда не буду здоровой. После второй операции я буквально собирала себя по кусочкам, сколько сил потрачено было, чтобы восстановиться! И вот опять, надо начинать всё с начала, а сил нет. Чувствую, что нахожусь на грани. Любая ерунда выбивает меня из колеи.
Я плохо сплю. Мои нервы расшатаны до предела. Cил всё меньше и меньше и физических, и моральных. Но ведь Бог испытаний не по силам не даёт, ведь так? Если дал, значит я могу.
Через три дня кашель пошёл на убыль и я почувствовала себя лучше. К тому же позвонила моя целительница Елена. Слёзы высохли, настроение улучшилось.
Но ненадолго.
Бывают дни, когда от слабости я не могу встать с постели.
Я устала. Устала жить в тревожном ожидании результатов анализов. Устала ходить по врачам и лежать в больницах. Устала бояться. Устала от метаний между отчаянием и надеждой, надеждой и отчаянием. Устала прислушиваться к своему телу, принимая любое недомогание за признак рецедива болезни.
Через месяц мне предстоит визит к онкологу. Что она скажет? Мне как-то неспокойно, хотя хирург и сказал, что всё нормально. Я стараюсь ни о чём не думать, иначе можно сойти с ума.
111
Мне грустно. Грустно от того, что так сложилась моя жизнь. Наши с Вероникой сессии продолжаются, я делаю открытия, которые с, одной стороны, меня радуют, а с другой, очень расстраивают. Вероника говорит о том, что надо принять то, чего избежать невозможно. Говорит, что ожидая от других того, чего они по своей природе дать не могут, обрекаешь себя на несчастье.
Я начинаю видеть и себя и окружающих в другом свете и мне невыразимо грустно от сознания – на что я потратила свою жизнь. Я поняла, что мои ожидания никогда не могли бы сбыться, и мои усилия никогда не могли бы быть вознаграждены. Я поклонялась идолам, не способным оценить мои старания. И вот мои идолы упали со своих пьедесталов и разбились вдребезги. А у меня осталось только бесконечное сожаление, что этого не случилось раньше.
Мне жаль своей жизни. И ведь никто не виноват. Просто надо платить за свои заблуждения и иллюзии.
112
Прошёл месяц после операции и наступил июль. Приближается мой день рождения. Уже несколько лет я не праздную эту дату – не до того. Ограничиваюсь получением поздравлений по телефону или короткими визитами друзей и знакомых.
Вот и сегодня – звонит подруга, поздравляет, желает здоровья, но, самое главное, тут она делает паузу:
– Самое главное, будь позитивной.
Подруга, продолжает развивать мысль о важности позитивного отношения к жизни. И делает это, конечно же, из самых лучших побуждений. В представлении моей подруги быть позитивной – значит не признавать того, что тебе неприятно. Нету его, этого неприятного – и всё тут. Нету боли, разочарований, обиды, злости и тому подобного. А есть только то, что тебе нравится. В общем, всё хорошо. А всё плохое забиваем в себя глубоко-глубоко, так, что и не сыщещь.
Но мне совсем не хочется слушать мою подругу. Лучше бы она прото пожелала мне здоровья и сил, чтобы выстоять. Я быстро сворачиваю разговор. Позитивный настрой – дело хорошее. Только не во всякой ситуации приемлимое. По словам подруги это так просто – быть позитивным. Интересно, если это так просто, то почему у меня не полyчается? Настроение, и без того не радужное, портится еще больше.
И тут же раздаётся звонок в дверь – пришли хорошие знакомые, супружеская пара, поздравить меня с днём рождения.
Мы располагаемся в гостиной, и, супруги, весело перебивая друг друга, рассказывают о своей жизни – они затеяли ремонт, а ещё они собираются в путешествие. У гостей хорошее настроение, от них исходит чувсто лёгкости, уверенности в завтрашнем дне и убежднённости, что все их планы будут выполнены.
Просидев недолго (они знают, что я быстро устаю), супруги уходят.
А я остаюсь сидеть в тишине, одна со своей болезнью, остро чувствуя какая глубокая пропасть отделяет меня от мира здоровых. Мне грустно.
113
Сегодня мне предстоит встреча с онкологом, доктором Ч.
…Я паркую машину и замечаю, что парковочных мест стало больше. В последнее время в больнице проводились строительные работы – шло расширение, прежних помещений не хватало. Больница растёт. Растёт, потому что растёт число больных.
В больничном холле усаживаюсь в кресло. Оглядываюсь по сторонам – кругом в основном пожилые и старые люди. Мимо проходит женщина, опираясь на две палки. Навстречу ей медленно двигается другая женщина, поддерживаемая с двух сторон мужчинами. Медсестра вывозит пациента на инвалидном кресле.
Напротив меня сидит женщина – oчень худая, измождённая, с серым лицом и безжизненными глазами. Сколько ей лет – непонятно. На лысой голове – платок. И одежда на ней серая и какая-то выцветшая. Очевидно эта женщина проходит курс химиотерапии. Мой взгляд невольно задерживается на ступнях женщины – на них надеты красивые, новые, украшенные яркими стразами босоножки. На измученной болезнью женщине эти босоножки смотрятся так странно, как цветущая ветка на засохшем дереве. Моё сердце сжимается – от сострадания к этой незнакомой женщине и от страха за свою собственную жизнь…
Я отвожу взгляд. Здесь, в больнице, особый мир с особой атмосферой и у каждого человека своя беда.
***
Медсестра называет моё имя.
И вот я сижу в кабините моего онколога, доктора Ч.
– Вам надо пройти облучение, – говорит она.
И начинает объяснять почему. От охватившего меня ужаса я ничего не понимаю, слова доктора падают в пустоту и не доходят до меня. А в голове бьётся только одно слово – облучение. Облучение! Как страшно! Меня пугает даже не само облучение, а побочные эффекты от него.
– Нет, я не хочу, я лучше умру, у меня больше нет сил, – по моему лицу струятся ручейки слёз.
Доктор Ч. сочувственно смотрит в мои глаза, берёт меня за руку и начинет убеждать.
– Это необходимо сделать. Я понимаю, что вы устали, что вам очень трудно. Каждый раз вы надеетесь, что всё позади, но каждый раз появляется что-то новое. Это тяжело, но надо продолжать.
– Нет, это невозможно, я не могу, – твержу я сквозь слёзы.
– Послушайте, – говорит доктор Ч., – у меня есть пациентка, ей 36 лет, она скоро умрёт, и ничего нельзя сделать. У вас другая ситуация. И, кроме того, может быть, вам понадобится только три-четыре сеанса, это не так уж и страшно.
Она уговаривает и уговаривает меня и в конце концов я соглашаюсь. А что мне остаётся делать? Мне очень тяжело и физически и морально, болезнь измотала меня. Но, как сказала доктор Ч., надо продолжать. И я буду продолжать, насколько хватит сил.
114
Через несколько дней я иду на приём к радиологу, доктору Ш.
Доктор Ш. молодая, приятная женщина объясняет мне как будет проходить облучение, говорит, что это будет очень поверхностно, и побочных эффектов быть не должно. Доктор даёт мне общие рекомендации и советуeт мне смазывать облучаемое место кремом 2-3 раза в день.
– Всего будет пятнадцать сеансов, – говорит она в конце.
– Пятнадцать?! Почему пятнадцать? Доктор Ч. сказала, что три или четыре.
– Я посоветовалась с коллегами, и все единодушно решили, что вам надо делать пятнадцать облучений.
Пятнадцать! Так много. После посещения онколога я более-менее примирилась с мыслью, что мне предстоит облучение, но я рассчитывала, что сеансов будет не больше четырёх. Но пятнадцать! Мне надо время, чтобы переварить новую информацию.
– Что-то мне не везёт, – говорю я. - То раковая клетка непостижимым образом внедрилась мне под кожу, а вот теперь надо ещё и пятнадцать облучений делать.
– Ну что вы, совсем наоборoт, – доктор Ш. отрывает свой взгляд от экрана, – В вашей ситуации, если рак попадает в лёгкие, то всё, конец. А вы легко отделались.
– А какой у меня прогноз? – задаю я вопрос.
И зачем только спрашиваю?
– Трудно сказать. Одно дело, когда пациенту сделали операцию, провели лечение и всё, болезнь больше не возвращается. В вашем же случае всё не так. Так что..., – она обрывает фразу и смотрит мне в глаза.
Доктор совершенно откровенна со мной. Здесь вообще не принято скрывать от пациента настоящее положение дел. Если диагноз смертельный, то врач так и говорит больному и его близким. Это и хорошо и плохо. Хорошо, потому что даёт время больному привести свои дела в порядок, приготовиться к неизбежному и не тешить себя несбыточными надеждами. Плохо, потому что врачи иногда ошибаются. Одной моей знакомой онколог сказал, что ей осталось жить год. Прошёл год, другой и третий и пятый, а моя знакомая жива. Врач ошибся. Но какой ужас смерти пережила моя знакомая, услышав приговор врача. Так что неизвестно, что лучше – знать заранее или нет.
***
До облучения остаётся две недели и я решила воспользоваться предложением Владимира пройти курс лечения уколами, укрепляющими иммунитет. Уколов всего шесть, делаются по определённой схеме. Я готова на всё, чтобы помочь своему организму.
115
Чем ближе день облучения, тем больше моя тревога. Я просто не могу найти себе места от беспокойства и совсем не могу спать.
Как же я устала. Как хочется, чтобы ничего этого не было! Забыть о боли, об угрозе жизни, об анализах, сканированиях и визитах к докторам, забыть обо всём, и просто вернуться к нормальной, обычной жизни! Иногда мне кажется, что проще умереть, чем выдерживать эти испытания. И только вера поддерживает меня.
Прошу своего врача выписать мне таблетки, те, которые я уже принимала раньше. На этот раз мне не помогает одна таблетка, я принимаю по две. Моё эмоциональное состояние улучшается.
116
А потом наступил первый день облучения.
В больнице медсестра провожает меня в небольшую комнату, где надо переодеться в больничный халат. Закрываю вещи в шкафчике на ключ и присоединяюсь к четырём пациенткам, ожидающим свою очередь.
Я здороваюсь, устраиваюсь в кресле и прислушиваюсь к словам бодрой пожилой женщины, сидящей напротив.
– Я сделала маммограмму и она не показала никаких отклонений. А где-то через месяц у меня в груди появилось затвердение. Оно болело и я подумала, что это не может быть рак, ведь рак не болит. Пошла к врачу, сделали биопсию – оказался рак, – рассказывает женщина. – Cегодня у меня последнее облучение.
Все пристуствующие поздравляют женщину с окончанием лечения.
Она благодарит и продолжает.
– Эта больница – одна из лучших в стране, сюда приезжают люди со всего мира. И врачи здесь отличные, так что мы в надёжных руках.
В её словах звучит горячая убеждённость, что выздоровление – дело решённое. А как же иначе при таком замечательном лечении.
Присутствующие женщины согласно кивают – да, и больница хорошая и врачи превосходные.
Я слушаю и удивляюсь такой безмерной вере в медицину и врачей. Ведь в случае онкологии даже самые лучшие врачи большей частью не в состоянии сказать ничего определённого. Конечно, они делают всё возможное, а иногда и невозможное, чтобы спасти жизнь пациента, низкий поклон им за это. Но ведь и сами доктора не стесняются признавать, что они не всесильны.
Хотя… Может быть, она и права, эта женщина, беззаветно верящая, что врачи ей непременно помогут, что её обязательно вылечат. Может быть, это я ошибаюсь со своими вечными сомнениями и страхами. Может быть, преодолевают болезнь и выживают именно такие люди, как эта женщина. Известно же – как только начинаешь бояться, сразу проигрываешь. A вера – это то, что держит на плаву в океане жизни, то, что не даёт упасть духом в случае, когда всё идёт не так. Вера – это то, что помогает встать после очередного падения и идти дальше несмотря ни на что. То, что позволяет надеяться на лучшее, даже тогда, когда совсем плохо.
Я смотрю на этих женщин в больничных халатах, ожидающих процедуру, которая подрывает иммунитет и оставляет ожоги на теле. Самой молодой немногим больше тридцати, самой старшей – около семидесяти. Мы – разные, но у всех у нас одна беда – болезнь. Я вглядываюсь в лица женщин и задаю себе вопрос: “Почему именно мы оказались здесь? Почему именно с нами приключилась это несчастье?” Но ответа, конечно, же нет.
Удивительно, но все женщины настроены очень позитивно. Я спрашиваю их как они справляются со своим эмоциональным состоянием. Ответы одинаковые – помогает вера в Бога, поддержка семьи, любимые занятия, позволяющие расслабиться, наличие значимой цели (у одной пациентки трое маленьких детей и она не может позволить себе умереть), ну, и таблетки на крайний случай.
И ещё очень важно присутствие в жизни человека, который может оказать эмоциональную поддержку – у кого это муж, у кого психолог, у кого подруга, у кого священник. Самое главное – не давать страху завладеть тобой. Самое главное – не бояться.
Постепенно комната ожидания пустеет – пациентки, одна за другой, сопровождаемые доброжелательными медсёстрами, скрываются за дверями, ведущими в ад. А как ещё назвать место, где твоё беззащитное тело будет пронизывать радиация, которая и лечит и калечит одновременно?
Открываются двери и выходит та самая бодрая пожилая женщина. Она улыбается – лечение позади.
Я желаю ей удачи и скорейшего выздоровления. Мы прощаемся и она уходит. Как у неё всё сложилось?
В приёмную заглядывает медсестра и называет моё имя.
Вхожу в комнату, где проводят лечение, ложусь на каталку, застеленную белоснежной простынью. Закрываю глаза и начинаю твердить про себя: "Я намерена, чтобы облучение прошло легко и принесло мне только пользу". Повторяю эти слова снова и снова.
Двое техников колдуют надо мной, потом выходят из помещения.
Раздаётся гудение, длящееся секунд сорок. Всё. Облучение закончено. И так – пятнадцать дней.
Проходят три недели – и облучение позади. У меня практически нет никакиx побочных эффектов, только на спине получился ожог, кожа потемнела и чешется.
117
У меня очередная компьютерная томография. В этой больнице для введения контрастной жидкости у меня используют порт, вшитый четыре года назад. За час до процедуры я намазываю кожу в области порта кремом лидокоином. И когда в порт вставляют иглу, я ничего не чувствую – для меня это сверxважно, ведь я совсем не переношу боль.
Спустя три дня я я сижу в кабинете онкологa, докторa Ч. Что она мне скажет? Нервы мои напряжены до предела. Молюсь, прошу у Бога сил всё вынести и сохранять спокойствие. Как я устала...
Приходит доктор Ч. и с порога говорит, что всё нормально. Слава Богу! Доктор говорит, что мне надо проходить обследование каждые четыре месяца.
Выхожу на улицу – ослепительный свежий осенний день резко контрастируeт с тем, что прoисходит там, в больнице. В больнице – люди, всеми силами старающиеся преодолеть болезнь и выжить. И лечение – химиотерапия и облучение, побочные эффекты от которых хуже любой болезни.
118
Последняя операция и особенно облучение дались мне очень тяжело. После облучения прошло достаточно времени и казалось бы, что всё уже позади и можно расслабиться. Но у меня не получается. Беспокойство изматывает меня, я не состоянии уснуть без таблетки. От постоянных стрессов работа моего организма совершенно разладилась. Я понимаю, что не могу позволить себе нервничать, что от этого мне только хуже. Но ситуация уже вышла из-под контроля.
Ну что ж, пора прибегнуть к проверенному средству – отправиться в путешествие. Смена обстановки, новые впечатления всегда действовали на меня благотворно.
Звоню подруге и спрашиваю готова ли она поехать со мной в Португалую.
– Конечно! – восклицает подруга. – На сколько едем?
– На неделю.
Через три дня мой муж отвозит нас в аэропорт.
И вот мы уже в Лиссабоне. Отель находится недалеко от центра.
Лиссабон – очень живописный город, расположенный на холмах.
Я с любопытством рассматриваю архитектуру и людей. Даже трудно себе представить, что Португалия когда-то давно была самой могущественной страной в мире. И складывается впечатление, что жители до сих пор не могут понять как они это могущество утратили. В глазах людей читается какая-то растерянность.
Мы с подругой конечно же забрели в старые районы.
Узкие улочки, развешaнное на верёвках бельё, старики, сидящие на порогах своих домов. И обшарпанные дома, в которых нет отопления и в которые никогда не заглядывают солнечные лучи. Наш гид сказала, что зимой в этих жилищах бывает очень холодно и сыро, но жители воспринимают всё это, как должное.
Кажется, что в этой стране люди просто живут и особенно ни к чему не стремятся.
Наши дни с утра до вечера заняты экскурсиями. К концу дня я совершенно вымотана физичски, хотя и очень довольна полученными впечатлениями. Я очень надеюсь, что смогу перебить инерцию своего организма и перестать пить таблетки на ночь.
Через неделю мы, очень довольные поездкой, вернулись домой.
Путешествие пошло мне на пользу, я чувствую себя намного лучше, но уснуть без таблеток так и не могу.
119
Поездка уняла моё беспокойство на какое-то время, но стоило мне оказаться в привычной обстановке - и вот оно опять.
К тому же поведение нашей кошки Дуси вызывает тревогу. Она начала делать лужи по всему дому, хотя раньше ничего подобного не случалось. Несколько раз упала с лестницы. И вообще как-то изменилась.
Мы отвезли Дусю к ветеринару, там ей сделали анализы - всё в норме. Оказалось, что это просто старость.
И настал день, когда я вошла в команту, где обычно спала Дуся и увидела, что её голова засунута под батарею. Это уже случалось и раньше, поэтому я не забеспокоилась. Высвободив Дусю, я положила еду в её тарелку и вышла.
Я вернулась через 20 минут и, взглянув на Дусю, поняла, что происходит что-то не то. Дуся лежала на боку, её глазки полуприкрыты.
– Дуся, – позвала я. – Что случилось?
Как будто она может ответить.
Я взяла кошечку на руки и почувстовала, что её тельце холодеет. Дуся умирала. Она умерла так же спокойно, как и жила.
Слёзы покатились из моих глаз.
Четыре года она жила с нами. Четыре года её тихое присутствие приносило нам радость.
Мне уже приходилось терять домашних животных. И это тяжело. Одно утешение – мы спасли её от улицы и дали её любовь и заботу.
Как хорошо, что в нашей жизни была эта чудесная кошечка.
120
Прошло три месяца после окончания облучения. След от ожога исчез. Физически я чувствую себя неплохо. Чего нельзя сказать о моём эмоциональном состоянии. Я всё ещё принимаю таблетки. А без них на меня нападает тревога и бессоница.
Я не хочу быть зависимой от таблеток. Но ведь должен существовать способ контроля эмоционального состояния! Не может быть, чтобы не было. Да, я перепробовала много техник и ничто пока не принесло желаемого результата. Но я буду продолжать искать.
Мои поиски привели меня в центр "Altway". На сайте этого центра я выбираю себе тренера-консультанта З. И вот мы начинаем. З. рассказывает мне о применяемых в их центре энергетических медитационных практиках. Это что-то совершенно новое для меня. Мне не совсем понятно что мы делаем, но результат первого занятия мне нравится. Я твёрдо намерена освоить эти практики и не важно сколько времени мне понадобится для этого. Моя цель – научиться не давать эмоциям разрушать моё тело.
121
…Я собираюсь на приём к онкологу. Два дня назад мне сделали очередное сканирование, и сегодня доктор Ч. расскажет о результатах.
Cмотрю на часы – до визита к врачу остаётся три часа. Через три часа я или облегчённо вздохну или ... Не хочу думать, что будет в случае, если сканирование покажет что-то не то. Опять я стою перед чертой, разделяющей жизнь и смерть.
Как странно – одно слово и я или пойду дальше по жизни, буду строить планы, думать о будущем, мечтать и воплощать свои мечты, путешествовать, работать, и всё это с убеждением, что время у меня ещё есть. Или я опять буду выброшена из нормального течения жизни и опять настанет жизнь без жизни, и будет страх, боль и никакой уверенности ни в чём. Конечно, с любым из нас может случиться всё что угодно в любой момент, но теоретически каждый думает, что впереди ещё много времени. У таких, как я, нет уверенности ни в чём. Зато есть знание, что всё может кончиться - может быть завтра, или через месяц, или через год. Знать об этом очень страшно. Это поначалу. Но со временем ко всему привыкаешь...
Смотрю на часы – пора.
122
Через сорок минут я сижу в кабинете доктора Ч.
– Всё нормально, – говорит она. – Единственно, что в левом лёгком появилось пятно, очень маленькое. Не думаю, что это рак.
– Почему? – спрашиваю я.
– Форма другая. В общем, подождём два месяца, если вырастет, будем делать операцию.
– А что это может быть?
– Может быть инфекция или ещё что-нибудь. Надо подождать.
Доктор подбадривает меня. Мы прощаемся и я выхожу на улицу.
Я на удивление спокойна. Конечно, я надеялась на лучшее, но с этой болезнью никогда не знаешь, что может произойти.
123
Моя жизнь продолжается. Я просто живу, готовлю, хожу по магазинам, гуляю, общаюсь с близкими и счастлива, что в состоянии это делать. Ведь всё может быть совсем по-другому, мне ли этого не знать.
Я принимаю своё состояние. У меня нет внутреннего протеста, как это было раньше. И даже если понадобится операция, то я готова. Следующее сканирование будет через два месяца. Но я об этом не думаю.
Вспоминаю давний разговор с одной медсестрой. Я спросила её, как она чувствует себя, постоянно имея дело с тяжелобольными людьми. И услышала в ответ.
– Знаете, я работаю в больнице несколько лет и видела всякое. Бывают тяжёлые моменты, но случаются и радостные, когда больной выздоравливает. Благодаря своей работе я научилась ценить каждый прожитый день и дорожить своими близкими. И поняла, что нельзя ничего откладывать на потом, слишком часто я видела, как за одну минуту у человека всё менялось. Наша жизнь так хрупка и ненадёжна.
Я слушала и думала: "Как жаль, что некоторым за это знание приходиться платить слишком высокую цену.
124
Мне позвонили из больницы и напомнили о необходимости сделать маммограму. Я спокойна, с этой стороны вроде бы никаких неприятностей не ожидается.
Через три дня после того, как я сделала маммограму звонит медсестра и говорит о необходимости дополнительного обследования.
– В чём дело? Что-то не так? – спрашиваю я.
– Пока ничего не можем сказать, приходите, сделаем ещё снимки и ультразвук, – слышу я в ответ.
На следующий день я сижу в больнице после проведённого обследования напротив радиолога.
– У вас в правой груди появился маленький узелок, надо делать аспирацию, – говорит радиолог.
– А что это? – я никогда не слышала о такой процедуре.
– Вам вставят иглу в грудь и отсосут содержимое новообразования для исследования.
– У меня что-то плохое? – задаю я вопрос.
– Скорее всего нет, но надо на всякий случай удостовериться, – отвечает доктор.
Я выхожу на улицу, обдумывая только что услышанное. Ну что ж, надо быть готовой ко всему. Я со своей стороны делаю и буду делать всё возможное, чтобы выжить. Но я не хочу тешить себя несбыточными надеждами. Пусть будет то, что должно быть.
125
На следующий день я передаю результаты анализа своему онкологу, доктору Ч. Теперь остаётся только ждать дня проведения аспирации и результатов. Опять ждать…
В голове крутятся мысли "Почему всё так происходит? И что ещё можно сделать? Что ещё?"
Звоню целительнице Елене, делюсь с ней своей новостью. Елена говорит о голодании, о сыроедении и других нетрадиционных методах, но мне не хочется делать это. Тогда что?
Ближе к ночи меня охватывает беспокойство. Мне плохо. Мне страшно. Зову своего мужа. Oн приходит, обнимает меня, согревает меня своим теплом, говорит какие-то слова и я постепенно успокаиваюсь.
126
...Я просыпаюсь рано утром. И опять вопрос "Что ещё можно сделать?". Я решаю поголодать "всухую" один день. Хуже точно не будет.
Голодать без воды оказалось делом не трудным, весь день чувствовала себя нормально. Подумала, что с лёгкостью могу голодать раз в неделю. Заснула быстро без моей обычной таблетки.
Ночью проснулась от сильного сердцебиения. Немного испугалась. Посмотрела на часы – 3:33. Нет, надо всё же выпить немного воды. Сделала несколько глотков и снова уснула.
В специальной литературе пишут, что правильный выход из голодания не менее важен, чем само голодание. Поэтому с утра – только тёплая вода, через некоторое время разбавленный овощной сок и т. д.
На следующий день после голодания чувствую себя ужасно – голова раскалывается, слабость, хочется спать.
Второй день прошёл почти так же. Только на третий день я пришла в себя. Моя решимость голодать всухую раз в неделю поубавилась.
127
Через неделю позвонили из больницы – мне надо повторить ультразвуковое обследование и сделать биопсию.
...Я сижу в просторном больничном помещении в ожидании своей очереди. На душе тяжело. Мои пальцы перебирают чётки. Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, дай силы всё вынести.
Медсеcтра называет моё имя и приглашает следовать за ней.
В маленькой комнате я переодеваюсь в больничный халат. Потом вхожу в помещение для ультразвука.
– Сначала я вам сделаю ультразвук, а потом, если понадобится, будет проведена биопсия, – объясняет медсестра.
– Значит насчёт биопсии ещё не решено? – в моём голосе звучит надежда.
– Пока нет. Я сделаю снимки, врач посмотрит и решит, – слышу в ответ.
Через несколько минут ультразвук закончен.
– Ну что там? – задаю я вопрос, ответ на который не хочу знать.
– Что-то есть, но надо показать врачу. Подождите немного.
Медсестра выходит. Я остаюсь в одиночестве. Что меня ждёт? Рак или нет? Жизнь или смерть?
Минут через десять заходит врач.
– У вас кистa, и скорее всего доброкачественная. Я не вижу необходимости в биопсии в данный момент. Подождём шесть месяцев, потом повторим ультразвук.
У меня вырывается вздох облегчения.
– Слава Богу!
Мне нужна передышка, я до ужаса боюсь всёх этих медицинских манипуляций. А биопсия – процедура не из приятных.
128
Приближается день обследования.
Я живу своей обычной жизнью. Надо просто спокойно принимать всё, что происходит. Со своей стороны я делаю всё, чтобы выжить. Но разве конечный результат зависит от меня?
Вспоминаю, что за последние пять лет десять моих знакомых заболели раком. Все десять человек прошли операции, химиотерапию и облучение. Восемь из них сейчас практически здоровы; ещё один, мужчина восмидесяти шести лет, в плохом состоянии, а самый молодой, тридцатишестилетний дальний родственник моего мужа недавно умер.
Я почти совсем не знала его. Этот молодой мужчина приходил к нам домой всего два раза – первый, когда был ещё здоров, а второй раз, когда уже заболел. Он болел два года и последний год существовал на морфине из-за сильных болей. А ведь прогнозы врачей были обнадёживающими...
...Я стою на кухне и мою посуду. Мой взгляд падает на чашку с надписью "Амстердам". Почему-то мне запомнилось, что именно из этой чашки родственник моего мужа пил чай, когда приходил к нам последний раз. И это был последний раз, когда я видела его живым. А теперь его больше нет на этой земле... Как это странно и непостижимо.
Почему? Почему именно эти люди заболели? Почему одни вылечиваются, а другие – нет? Почему именно этот молодой человек умер? Я не могу не задавать себе этот вопрос, хотя знаю, что ответ на него для меня закрыт.
У нас есть знакомый, болевший раком три раза. Первый раз он заболел лет в тридцать пять, и случилось это почти сразу после того как его бросила жена, оставив ему троих маленьких детей. Его вылечили. Он больше не женился, растил детей с помощью своей матери. Прошло лет десять и он опять заболел. И опять – операция, химиотерапия, облучение. И опять его вылечили. Через некоторое время – опять рак. И снова тяжелейшее лечение. Сейчас этому человеку 65 лет. Он здоров. На мой вопрос, что, на его взгляд, ему помогло выжить, он ответил:
– Не знаю, ведь на самом деле я не надеялся дожить даже до сорока лет, а вот как всё получилось.
129
Совсем скоро наступит новый год. Уже куплена ёлка и вытащены с чердака ящики с украшениями. Но у меня совсем не новогоднее настроение. Даже ёлку наряжать не хочется. Обычно делаю это с удовольствием, а в этом году всё не так.
Но надо встряхнуться и сделать очередную попытку не поддаваться унынию и учиться радоваться жизни.
Я раскрываю коробку с переливающимися игрушками. Начинаю украшать ёлку разноцветными шарами.
И почему у меня всё так получается? Не может нормальный человек сознательно портить себе жизнь. Ведь свобода выбора дана, чтобы каждый выбирал для себя самое лучшее. И каждый, совершая какой-то поступок, абсолютно уверен в своей правоте. Тогда почему вокруг столько несчастных людей?
А может никакого выбора нет и ты просто рождаешься для того, чтобы сыграть свою роль и уйти, когда она сыграна? Ты думаешь, что выбираешь, а на самом деле всё уже предопределено и твоя жизнь не может сложиться иначе?
Я не знаю. Я ничего не знаю. Но очень хотела бы знать.
***
Если меня сейчас спросить, как я себя чувствую, то ответ будет: "Пусто".
Я и вправду чувствую себя "пусто", как будто чего-то не хватает в моей жизни. Можно было бы свалить это ощущение пустоты на моё состояние – три операции, неопределённость будущего, и т.д., но всё это неправда. Эту пустоту я чувстувую почти всю мою сознательную жизнь. Вы скажете: "Депрессия". Да, наверно, это депрессия. Но почему? Чего мне не достаёт, чего не хватет? Откуда эта пустота? Куда ушла радость жизни? Что во мне не так? Не вырабатывается серотонин в необходимых количествах? Врождённый пониженный эмоциональный фон? У меня нет желаний. Я смотрю на других людей и думаю: "Что их заставляет радоваться жизни, что ими руководит, когда они стремятся к чему-то, и почему они стремятся?"
Почему я чувствую как будто радость жизни вытекла из меня, оставив вместо себя чёрную дыру? Что я сделала не так? И что надо сделать, чтобы жить и радоваться? У меня было несколько психологов, разных направлений. Кое-что разрешалаось, но проходит время и вот, на тебе – опять пустота.
Иногда приходит пугающая мысль, что я устала жить, что ничего интересного уже не будет, и я не живу, а просто тяну лямку. Как другим людям удаётся сохранять интерес к жизни? Но ведь они ничего специального не далают, они просто так устроены. Может быть и я просто "так устроена" и никто и ничто мне не поможет?
130
Прошло два месяца со времени моего последнего посещения онколога, доктора Ч.
…Я сижу около большого, во всю стену, окна в онкологической больнице в ожидании своей очереди. Три дня назад мне сделали компьютерную томографию, а сегодня доктор Ч. расскажет мне о результатах.
Из окна хорошо видны большие двери больницы и входящие и выходящие посетители. Вот идёт молодая пара. Идут, держась за руки, весело переговариваются. Длинные волосы женщины развеватются на ветру. Что эти люди делают в больнице? Они явно принадлежат к миру здоровых. Может быть, сопровождают кого-то?
А вот идёт мужчина, явно больной. Идёт, как нелюбимый ребёнок, сомневающийся в своём праве ступать по этой земле.
Я отвожу взгляд. Мысли возвращаются к предстоящей встрече с онкологом. Что она мне скажает? Не могу даже представить что меня ожидает. И не хочу об этом думать.
Вспоминаю свой давний разговор с терапевтом, доктором С. Это было в самом начале, когда мне только поставили диагноз. На мой вопрос “Почему так? Откуда взялась болезнь?” доктор С. объяснил мне, что с точки зрения современной медицины причин, из-за которых болеют люди, всего три: наследственность, влияние окружающей среды (в том числе пища, которую мы едим, вредные привычки и пр.), и, наконец, стресс.
Насчёт наследственности – мне делали анализ, показавший, что у меня нет генетической предрасположенности к этому виду рака.
С окружающей средой тоже вроде было всё нормально. А кроме того я никогда не пила алкоголь, не курила, всегда много ходила, ела еду хорошего качества, одно время была вегетарианкой.
А вот что касается стресса, то да, стрессов было много. Не последнюю роль здесь сыграла и моя эмоциональность. Будучи очень эмоциональной от природы и вместе с тем, сдерживая проявления своих чувств (терпеть не могла криков, скандалов) и всегда стараясь "держать лицо", я просто разрушала себя.
131
Мои мысли прерывает голос медсестры, приглашающей меня пройти в кабинет онколога.
– Как у вас дела? – спрашивает меня доктор Ч.
– Не знаю, – отвечаю я, – это зависит от того, что вы мне скажете.
– Пятно не выросло, – доктор Ч. улыбается.
У меня вырывается вздох облегчения.
– А что дальше? – спрашиваю я.
– Через три месяца повторим обследование и уже оттуда будем решать.
Доктор Ч. осматривает меня, задаёт вопросы и замечает, что я стала гораздо спокойнее. Советует мне продолжать работать с психологом.
Мы прощаемся.
Я выхожу на улицу с ощущением, что с меня свалился тяжёлый груз. Только сейчас я почувствовала в каком напряжении жила последние два месяца.
Следующие четыре дня я только ем и сплю и почти не встаю с постели. А потом с радостью возвращаюсь к обычной жизни.
132
…Я смотрю в окно. Серое небо, ветер раcкачивает голые ветви деревьев, падают белые хлопья, земля покрыта белым ковром. По моему лицу струятся тихие слёзы радости. Моя душа полна благодарности Богу. Господи, спасибо за то, что я жива. И неважно, что будет завтра, ведь самый важный день в жизни человека – сегодняшний. Сегодняшний день – подарок, которого может и не быть. Сегодня всё возможно, потому что я жива…
Продолжение следует...